Валеева Дина

Корней Чуковский выражает мнение о том, что писать для детей надо как-то особенно, потому он вывел свои заповеди, показав их применение в детских произведениях перечисленных выше авторов. Ученица 8 класса Валеева Дина решила исследовать: как Корней Чуковский писал свои стихи для маленьких детей? Руководствовался ли он собственными заповедями?

Скачать:

Предварительный просмотр:

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

«Арская средняя школа №7»

Арского района Республики Татарстан

Заповеди Корнея Чуковского.

Исследовательская работа

Ученицы 8 б класса

Валеевой Дины

Руководитель:

Учитель русского языка и литературы

Загидуллина Гульшат Ринатовна

Арск 2012

I.Введение. 2

II.Основная часть:

1. Фольклор в произведениях Чуковского 3

1. Заповеди Корнея Чуковского. 4

III. Заключение. 8

IV. Список использованной литературы. 9

Введение.

Детское чтение - это один из важнейших этапов знакомства с окружающим миром, и подходить к выбору литературы для ребенка нужно очень осторожно и внимательно. В силу подобных причин, изучение детской литературы никогда не потеряет своей актуальности.

Корней Иванович Чуковский… Это имя знакомо всем: и взрослым, и детям. Его произведения «Мойдодыр», «Муха-Цокотуха», «Бармалей» читали в детстве не только мои мама и папа, но и бабушка с дедушкой. На них вырастет ещё не одно поколение. В чём причина такой популярности, такого признания? Почему его стихи так любят дети, запоминают и уже никогда не забывают?

Перечитывая «Собрание сочинений» Чуковского, я нашла интереснейшую книгу, которую Чуковский писал на протяжении 60 лет, книгу «От двух до пяти». Создание ее началось с разговора о детской речи. А со временем превратилась в фундаментальный труд о самом ребенке, его психике, об освоении им окружающего мира, о его творческих способностях. В этой книге есть глава, которая называется «Заповеди для детских поэтов». Прочитав эту главу, я узнала, что Чуковский начинал свою деятельность как критик. В этой работе он также рассматривает творчество Петра Ершова, Сергея Михалкова, Агнии Барто, Александра Пушкина и… детей. Корней Чуковский выражает мнение о том, что писать для детей надо как-то особенно, потому он вывел свои заповеди, показав их применение в детских произведениях перечисленных выше авторов. И мне стало очень интересно выяснить: как Корней Чуковский писал свои стихи для маленьких детей? Руководствовался ли он собственными заповедями? Эту проблему я и решила исследовать в своей работе. Объектом исследования является творчество замечательного детского поэта, предметом исследования являются его стихотворения для детей.

Цель моей работы – выявить использование сформулированных Чуковским правил (заповедей) в его же творчестве.

Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

Изучить работу Чуковского «Заповеди для детских поэтов»;

Проанализировать отрывки из его стихотворений;

Подвести итоги исследования.

В ходе работы возникла гипотеза: Корней Чуковский умел писать для детей и руководствовался теми правилами, которые рассматривал в главе «Заповеди для юного поэта» из книги «От двух до пяти».

Для рассмотрения проблемы, в данной работе использовался основной метод: анализ литературного источника.

Основная часть.

1. Фольклор в творчестве Чуковского.

Как было сказано во введении, Корней Иванович Чуковский в книге «От двух до пяти» дал советы начинающим поэтам. Рассмотрим некоторые заповеди и попробуем привести примеры из произведений Чуковского.

Корней Чуковский всегда подчёркивал связь детской поэзии с фольклором. Народ в течение многих веков выработал в своих песнях, сказках, былинах, стихах идеальные методы художественного и педагогического подхода к ребёнку, и современному поэту следует учитывать этот тысячелетний опыт. «Мы должны учиться у народа»*, - так рассуждает поэт. И мы видим, что в его стихотворениях для детей эта связь видна всегда. Об этом свидетельствует наличие в произведениях повторов, считалок, загадок, звукоподражаний. Во все времена разгадывание загадок не было пустым времяпрепровождением: загадка заставляет работать ум и воображение. И загадки Чуковского - прекрасный тому пример.

Был белый дом,

Чудесный дом,

И что-то застучало в нём.

И он разбился, и оттуда

Живое выбежало чудо-

Такое тёплое, такое

Пушистое и золотое.

(Яйцо и цыплёнок)

(3, том 1, стр. 323)

Я одноухая старуха,

Я прыгаю по полотну.

И нитку длинную из уха,

Как паутину я тяну.

(Иголка с ниткой)

(3, том 1, стр.329)

В стихотворении «Путаница» Чуковский использует неоднократное звукоподражание:

Свинки замяукали:

Мяу, мяу!

Кошечки захрюкали:

Хрю, хрю, хрю!

Уточки заквакали:

Ква, ква, ква!

Курочки закрякали:

Кря, кря, кря!

(3, том 1, стр. 221)

_______________________________________________________* «Собрание сочинений», том 1, стр. 703.

2. Заповеди Корнея Чуковского

В своей первой заповеди Корней Чуковский пишет, что стихи для детей должны быть «графичны», то есть должен быть богатый материал для художника. Чуковский считает непригодными для детей те стихи, к которым художник не может нарисовать картинки. Сюжет стихотворения для детей должен быть разнообразен, иллюстраций к этим стихам должно быть много, чтобы ребёнок мог не только слышать, но и видеть всё, что происходит. «Там, где этого нет, детские стихи «не работают»*,- пишет поэт. К стихам Корнея Чуковского можно нарисовать не одну картину. Возьмём для примера стихотворение «Тараканище»:

Ехали медведи

На велосипеде.

А за ними кот

Задом наперёд.

А за ним комарики

На воздушном шарике.

Зайчики в трамвайчике,

Жаба на метле…

(3, том 1, стр. 173)

При чтении каждого двустишия перед глазами встаёт картина! Я решила посчитать, сколько картинок смог бы нарисовать художник к стихотворению «Муха – Цокотуха». У меня получилось не меньше 25!

Вторая заповедь перекликается с первой: в произведениях для детей должна прослеживаться наибыстрейшая смена образов. Это правило легко просматривается в любом стихотворении Корнея Чуковского. Одни образы сменяются другими, не менее интересными:

Скачет сито по полям,

А корыто по лугам.

За лопатою метла

Вдоль по улице пошла.

Топоры-то, топоры

Так и сыплются с горы.

Испугалася коза,

Растопырила глаза.

(3, том 1, стр. 226 «Федорино горе»)

Или в стихотворении «Муха-Цокотуха» появляется Муха, следом – тараканы, букашки, блошки, пчела, бабочки. Неожиданно появляется образ грозного Паучка и спасителя Комара. Наибыстрейшая смена образов неоспорима.

* «Собрание сочинений», том 1, стр. 705.

Третья заповедь Чуковского гласит о том, что поэзия для детей должна быть лирична. В стихотворениях должны быть и пляски, и песни. Трудно не запеть и не заплясать, когда читаешь концовку стихотворения «Федорино горе»:

И обрадовались блюдца:

Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

И танцуют и смеются:

Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

(3, том 1, стр. 232)

Тара-ра, тара-ра,

Заплясала мошкара.

(…)

Вы букашечки,

Вы милашечки,

Тара-тара-тара-тара-таракашечки!

(3, том 1, стр. 194 «Муха-Цокотуха»)

Подвижность и переменчивость ритма, по четвёртой заповеди Чуковского, делает стихотворение соответствующим смене эмоций.

Но вот из-за Нила

Горилла идёт,

Горилла идёт,

Крокодила ведёт.

(двустопный амфибрахий)

Добрый доктор Айболит

Крокодилу говорит:

«Ну, пожалуйста, скорее

Проглотите Бармалея

(Четырёхстопный хорей)

(3, том 1, стр. 218 «Бармалей»)

Повышенная музыкальность поэтической речи – пятая заповедь . Чем можно добиться музыкальности? Не должно быть много согласных, особенно идущих подряд. Именно это создаёт текучесть, плавность звуков. Только такие стихи могут зажечь малолетние сердца. Просмотрим отрывок из стихотворений Чуковского «Телефон»:

И такая дребедень

Целый день:

Динь-ди-лень,

Динь-ди-лень,

Динь-ди-лень!

То тюлень позвонит, то олень.

(3, том 1, стр. 203)

Согласитесь, что пропеть эти строки очень просто! Или отрывок из Бармалея»:

Африка ужасна,

Да-да-да!

Африка опасна,

Да-да-да!

Не ходите в Африку,

Дети, никогда!

(3, том 1, стр. 213)

Шестая заповедь : стихотворения для детей должны иметь очень близкую рифму. Вероятно, это то, что мы называем смежной рифмой. Посмотрим, как всё происходит в стихотворениях Чуковского. Открываем книгу и читаем отрывок из «Мухи – Цокотухи»:

Муха, Муха- Цокотуха ,

Позолоченное брюхо !

Муха по полю пошла ,

Муха денежку нашла .

Пошла Муха на базар

И купила самовар .

(3, том 1, стр. 190)

Стихотворения «Чудо – дерево», «Тараканище», «Мойдодыр» и многие другие написаны с учётом этого правила.

Седьмая заповедь тесно связана с шестой. Корней Чуковский считает, что слова, служащие для рифмовки, являются в детских стихотворениях носителями смысла всей фразы. Чуковский говорит, что это правило он не нарушает ни при каких обстоятельствах. И признаётся, что часто проверяет стихи других детских поэтов, закрывает рукой половину страницы: понятна ли основная мысль?* Попробуем сделать так же. «Цокотуха…Брюхо… Пошла… Нашла… На базар… Самовар…» В целом, получается понятно.

Восьмая заповедь состоит в том, что каждая строка детских стихов должна жить собственной жизнью, каждая стих является законченным предложением. Поэтому чаще всего поэт пишет двустишием:

А потом позвонили зайчатки:

Нельзя ли прислать перчатки?

А потом позвонили мартышки:

Пришлите, пожалуйста, книжки!

(3, том 1, стр. 201, «Телефон»)

Двустишия использованы поэтом в некоторых частях стихотворений «Тараканище», «Муха-Цокотуха», «Чудо-дерево».

____________________________________________________________

«Собрание сочинений», том 1, стр. 709.

Очень интересна девятая заповедь: не загромождать свои стихи прилагательными! Эпитет – результат более глубокого ознакомления с предметом, это плод опыта, исследования, совершенно недоступного маленьким детям. Эпитеты нужны в стихотворениях для уже более взрослых детей, а маленькие дети интересуются действиями, быстрой сменой событий. А значит больше глаголов и меньше прилагательных:

Одеяло

Убежало,

Улетела простыня,

И подушка,

Как лягушка,

Ускакала от меня!

(3, том 1, стр. 181, «Мойдодыр»)

Повернулся,

Улыбнулся,

Засмеялся

Крокодил.

И злодея

Бармалея,

Словно муху,

Проглотил!

(3 том 1, стр. 219,«Бармалей»)

В своей десятой заповеди Чуковский говорит о том, что стихи должны быть игровыми, так как вся деятельность маленьких детей выливается в форму игры. «Ребёнок, - говорил Максим Горький, - до десятилетнего возраста требует забав. Он хочет играть, он играет всем и познаёт окружающий его мир прежде всего и легче всего в игре. Он играет и словом и в слове. Именно на игре словом ребёнок учится тонкостям языка. Звуковые и словесные игры чрезвычайно полезны, ведь в фольклоре детей всего мира они занимают заметное место»*. С великим удовольствием я читаю игровые стишки Корнея Чуковского о лягушках, впервые увидевших черепаху:

И они закричали от страха:

Это ЧЕ!

Это Ре!

Это Паха!

Это Чечере…папа…папаха…

(3, том 1, стр. 198)

Или момент появления таракана в стихотворении «Тараканище»:

Но, увидев усача,

(Ай-ай-ай!)

Звери дали стрекача,

(Ай-ай-ай!)

(3, том 1, стр. 175)

______________________________________________________________

* «Собрание сочинений», том 1, стр. 715.

А вот изображение самовара из «Федорино горе»:

И в железную трубу:

«Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!»

(3, том 1, стр. 227)

Одиннадцатая заповедь, которую мы рассмотрим: поэты не должны забывать о «стиховом воспитании». Мало-помалу каждый поэт должен нарушать некоторые из этих заповедей, чтобы подготовить ребёнка к литературе более серьёзной. Эта заповедь, как показало знакомство со стихами, Корней Чуковский выполняет.

Заключение.

Итак, мы видим, что стихи для детей нужно писать каким-то особенным способом – иначе, чем пишутся другие стихи. И мерить их нужно особенной меркой. Не всякий даже даровитый поэт умеет писать для детей. Но мы с уверенностью можем сказать, что Корней Иванович Чуковский относится к тем немногим поэтам, которые сумели навсегда завладеть сердцами малышей. Моя гипотеза оказалась верна: Корней Чуковский выработал «заповеди» не только для других поэтов, но и сам писал, руководствуясь ими. Возможно, именно благодаря заповедям для юных поэтов стихотворения Чуковского оказались такими популярными и любимыми.

Список использованной литературы.

1. Берестов В.Д. Совсем недавно был Корней Иванович: Из воспоминаний // Берестов В.Д. Избр. произв.: В 2 т. - М.: Изд-во Сабашниковых, 1998.
2. Лукъянова И.А. Корней Чуковский / Серия: Жизнь замечательных людей. - М.: Молодая гвардия, 2007.

3. Чуковский К.И. Собрание сочинений в шести томах. - М.:

«Художественная литература», 1965 год.

4. Чукоккала: Рукописный альманах Корнея Чуковского / Предисл.

И.Андроникова; Коммент. К.Чуковского- М.: Русский путь, 2006.

Анализ стихотворения по «Заповедям» К.Чуковского

«Заповеди», которые являются результатом многолетнего опыта, вошли в знаменитую книгу К. Чуковского «От двух до пяти». Хотя заповеди написаны для молодых поэтов, они могут помочь начинающим родителям сориентироваться в мире детской поэзии и выбрать для своего ребенка оптимальный вариант.

Студентам, которые анализируют стихотворение, нужно иметь текст произведения. Анализ фиксируется в виде записей: Первая заповедь выполняется (или не выполняется), потому что… И так все заповеди. Без таких пояснений анализ не будет считаться полным.

Заповеди начинающему-поэту

Возьмем для примера стихотворение Даниила Хармса «Кораблик». Подходит ли он для чтения дошкольнику, которому 2-3 или 4-5 лет? Сначала прочитаем его внимательно.

Кораблик

По реке плывет кораблик.

Он плывет из далека.

На кораблике четыре

Очень храбрых моряка.

У них ушки на макушке,

У них длинные хвосты.

И страшны им только кошки,

Только кошки и коты.

Первая заповедь . Стихи для малышей должны быть графичны: в каждой строфе , а порою и в каждом двустишии должен быть материал для художника, ибо мышлению младших детей свойственна абсолютная образность. Те стихи, с которыми художнику нечего делать, совершенно непригодны для этих детей. Пишущий для них должен, так сказать, мыслить рисунками.

Для того, чтобы увлечь малыша стихотворным произведением, в нем описываемые образы должны быть предметны и практически отсутствовать абстракции.

В стихотворении Даниила Хармса эта заповедь выполняется: к каждым двум строкам можно нарисовать понятный ребенку рисунок.

А вот пример, когда эта заповедь не выполняется:

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется, -

И нам сочувствие дается,

Как нам дается благодать... (Ф.И.Тютчев)

Хотелось обратить внимание, что невыполнение заповеди не является недостатком стихотворения. Это говорит всего лишь о том, что такое произведение будет сложным для восприятия маленького читателя.

Вторая заповедь. Нужна быстрая смена образов. Для того, чтобы удержать внимание ребенка, нужно, чтобы образы менялись довольно быстро. Это связано с особенностью детского восприятия.

В стихотворении Даниила Хармса эта заповедь выполняется: сначала кораблик, затем образы мышек и котов.

Третья заповедь. Словесная живопись должна быть лиричной. «Ребенку мало видеть тот или иной эпизод, изображенный в стихах: ему нужно, чтобы в этих стихах были песня и пляска… Если же их невозможно ни петь, ни плясать, если в них нет элементов, составляющих главную суть экикик, они никогда не зажгут малолетних сердец».

Наслаждение медленным наблюдением - это признак взрослого человека, а ребенок уважает движение.

В стихотворении Даниила Хармса эта заповедь выполняется частично: стих эмоциональный, но явной песни и танца нет.

Примером стихотворения, где эта заповедь выполняется, может послужить «Песенка друзей» С.Михалкова:

Красота! Красота!
Мы везем с собой кота,
Чижика, собаку,
Петьку-забияку,
Обезьяну, попугая -
Вот компания какая!

Четвертая заповедь. Для детских стихов нужна подвижность и переменчивость ритма.

По К.Чуковскому, размер детского стиха не должен оставаться однообразным, он должен изменяться от хорея до дактиля, от двустопных стихов - к шестистопным в зависимости от эмоций, которые этот стих выражает. Однако нужно заметить, что такая переменчивость характерна для больших по объему стихов, как, например «Крокодил» или «Федорино горе» К.Чуковского. Обычно, стихотворение из 2-4 четверостиший изменения размера не имеет. Так и стихотворение Даниила Хармса написано хореем, который не меняется до самого конца. Надо сказать, что вопрос определения стихотворного размера пугает взрослых еще со школьной скамьи, хотя ничего страшного там нет. Правила определения стихотворного размера даны после перечня заповедей.

Пятая заповедь . Нужна повышенная музыкальность поэтической речи. Детская гортань не может выговорить скопления согласных. Наличие 3-х и больше согласных усложняет произношение. Кстати, первые слоги, которые произносит ребенок, обычно прямые, открытые (состоящие из согласного и гласного): «Ма», «Па», «Ба». Анализируя стихотворение, нужно обращать внимание на скопление согласных не только внутри слова, а и на стыке слов.

Чуковский приводит анекдотические сочетания согласных в стихотворениях современных ему авторов:

ПуПС ВЗБ ешён...

ВдруГ ВЗГР устнулось... Ах, почаще Б С Ш околадом...

В стихотворении Даниила Хармса мы видим три случая скопления согласных, правда у него это скопления всего трех согласных.

ОчеНЬ ХРабрых моряка.

У ниХ ДЛинные хвосты.

И СТР ашны им только кошки,

Значит, заповедь не выполняется.

Шестая заповедь. «Рифмы в стихах должны стоять как можно ближе друг к другу». Ближе всего рифмы стоят в парной рифмовке , когда первая строка рифмуется со второй, а третья с четвертой.

Пример парной рифмовки:

Где обедал, воробей?

В зоопарке у зверей.

Пообедал я сперва

За решеткою у льва.

Подкрепился у лисицы,

У моржа попил водицы. (С.Маршак)

В стихотворении Даниила Хармса заповедь не выполняется, так как рифмовка не парная, а перекрестная (первая строка рифмуется с третьей, а вторая с четвертой). Более того, в первом четверостишьи есть холостые фразы (которые не имеют рифмы).

Седьмая заповедь . «Рифмы детских стихов должны быть главными носителями смысла всей фразы». К.Чуковский проверял выполнение этой заповеди таким образом: он закрывал левую часть стиха и читал только рифмы; если в целом смысл стиха был понятен, то заповедь выполнялась.

В стихотворении Даниила Хармса читаем только рифмы: кораблик, издалека, четыре, моряка, макушке, хвосты, кошки, коты. Общий смысл стиха понятен. Заповедь выполняется.

Восьмая заповедь . «Каждая строка должна жить своей собственной жизням и составлять единое синтаксическое целое». Наилучшим вариантом в детском стихе, по К.Чуковскому, когда один строка - это одно предложение.

Особого внимания заслуживает такое специфическое явление в поэзии как перенос – стихотворный прием, который заключается в перенесении части фразы из предыдущей строки на следующую, обусловленное несовпадением ритмической паузы со смысловой. Строка при этом теряет интонационную законченность.

Для маленького ребенка стихотворения с переносом довольно сложны. Переносы характерны для стихотворений поэтов ХІХ столетие (Т.Г.Шевченко, А.С.Пушкин), но иногда встречаются и в произведениях детских поэтов-классиков ХХ столетия.

И там я был, и мёд я пил;
У моря видел дуб зелёный;
Под ним сидел, и кот учёный
Свои мне сказки говорил. (А.С.Пушкин «У Лукоморья дуб зеленый»).

«Кот ученый свои мне сказки говорил» - это перенос. Если прочитать неправильно, то получится, что под дубом сидел не рассказчик, а кот, а значит, нарушится задуманное автором.

В стихотворении Даниила Хармса переноса нет, почти все предложения помещены на одной строке. Заповедь выполняется.

Девятая заповедь. «Не загромождать детские стихи прилагательными». Прилагательные (например, деревянный, желтый, маленький) - это всегда результат определенного опыта. Первые слова, которые появляются в детской речи, это существительные (мама, баба) и глаголы (дай). Прилагательные возникают в речи позднее. «Стихи, которые богаты эпитетами, - стихи не для малых, а для старших детей».

Конечно, речь не идет о полном отказе от прилагательных в детских стихах, но об их ограниченном количестве.

В стихотворении Даниила Хармса прилагательных очень мало. Заповедь выполняется.

Десятая заповедь . «Основным ритмом детских стихов должен быть хорей». По мнению К.Чуковского, первоначало детской поэзии идет от колыбельной, которую пела мама, усыпляя в колыбели ребенка. Ритм, который задавался колыханием колыбели, заложил начало хорейной поэзии. Хорей - это стихотворный размер, в котором ударение падает на непарные слоги: 1-й, 3-й, 5-й и т.д. слог. Как определить стихотворный размер, см. в конце

Определим стихотворный размер стихотворения Даниила Хармса Ударные слоги выделены жирным шрифтом.

По реке плывет кора блик. (ударение на 3,5,7 слоге)

Он плывет из далека . (ударение на 1,3,7 слоге)

На кора блике четы ре (ударение на 3,7 слоге)

О чень хра брых моряка . (ударение на 1,3,7 слоге)

Стихотворение написано хореем. Ударение падает на нечетные слоги (в некоторых случаях есть пропущенные ударения – пирихий). Заповедь выполняется.

Одиннадцатая заповедь. «Детские стихи должны быть игровыми». Наверное, это положение не нуждается в особых объяснениях. Дошкольный возраст - возраст игровой деятельности, поэзия и игра тесно связаны в детской поэзии. Стихотворение Даниила Хармса предполагает игру и буквальную, и смысловую (храбрые мышки на самом деле не очень храбрые, а трусливые).

Двенадцатая заповедь. «Поэзия для малышей должна быть и для взрослых поэзией». Стихотворение как произведение настоящего искусства должен быть открытием нового взгляда на мир, а значит, интересным и для ребенка, и для взрослого.

В стихотворении Даниила Хармса взрослые могут увидеть изображение детского (и не только) поведения в забавной ситуации, значит, заповедь выполняется.

Тринадцатая заповедь. Нужно вести «стиховое воспитание», для того чтобы путем постепенного усложнения формы подвести ребенка к восприятию великих поэтов. Для этого нужно мало-помалу нарушать указанные выше заповеди. Если этого не делать, ребенок будет искусственно задерживаться в своем развитии. Представьте себе, если бы вы читали только стихи, в который не было прилагательных, написанные только однообразным хореем, без абстрактных обобщений, наверное, это довольно быстро вам бы надоело и отвернуло от поэзии.

В стихотворении Даниила Хармса часть заповедей не выполняется, значит, происходит «стихотворное» воспитание.

Заканчивая анализ стихотворения, можно сказать, что если основная часть заповедей выполняется, значит, оно подходит для детей 2-3-летнего возраста. Если многие правила нарушаются, значит, стих можно предлагать преимущественно детям не 2-3, а более старшего возраста.

В конце анализа стихотворения нужно записать вывод, для какого возраста подходит это произведение: для 2-3-летних, 4-5-летних, 6 и старше.

Как определить стихотворный размер? Почти все, кто окончил среднюю школу, сознаются, что не умеют определять стихотворные размеры, говорят, что трудно придумать задачу страшнее и научиться этому невозможно. Но это не совсем так. Особенно относительно детской литературы, где преобладают хореи и ямбы. Попробуем убедить вас, что в ваших возможностях определить размер стихотворения, которое входит в круг детского чтения.

1. Выберите стихотворение из детской книги. Мы для примера взяли стихотворение Валентина Берестова «Больная кукла».

Тихо. Тихо. Тишина.

Кукла бедная больна.

Кукла бедная больна.

Просит музыки она.

Спойте, что ей нравится,

И она поправится

2. Определите количество слогов в каждой строке. Напомним, что количество слогов равняется количеству гласных в слове (то есть можно просто посчитать количество гласных). Обратите внимание, что слог не может состоять из одного согласного.

Ти-хо. Ти-хо. Ти-ши-на.

Ку-кла бед-на-я боль-на.

Ку-кла бед-на-я боль-на.

Про-сит му-зы-ки о-на.

Спой-те, что ей нра-вит-ся,

И о-на по-пра-вит-ся

3. Обозначьте количество слогов условными обозначениями. Для этого используйте пометку È . Сколько слогов – столько пометок È . Для удобства советуем записывать пометки в ряд, не разделяя пробелом на отдельные слова.

4. В словах обозначьте ударения. В нашем стихотворении мы выделили ударные слоги шрифтом (левый столбик). В правом столбике ударные слоги тоже выделены. В своих записях обозначьте эти ударения: ﭞ. Обратите внимание, что слова из одного слога тоже могут иметь ударение.

5. Прочитайте строки, придерживаясь мелодики стиха, так как вы читаете его ребенку: не спеша, выразительно. Уберите ударения там, где они почти не ощущаются. Чаще всего лишними оказываются ударения на односложных словах: они перестают выделяться в стихотворной строке. В нашем примере такой слог мы подчеркнули.

6. Определите последовательность чередования ударных и безударных слогов. В стихах для детей вариантов не очень много (чаще, хорей, или ямб, реже - амфибрахий, анапест, еще реже - дактиль). Обратите внимание, что в современном стихосложении для детей в рамках одной строки не могут быть одновременно разные размеры, т.е. ямб и хорей, дактиль и амфибрахий. Кроме того, небольшие по размеру стихотворения (состоящие из 1-3 четверостишья) пишут в одном размере. Поэтому для определения размера, нельзя останавливаться на анализе отдельной строки, нужно анализировать все стихотворение.

Если есть чередование «ударный - безударный, ударный - безударный», значит - это хорей. Стихотворение В.Берестова написано хореем

Нужно только помнить то, что довольно часто в стихах встречается пиррихий , вот например:

7. Для того, чтобы проверить, что размер данного стиха - хорей, можете воспользоваться таким способом: «дирижированием» или «маятником» (делаете махи рукой, будто колыбель качаете: от себя - это ударный слог, назад - безударный), или постукиванием пальцами по столу, первый более сильный, второй - тише. Сначала тренируетесь «дирижировать» без стиха, настраиваете на размер, а потом «дирижируете», произнося слова. Обратите внимание: ударения в стихотворении должны совпадать с сильным ударом или махом руки.

8. Еще один способ проверки - математический. В каждой строке подсчитайте, на которые слоги приходится ударение. Каждую строку нужно считать отдельно.

Если ударения в строке приходятся на 1, 3, 5, 7 слог, то стих написан хореем. Даже если некоторые ударения будут пропущены (это будут пиррихии). Именно таким является стихотворение В.Берестова: некоторые ударения пропущены, но все ударения на нечетных слогах.

Если ударения на 2, 4, 6, 8 слоге, то стих написан ямбом. Опять-таки, некоторые ударения могут быть пропущены.

Если ударения приходятся на 1, 4, 7, 10 слог, то это дактиль.

Если ударения на 2, 5, 8, 11 слоге, то это амфибрахий.

Если ударения на 3, 6, 9, 12 слоге, то это анапест.

В трехсложных размерах (дактиль, амфибрахий, анапест) пиррихий практически не встречается.

Только сначала определение стихотворных размеров кажется сложным, но, потренировавшись, вы сможете определять их на слух.

К.И. Чуковский в своей книге "От 2 до 5" очень точно сформулировал заповеди, которые должны соблюдать начинающие детские поэты.
Вот они (в самом кратком изложении):

1. Стихи должны быть графичны , так как дети обладают образным мышлением. Нужно мыслить рисунками, так, чтобы ребёнок мог увидеть происходящее.
"Если, написав целую страницу стихов, вы замечаете, что для неё необходим всего один-единственный рисунок, зачеркните эту страницу как явно негодную."

2. Наибыстрейшая смена образов. Кинематографичность - образы должны сменять друг друга так же быстро, как кадры на киноленте.

3. Словесная живопись должна быть лирична.
Вся поэзия должна быть проникнута разнообразными чувствами и настроениями: от грусти и уныния до возбуждения и радости.
Она должна быть певуча и легка, чтобы под неё можно было петь и танцевать.
"Ребёнку мало видеть тот или иной эпизод, изображённый в стихах, ему нужно, чтобы в этих стихах были песня и пляска".

4. Подвижность эмоции и подвижность ритма.
В зависимости от настроения, которым проникнут отрывок, должен меняться и размер: от хорея - к дактилю, от двустопных стихов к шестистопным.

5. Повышенная музыкальность поэтической речи.
Стихи должны быть текучими и плавными. Не допускайте большого скопления согласных в одной строчке.
"Больно читать ту свирепую строку, которую сочинила одна поэтесса в Москве:
Ах, почаще б с шоколадом…
Щ е б с ш! Нужно ненавидеть детей, чтобы предлагать им такие языколомные щебсши. Стоит только сравнить два стиха: один, сочинённый ребёнком, - «Половина утюга» («А-га-га! Тю-га-га! Половина утюга») и другой, сочинённый взрослым, – «Ах, почаще б с шоколадом», чтобы увидеть колоссальное превосходство трёхлетних поэтов."

6. Рифмы должны быть близко друг от друга (парные рифмы, изредка - перекрёстные). Почти во всех стихотворениях, сочинённых малыми детьми, рифмы находятся в ближайшем соседстве. Ребёнку гораздо труднее воспринимать те стихи, рифмы которых несмежны.

7. Рифмованные слова должны быть носителями смысла (быть логически ударными). Так как благодаря рифме эти слова привлекают к себе особенное внимание ребёнка, мы должны дать им наибольшую смысловую нагрузку.

8. Каждая строка должна жить собственной жизнью и составлять отдельный организм.
Каждый стих должен быть законченным целым (синтаксическим и смысловым).
Категорически исключаются переносы и точки в середине строки.

9. Не нагромождать стихов прилагательными и эпитетами , потому что маленького ребёнка по-настоящему волнует в литературе лишь действие, лишь быстрое чередование событий.

10. Речь строится на глаголах.

11. Поэзия должна быть игровой.
Вся деятельность детей складывается в форме игры. С помощью игры они познают мир. Дети играют не только вещами, но и словами.

12. Поэзия для маленьких должна быть и поэзией для взрослых.
По мастерству, по виртуозности, по техническому совершенству стихи для детей должны стоять на той же высоте, на какой стоят стихи для взрослых. Не может быть такого положения, при котором плохие стихи оказались бы хороши для детей.

Есть и тринадцатая заповедь. Она была написана позже, но Корней Иванович не был бы собой, если бы не написал её: детский поэт должен быть счастлив. Счастлив, как и те, для кого он творит.
И это, на мой взгляд, самая главная заповедь. Дети по природе своей счастливцы и оптимисты, и не может хорошо писать для них человек несчастливый, хмурый и злой. Только чувствуя себя счастливым человеком, можно творить чудеса. И не только на бумаге.

Если кто-нибудь из вас решит когда-нибудь стать детским поэтом, не чурайтесь этих заповедей.
Стихи для детей нужно писать каким-то особенным способом - иначе, чем пишутся другие стихи. И мерить их нужно особенной меркой. Не всякий даже даровитый поэт умеет писать для детей.
И помните - только счастливый поэт может снова вернуться в мир детства и, уже находясь там, в этом красочном, совершенно другом мире, достучаться до детской души.

Посвященной детской поэзии и детским поэтам, мы вспомнили Корнея Ивановича Чуковского и разгадали некоторые секреты его стихов, что так нравятся и малышам, и мамам. А также дали домашнее задание тем нашим читателям, кто готов и дальше путешествовать по миру ритма и рифмы. Итак, перед вами — 12 заповедей для детских писателей, сформулированных К. Чуковским. Посмотрим, как эти заповеди «выполняются» другими детскими поэтами? Попробуем понять: как сделать стихи любимыми, интересными, привлекательными для ребенка? 1. Стихи должны быть графичны: в каждой строфе, а то и в каждом двустишии должен быть материал для художника. Сказки и стихи Чуковского — это почти мультфильмы. Фантастическое и роскошное богатство для художника. Опора на зрительное восприятие малыша — это, пожалуй, одно из самых важных свойств детских книг вообще, причем как раз стихотворную речь малыши воспринимают хорошо и со слуха: ритмичная, эмоциональная она сама по себе привлекает внимание. Восприятие стихотворения как литературного произведения, включение ребенка в настоящее взаимодействие с текстом возможно именно посредствам картинки, иллюстрации. Даже если самой иллюстрации нет (а иногда от нее нужно отказываться сознательно), главной особенностью детского собственно стихотворения и его восприятия становится возможность представить зрительно то, о чем идет речь: Я научился плавать так:
Первым делом снял башмак... (В.Лифшиц «Как я научился плавать») Сидел Бибигон
Под большим лопухом
И спорил о чем-то
С моим петухом. (К.Чуковский «Приключения Бибигона») Оба отрывка легко воплощаются в детскую картинку — любая мама с малышом может сесть и либо нарисовать (слепить, склеить, представить) иллюстрацию, либо ее разыграть. Читая малышу стихи, нужно обязательно помнить, что опора на зрительный образ не только усиливает впечатление, но и развивает речь и воображение. Так соотносятся звук и картинка, а совместное создание иллюстраций к стихам или чтение отдельных стихотворных строчек в качестве комментария к случайным картинкам, фотографиям — это и продолжение интересного, богатого эмоционально общения, и серьезный шаг к собственному внимательному отношению к миру, к умению видеть волшебное в обычном. 2. Нужна наибыстрейшая смена образов. Следуя за непосредственностью и непоседливостью ребенка, поэтическая сказка тоже непоседлива и изменчива — все время предлагает новое, интересное, яркое. Так сказки самого Корнея Ивановича поделены на малюсенькие главки, каждая из которых — новое действие, динамичное изменение, развитие сюжета. Боже, Боже,
Что случилось?
Отчего же все кругом
Завертелось,
Закружилось
И помчалось колесом? (К.Чуковский «Мойдодыр») Картинки должны быстро сменять одна другую. В каждой строчке как будто новый кадр, новый предмет, животное и активное движение, динамика. Я был на счастливом острове,
Там я катался на ослике!
И там грузовик мой валялся,
который давно потерялся! (Э.Мошковская «Я был...») Повстречал я того,
Кто жил в маленьком доме
Вместе с кошкой,
Собакой,
Синицей.
И, кроме
Них,
Там жила пятнистая
Божья коровка. (Д.Чиарди «О том, кто жил в маленьком доме») Именно поэтому самые любимые детские стихи — это стихи с перечислениями («картина, корзина, картонка и маленькая собачонка») или динамичными передвижениями: Жил на свете один человечек,
И пошел человечек гулять,
И нашел он двенадцать дощечек,
И решил себе домик собрать. (Э.Мошковская «Жил на свете один человечек») 3. Словесная живопись должна быть лиричной. Нельзя забывать об эмоциональности — детское восприятие построено на переживании, эмоции. Плачут зайки
На лужайке:
Сбились, бедные, с пути,
Им до дому не дойти... (К.Чуковский «Краденое солнце») Важно обращать внимание не только на смену эпизодов, но и на их эмоциональную окраску (плачут, бедные), стараться показать голосом, интонацией, темпом чтения, паузой переживания, определяющие тональность фрагмента: Он прыгнул на дорогу...
А я уж ставил ногу
и чуть не наступил!
И чуть я не убил! (Э.Мошковская «Кузнечик») Умение сопереживать, чувствовать образ лирического героя, именно чувствовать, чутко относиться к смене ощущений, «слышать» переживания — так в следующем стихотворении радость сменяется тревогой, разочарованием: Над прудом заливаются зяблики
Тоненькими голосами...
Я пускаю на воду кораблики -
С парусами!
Но лягушки мешают их плаванью,
Вечно прыгают в воду: «Бах, бах!..» (М.Моравская «Неудача») А вот прекрасная картинка тихой радости, счастья:
День окончен. Делать нечего.
Вечер снежно-голубой.
Хорошо уютным вечером
Нам бедовать с тобой. (В.Инбер «Моя девочка») 4. Нужна подвижность и переменчивость ритма. Для стихотворной речи сказок Чуковского характерна близость к разговорной, простой речи, стилизация плясовой: «Вы букашечки, Вы милашечки, Тара-тара-тара-таракашечки» («Муха-цокотуха»), частушки: «Эй вы, ребятки, Голые пятки, Рваные сапожки, Драные калошки...» («Чудо-дерево»), стихи, где не в каждой строке есть рифма: И блестит у него за спиной
Золотой-золотой,
Расписной,
Синий-синий
Павлиний
Хвост. («Топтыгин и лиса»), стихи, в которых меняется ритм от строчки к строчке: А потом позвонил
Крокодил
И со слезами просил:
— Мой милый, хороший,
Пришли мне калоши,
И мне, и жене, и Тотоше. («Телефон») А вот пример совершенно бесподобной передачи каждого из образов при помощи смены ритма: Помнишь, Мурочка, на даче
В нашей лужице горячей
Головастики плясали,
Головастики плескались,
Головастики ныряли,
Баловались, кувыркались.
А старая жаба,
Как баба,
Сидела на кочке,
Вязала чулочки
И басом сказала:
— Спать!
— Ах, бабушка, милая бабушка,
Позволь нам еще поиграть. (К.Чуковский «Головастики») Все это позволяет создать иллюзию разговорной речи: как будто мама и не стихи читает, а рассказывает что-то очень интересное. Такая свобода облегчает восприятие стихов на слух, делает их подвижными, живыми. Посмотрите, как смена действий и впечатлений (сначала девочка разглядывает с опаской гуся, а потом весело бежит по мостику) передается изменением ритма стихотворной речи. Пьёт козленок из корыта,
На тебя глядит сердито.
Ты не бойся — это гусь.
Я сама его боюсь. Мы по узенькой дощечке
Побежим купаться к речке,
Будем плавать, загорать,
Наши трусики стирать. (З.Александрова «Мой Мишка») Или пример того, как неожиданный поворот событий вдруг изменяет ритм стихотворения: Если печка — то печет,
Если сечка — то сечет,
Ну, а гречка, то гречет?
Вот и нет,
Она растет. (И.Мазин «Каша») 5. Нужна повышенная музыкальность поэтической речи. Детские стихи обладают одной очень важной особенностью — они бытуют в устной форме. Для ребенка не существует написанных стихов — только звучащие, причем звучащие с маминого голоса, а поэтому для них важна музыкальность, особая звучность. Как на пишущей машинке
Две хорошенькие свинки:
Туки-туки-туки-тук!
Туки-туки-туки-тук! И постукивают,
И похрюкивают: Хрюки-хрюки-хрюки-хрюк!
Хрюки-хрюки-хрюки-хрюк! (К.Чуковский «Свинки») А вот еще послушайте, как стучат колеса в этом стихотворении: На стрелке:
— Стук!
На стыке:
— Стук! -
Состав несется через луг. (В.Левин «Усталый поезд») Важно внимательно прислушиваться к стихам, улавливать звуковые нюансы и особенности (звукопись), не бояться играть с ними. 6. Рифмы в стихах должны быть как можно ближе друг к другу. Сел баран на пароход
И поехал в огород.
В огороде-то на грядке
Вырастают шоколадки, -
Приходи, угощайся, облизывайся! И лапша,
И лапша
Уродилась хороша!
Крупная да сочная,
Сладкая, молочная,
Только знай — поливай
Да воробушков гоняй:
Любят-любят ее воры воробушки! (К.Чуковский «Огород») Рифмуются 1 и 2, 3 и 4 строчки, создавая понятную малышу созвучность — близкие созвучные окончания слышны даже маленькому ребенку, а значит, легко запоминаются, легко воспринимаются, дарят ощущение праздника, игры. 7. Рифмы детских стихов должны быть главными носителями смысла всей фразы. Рифмующиеся слова наделяются особым — сильным — звучанием, а значит, приобретают дополнительное значение. А за скрюченным мостом
Скрюченная баба
По болоту босиком
Прыгала, как жаба. И была в руке у ней
Скрюченная палка,
И летела вслед за ней
Скрюченная галка. (К.Чуковский перевод из английского фольклора «Скрюченная песня») А вот примеры, когда главное зарифмованное слово стоит в сильной позиции — в самом конце строфы: Землянику нарисую
И раскрашу красным цветом.
Собирал ее в саду я
Прошлым летом... (И. Гамазкова «Прошлым летом») Воробей загpyстил за окошком,
Hепpивычно притихли дома.
По осенним ковровым дорожкам
Незаметно приходит зима. (В.Орлов «Ковровые дорожки») 8. Каждая строка должна жить своей собственной жизнью. Виртуозное владение приемами народно-поэтического творчества Чуковского подарило нам возможность любые из его стихов легко запомнить, легко ими дополнить личный устно-творческий багаж. Детским стихам свойственно жить отдельными строчками, которые врезаются в память и живут в нашей речи, как пословицы и поговорки, как другие устойчивые обороты. Если вы часто читаете с ребенком те или иные стихи, то очень скоро заметите, что ваш юный любитель поэзии время от времени цитирует любимые стихи: то во время игры пробормочет что-то про медведей на велосипеде, то в разговоре с вами вдруг заявит что-то про «и не стыдно вам, не обидно вам». Да и в своей речи вы все чаще станете замечать то одну, то другую к месту вспомнившуюся строчку именно из детских стихов. 9. Не загромождать детских стихов прилагательными. Дети мыслят предметно, действенно и очень мало внимания уделяют свойствам предметов. Обратите внимание, что в приведенных ниже стихах редкие прилагательные используются как носитель эмоции: они стоят в самом конце строфы (расчудесное) или в последней строчке (ясный), выполняют выделительную функцию — называется самый важный признак (желтенькое): Как у нашего Мирона
На носу сидит ворона. А на дереве ерши
Строят гнёзда из лапши. Сел баран на пароход
И поехал в огород. В огороде-то на грядке
Вырастают шоколадки. А у наших у ворот
Чудо-дерево растёт. Чудо, чудо, чудо, чудо
Расчудесное! (К.Чуковский «Чудо-дерево») У Пети есть кораблик,
У Саши — пистолет.
Но желтенького стеклышка
У них, конечно, нет.
Когда погода хмурится
И серо все, как тень,
Гляжу я в это стеклышко
И вижу ясный день. (В.Лунин «Стеклышко») 10. Преобладающим ритмом этих стихов должен быть хорей. Иными словами — ритм детских потешек, взрослых частушек, когда ударение в строке падает на первый слог. Тра-та-та, тра-та-та,
Вышла кошка за кота,
За кота-котовича,
За Иван Петровича. Я за свечку,
Свечка — в печку!
Я за книжку,
Та — бежать
И вприпрыжку
Под кровать! (К.Чуковский «Мойдодыр») Зайку бросила хозяйка -
Под дождем остался зайка.
Со скамейки слезть не мог,
Весь до ниточки промок. (А.Барто «Зайка») 11. Детские стихи должны быть игровыми. А как иначе, если игра — это естественное состояние ребенка-дошкольника! В каком-то смысле все знакомство с литературой для малыша — это только новые игры или источник новых сюжетов для игр. Вот под это стихотворение Якова Акима можно весело попыхтеть, посопеть и пофукать: Еж пыхтит и морщится:
— Что я вам, уборщица?
Лес никак не подмету,
Соблюдайте чистоту! А вот это стихотворение Ирины Токмаковой предлагает поцокать, как лошадка, поурчать мотором, полетать, как самолет. «Поиграем»: На лошадке ехали,
До угла доехали. Сели на машину,
Налили бензину.
На машине ехали,
До реки доехали.
Трр! Стоп! Разворот.
На реке — пароход.
Пароходом ехали,
До горы доехали. Пароход не везёт,
Надо сесть в самолёт.
Самолёт летит,
В нём мотор гудит:
У-у-у! Любое детское стихотворение — это прообраз игры: лирический герой произведения, ситуация, в которую он попадает, переживания, ощущения — все это «понарошку» и «на самом деле» одновременно — именно так, как это и происходит в игре. Вот и получается, что читаем стихи, а на самом деле играем в словесно-образную игру: А я придумал слово,
Смешное слово — плим.
И повторяю снова:
Плим, плим, плим! Вот прыгает и скачет
Плим, плим, плим!
И ничего не значит
Плим, плим, плим. (И.Токмакова «Плим») 12. Поэзия для малышей должна быть и для взрослых поэзией. Это, пожалуй, самое важное условие для поэтов и для родителей! Необходимо очень ответственно отнестись к выбору стихотворений для чтения малышам, подрастающим дошколятам, маленьким школьникам. Читая в раннем детстве своим детям книги, мы формируем их вкус, их читательское чутье, даем первые и самые важные ориентиры для самостоятельного чтения. Корявые, неряшливые стихи (а их, увы, много) могут привить ребенку неверное, небрежное отношение к слову. Детские стихи должны вызывать и у взрослого положительный эстетический отклик — приятное звучание, интересные и в то же время удачные по созвучию рифмы, ритм стихотворения, помогающий его читать, а не нарушающий впечатление — вот признаки настоящей поэзии. Если маме стихи не нравятся, то их точно читать не стоит — чтение должно быть приятным, приносить удовольствие. Для написания этой статьи использовались книги: Большая книга для детского сада: Сказки, стихи, песенки, загадки. — М.:ЗАО «РОСМЭН-ПРЕСС», 2006 Большая книга стихов для чтения в детском саду. Сост. Э. И. Иванова, И. П. Токмакова. — М.: «АСТРЕЛЬ-АСТ», 2004 Вадим Левин, Рената Муха. — Между нами. — М.: Издательство «Октопус», 2009 А также материалы сайтов.

Глава шестая

ЗАПОВЕДИ ДЛЯ ДЕТСКИХ ПОЭТОВ
(Разговор с начинающими)

I. УЧИТЬСЯ У НАРОДА. - УЧИТЬСЯ У ДЕТЕЙ

. . .
. . .
Могущество народной традиции мне пришлось испытать и на собственном опыте. Когда я приступал к сочинению детских стихов, я долго не мог отыскать для них живую, органическую форму. Тогдашняя поэзия, которую предлагали ребятам всех возрастов - "Путеводные огоньки", "Светлячки", "Родники", "Задушевные слова" и т.д., - отличалась самой оголтелой бесстильностью (вследствие полного распада ее идейных основ). И лишь мало-помалу, после многих неудач и шатаний, я пришел к убеждению, что единственным компасом на этом пути для всех писателей - и сильных и слабых - является народная поэзия (см., например, "Муху-Цокотуху", "Краденое солнце", "Федорино горе" и др.).

Это, конечно, не значит, что наша задача - имитация старинного народного творчества. Копии фольклора никому не нужны. Но нельзя же игнорировать то обстоятельство, что народ в течение многих веков выработал в своих песнях, сказках, былинах, стихах идеальные методы художественного и педагогического подхода к ребенку и что мы поступили бы весьма опрометчиво, если бы не учли этого тысячелетнего опыта.
Однако, как уже сказано выше, не только у народа должны мы учиться. Второй наш учитель - ребенок. Я, по крайней мере, никогда не дерзнул бы приступить к сочинению моих "Мойдодыров", если бы не попытался дознаться заранее, каковы потребности и вкусы малолетних "читателей", к которым мне предстоит адресоваться со своими стихами, и каков наиболее правильный метод сильнейшего воздействия на их психику.
Нельзя понимать дело так, будто я призываю угодливо приспособляться к ребенку. У нас, повторяю, нет и не может быть права отказываться от обязанности воспитывать его, влиять на него, формировать его личность, но эту обязанность нам только тогда удастся исполнить, если мы досконально изучим умственные навыки ребенка, методы его своеобразного мышления и попытаемся возможно точнее определить для себя, каковы должны быть те литературные формы, которые в данном случае окажутся наиболее действенными.

Конечно, писал я стихи инстинктивно, без оглядки на какие бы то ни было правила. Но в моем подсознании правила эти существовали всегда; они были подсказаны мне самой детворой, я считал их тогда непреложными и верил, что они универсальны, то есть обязательны для всякого автора, пытающегося писать для детей. Ни Маршак, ни Михалков, ни Барто, ни другие мои товарищи по литературному служению детям еще не приступали к работе, и я не мог проверить на их писательской практике правильность моих тогдашних догадок. Теперь я могу сказать, не боясь ошибиться, что хотя творчество этих поэтов внесло в мои "заповеди" ряд коррективов, но в главном и основном оно подтвердило их правильность, поскольку дело идет о стихах для дошкольников младшего и среднего возраста.

II. ОБРАЗНОСТЬ И ДЕЙСТВЕННОСТЬ

О первой заповеди уже было сказано выше. Она заключается в том, что наши стихотворения должны быть графичны, то есть в каждой строфе, а порою и в каждом двустишии должен быть материал для художника, ибо мышлению младших детей свойственна абсолютная образность. Те стихи, с которыми художнику нечего делать, совершенно непригодны для этих детей. Пишущий для них должен, так сказать, мыслить рисунками*.
______________
* Если читатель перелистает, например, мои детские сказки, он увидит, что для "Тараканища" требуется двадцать восемь рисунков (по числу зрительных образов), для "Мойдодыра" - двадцать три и т.д.

Стихи, печатаемые без рисунков, теряют чуть не половину своей эффективности.
"Мама, покажи!" - кричал ребенок, когда одна из сотрудниц издательства читала ему "Тараканище" в корректурных листах без рисунков. Он чувствовал, что в данном случае зрительный образ и звук составляют органическое целое. А так как детское зрение на первых порах воспринимает не столько качество вещей, сколько их движения, их действия, сюжет поэмы для малых детей должен быть так разнообразен, подвижен, изменчив, чтобы каждые пять-шесть строк требовали новой картинки. Там, где этого нет, детские стихи, так сказать, не работают.
Если, написав целую страницу стихов, вы замечаете, что для нее необходим всего один-единственный рисунок, зачеркните эту страницу как явно негодную. Наибыстрейшая смена образцов - здесь, как мы видели выше, второе правило для детских писателей.
Третье правило заключается в том, что эта словесная живопись должна быть в то же время лирична.
Поэт-рисовальщик должен быть поэтом-певцом.
Ребенку мало видеть тот или иной эпизод, изображенный в стихах: ему нужно, чтобы в этих стихах были песня и пляска.
То есть ему нужно, чтобы они были сродни его собственным стихам-экикикам.
Если же их невозможно ни петь, ни плясать, если в них нет элементов, составляющих главную суть экикик, они никогда не зажгут малолетних сердец.
Чем ближе наши стихи к экикикам, тем сильнее они полюбятся маленьким. Недаром в детском фольклоре всех стран уцелели в течение столетий главным образом песенно-плясовые стихи.
Эта заповедь труднее всех других, так как поэт-рисовальщик почти никогда не бывает поэтом-певцом. Тут две враждебные категории поэтов. Можно ли требовать, чтобы каждый эпизод, изображаемый в стихотворении с графической четкостью, был в то же время воспринят читателями как звонкая песня, побуждающая их к радостной пляске?
Всю трудность этой задачи я вполне сознавал, когда пригашался за сочинение своей первой "поэмы для маленьких". Но мне было ясно, что эта задача - центральная, что без ее решения нельзя и приступать к такой работе. Предстояло найти особенный, лирико-эпический стиль, пригодный для повествования, для сказа и в то же время почти освобожденный от повествовательно-сказовой дикции. Мне кажется, что всякие сказки-поэмы и вообще крупные фабульные произведения в стихах могут дойти до маленьких детей лишь в виде цепи лирических песен - каждая со своим ритмом, со своей эмоциональной окраской.
Речь идет о большой эпопее, которую я и пытался воскресить в нашей детской словесности через семьдесят лет после "Конька-горбунка". Чувствуя, что ее прежние формы, выработанные деревенско-дворянской культурой, уже давно не соответствуют психике наших ребят, я строил все свои "крокодилиады" на основе бойких, быстро сменяющихся, урбанистических, уличных ритмов, избегая монотонной тягучести, которая свойственна деревенскому эпосу.
Вырабатывая форму "Крокодила" (1916), я пытался всячески разнообразить фактуру стиха в соответствии с теми эмоциями, которые этот стих выражает: от хорея переходил к дактилю, от двухстопных стихов - к шестистопным.
Такая подвижность и переменчивость ритма была для меня четвертой заповедью.

III. МУЗЫКА.

Пятая заповедь для детских писателей - повышенная музыкальность поэтической речи.
Замечательно, что киники всегда музыкальны. Их музыкальность достигается раньше всего необыкновенной плавностью, текучестью звуков. Дети в своих стихах никогда не допускают того скопления согласных, которое так часто уродует наши "взрослые" стихи для детей. Ни в одном стишке, сочиненном детьми, я никогда не встречал таких жестких, шершавых звукосочетаний, какие встречаются в некоторых книжных стихах. Вот характерная строка из одной поэмы для детей:

Пупс взбешен...

Попробуйте произнести это вслух! Псвзб - пять согласных подряд! И взрослому не выговорить подобной строки, не то что пятилетнему ребенку.
Еще шершавее такая строка некоего ленинградского автора:

Вдруг взгрустнулось...

Это варварское вдругвзгр - непосильная работа для детской гортани.
И больно читать ту свирепую строку, которую сочинила одна поэтесса в Москве:

Ах, почаще б с шоколадом...

Щебсш! Нужно ненавидеть ребят, чтобы предлагать им такие языколомные "щебсши". Не мешало бы сочинителям подобных стихов поучиться у тех малышей, которым они царапают горло своими корявыми щебсшами. Стоит только сравнить два стиха: один, сочиненный ребенком, - "Половина утюга", и другой, сочиненный взрослым, - "Ах, почаще б с шоколадом", чтобы увидеть колоссальное превосходство трехлетних. В "Половине утюга" на семь слогов приходится всего шесть согласных, а в стишке о шоколаде на восемь слогов целых двенадцать согласных.
Конечно, создавая столь благозвучные строки, ребенок заботился не об их красоте, а только о том, чтобы ему было легче выкрикивать их, но именно благодаря этому они так мелодичны и плавны.
Любопытна в этом отношении та переработка стихов, которую незаметно для себя производит ребенок. Она вся направлена к тому, чтобы придать "шершавому" стиху максимальную плавность. Мой знакомый двухлетний мальчик очень любил почему-то стихотворение Пушкина "Черногорцы? что такое?" - и декламировал это стихотворение так:

Тетеготи? то такое? -

то есть устранял все согласные, тормозящие плавное течение стиха. Конечно, и тут сказалась не эстетика, а неразвитая гортань, но ведь именно для этой гортани мы и должны писать свои стихи.
Вы только вслушайтесь в ту благозвучнейшую хореическую песню, которую пела, танцуя, девочка Витя Раммо, еще не достигшая двухлетнего возраста:

Коси мине, коси кой,
Леба куси, леба кой,
Коси баба, коси кой,
Куси паки, куси мой.
Йока куку, шибка кой,
Леба кусяй, шибка кой,
Кока кусяй, шибка кой.

Говорила она в то время отлично, свободно произнося любые сочетания звуков, но, когда дело дошло до стихов, предпочла распределять свои согласные так, чтобы они возможно реже встречались друг с дружкой. За исключением слова "шибка", все остальные слова построены у нее таким образом, что между двумя согласными непременно поставлены гласные.
Вообще в речи ребенка мы нередко замечаем борьбу с согласными, преодоление согласных. Трехлетний Адик Павлов, вместо того чтобы сказать "солнце красно", говорил соне касно (то есть выбрасывал л, ц, р). У Ади Рыбникова слово "дрова" превратилось в дова, слово "смотри" в соти, слово "другой" - в дугой. Нина Златковская говорила пазник, потивный, касивый. Левик Гаврилов говорил пиезжай, а "гром" выговаривал гом.

Замечательны меры, которые принимала двухлетняя Алена Полежаева, для того чтобы этого скопления не было. Ее мать сообщает о ней: когда рядом в слове встречаются две согласные, Аленушка ставит между ними гласную:
- Птичка - патичка, кто - кито, где - гиде.

Точно такой же прием "разукрупнения" согласных при помощи добавочных гласных подметила у своей дочери Майки ленинградская жительница Инна Борисова: "Я сикушила кашику", "я гуляю си бабушкой".
При помощи такого приема Майя (одного года десяти месяцев) избегала неудобных для нее звукосочетаний: ск, шк, сб.
Сочиняя детские стихи, я старался, насколько у меня хватало умения, считаться с этим отчетливо выраженным требованием малых ребят.

IV. РИФМЫ. - СТРУКТУРА СТИХОВ

Шестое правило было подробно изложено на предыдущих страницах. Оно заключается в том, что рифмы в стихах для детей должны быть поставлены на самом близком расстоянии одна от другой.
Читатели этой книжки могли убедиться, что почти во всех стихотворениях, сочиненных малыми детьми, рифмы находятся в ближайшем соседстве. Ребенку гораздо труднее воспринимать те стихи, рифмы которых не смежны.
Седьмое правило заключается в том, что те слова, которые служат рифмами в детских стихах, должны быть главными носителями смысла всей фразы. На них должна лежать наибольшая тяжесть семантики.
Так как благодаря рифме эти слова привлекают к себе особенное внимание ребенка, мы должны дать им наибольшую смысловую нагрузку. Это правило я считаю одним из важнейших и пытаюсь не нарушать ни при каких обстоятельствах. И часто делаю опыты со своими и чужими стихами: прикрываю ладонью левую половину страницы и пытаюсь по одной только правой, то есть по той, где сосредоточены рифмы, догадаться о содержании стихов. Если мне это не удается, стихи подлежат исправлению, так как в таком виде они до детей не дойдут.
Восьмое правило заключается в том, что каждая строка детских стихов должна жить своей собственной жизнью и составлять отдельный организм.
Иными словами, каждый стих должен быть законченным синтаксическим целым, потому что у ребенка мысль пульсирует заодно со стихом: каждый стих в экикиках - самостоятельная фраза и число строк равняется числу предложений. (Этой своей особенностью стихи для детей очень близки к народным стихам.).
Две строки - два предложения:

Твоя мама из дворян,
А отец из обезьян.

Шесть строк - шесть предложений:

Мама умная была
И меня не посекла!
Ай, люли, люли, люли!
Ты меня всегда люби!
Я теперь тебя люблю.
Не кап-риз-ни-ча-ю!

У детей постарше каждое предложение может замыкаться не в одну, а в две строки, но за эти границы уже никогда не выходит. Вот стихи девятилетней Ирины:

1) Мы с Чукошею вдвоем
За калошами идем.
2) Купим, купим мы калоши
Для себя и для Чукоши.

Поэтому длинные стихи для детей чаще всего состоят из двустиший. В сущности, пушкинский "Салтан" и ершовский "Конек-горбунок" по своей структуре являют собой целую цепь экикик, большинство которых не превышает двух строк. И Пушкин и Ершов свои сказки писали главным образом "двояшками". Вот типичный отрывок из Пушкина:

1) В синем небе звезды блещут,
В синем море волны хлещут; (Пауза.)
2) Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет. (Пауза.)
3) Словно горькая вдовица,
Плачет, бьется в ней царица; (Пауза.)
4) И растет ребенок там
Не по дням, а по часам. (Пауза.)
5) День прошел, царица вопит...
А дитя волну торопит: (Пауза.)
6) "Ты, волна моя, волна,
Ты гульлива и вольна; (Пауза.)
7) Плещешь ты, куда захочешь,
Ты морские камни точишь, (Пауза.)
8) Топишь берег ты земли,
Подымаешь корабли - (Пауза.)
9) Не губи ты нашу душу:
Выплесни ты нас на сушу!" (Пауза.)

После каждой "двояшки" - пауза. Восемнадцать строк - девять пауз и девять "двояшек", причем в большинстве случаев каждая "двояшка" есть самостоятельная фраза.
Стихи эти написаны не для детей. Пушкин, создавая свои сказки, ориентировался на фольклорную дикцию взрослых. Но благодаря близости народного поэтического мышления к детскому пушкинская сказка с давнего времени прочно вошла в обиход малышей, и ее структура является для нас образцом.
Никаких внутренних пауз детские стихи не допускают, иначе будет нарушен напев. Во всех известных мне стихотворениях, сочиненных малыми детьми, я нашел только один перенос - да и то очень слабый, - один-единственный случай вытеснения фразы за пределы двустишия:

Воробейко поскакал,
На ходу он уплетал
Крошки хлеба, что ему
Я в окошечко даю.

Эти строки сочинил Ваня Ф., четырех с половиною лет.
Они в моих глазах есть одно из редкостных нарушений общего незыблемого правила, которое заключается в том, что каждый стих, сочиненный ребенком, целостен, замкнут сам в себе, неделим.

V. ОТКАЗ ОТ ЭПИТЕТОВ. РИТМИКА

Выше было сказано, что детское зрение чаще всего воспринимает не качество, а действие предметов. Отсюда девятая заповедь для детских писателей: не загромождать своих стихов прилагательными.
Стихи, которые богаты эпитетами, - стихи не для малых, а для старших детей.
В стихах, сочиненных детьми младшего возраста, почти никогда не бывает эпитетов. И это понятно, потому что эпитет есть результат более или менее длительного ознакомления с вещью. Это плод опыта, созерцания, исследования, совершенно недоступного маленьким детям.
Сочинители детских стихов часто забывают об этом и перегружают их огромным числом прилагательных. Талантливая Мария Пожарова дошла до того, что в своих "Солнечных зайчиках" чуть не каждую страницу наполнила такими словами, как зыбколистный, белоструйный, тонкозвучный, звонкостеклянный, беломохнатый, багрянозолотой, и, конечно, все это для детей мертвечина и скука.
Потому что маленького ребенка по-настоящему волнует в литературе лишь действие, лишь быстрое чередование событий. А если так, то побольше глаголов и возможно меньше прилагательных! Я считаю, что во всяком стишке для детей процентное отношение глаголов к именам прилагательным есть один из лучших и вполне объективных критериев приспособленности данного стишка к психике малых детей.
Поучителен в этом отношении Пушкин: в своей "Сказке о царе Салтане" он на 740 глаголов дал только 235 прилагательных, между тем как в его поэме "Полтава" (в первой песне) число глаголов даже меньше числа прилагательных: на 279 глаголов - 281 прилагательное.
Тяготение ребенка к глаголу отмечено в науке давно. Канадский профессор Фредерик Трэси в своей "Психологии детства" (1893) подсчитал, что в словаре у малышей (от 19 до 28 месяцев) глаголы составляют 20 процентов всех слов, в то время как у взрослого их только 11, то есть почти вдвое меньше.
Вот таблица, приводимая Трэси:

У ребенка У взрослого

Имен прилагательных 9% 22%
Имен существительных 60% 60%
Глаголов 20% 11%

Таблица едва ли правильная, так как многие существительные в речи ребенка являются по своей сути односложными предложениями, где на первом месте - глагол. Когда маленький ребенок кричит, например, "динь-динь", это может значить: "дай мне позвонить колокольчиком!", или "колокольчик звонит!", или "мне очень нравится звон колокольчика", или "подними меня вверх к колокольчику!" - и мало ли что еще. В каждом таком "динь-динь" подразумевается непроизнесенный глагол.
Предмет как таковой, вне своих динамических функций, гораздо реже фигурирует в речи ребенка, чем это было принято думать, когда Трэси составлял таблицу.
Поэтому Трэси был бы более прав, если бы составил для детского словаря примерно такую таблицу:

Существительных 20%
Существительных,
имеющих характер глагола
(или сопряженных с глаголом) 53%
Глаголов 20%
Прилагательных 7%

Такая таблица была бы ближе к истине, потому что в речи двухлетнего ребенка скрытых и явных глаголов приблизительно 50-60%, а чистых прилагательных в девять раз меньше. Ошибка Трэси заключается в том, что он отнесся к грамматическим категориям слишком формально. Но общие выводы его вполне справедливы: идеи, которые играют в уме ребенка наиболее значительную роль и которые ребенок чаще всего выражает словами, суть идеи действий, а не состояний, - движений, а не качеств и свойств.
По утверждению немецких исследователей Клары и Вильгельма Штерн (1907), в речи ребенка сперва преобладают существительные, потом глаголы и лишь потом прилагательные. Штерны приводят такие наблюдения над одной маленькой девочкой: когда ей был год и три месяца, 100 процентов ее словаря составляли имена существительные; через пять месяцев они составляли всего 78 процентов, а глаголов было 22 процента; еще через три месяца существительных оказалось всего 63 процента, глаголов 23 и остальных частей речи (в том числе и прилагательных) 14 процентов.
Эта схема грешит таким же формальным подходом к грамматике, как и схема профессора Трэси, но общая тенденция языкового развития детей в ней отмечена верно: ребенок в первые годы своего бытия так глубоко равнодушен к свойствам и формам предметов, что прилагательные долго являются наиболее чуждой ему категорией речи.
Любовь к прилагательным свойственна (да и то в малой мере) только книжным, созерцательно настроенным детям, а ребенок, проявляющий активное отношение к жизни, строит почти всю свою речь на глаголах. Поэтому "Мойдодыра" я сверху донизу наполнил глаголами, а прилагательным объявил беспощадный бойкот и каждой вещи, которая фигурирует в этих стихах, придал максимальное движение:

Одеяло
Убежало,
Улетела простыня,
И подушка,
Как лягушка,
Ускакала от меня.

Ибо только такая, только "глагольная" речь по-настоящему дойдет до ребенка.
Конечно, все изложенное в этой главе относится лишь к самым маленьким детям. Когда дети становятся старше, ни в чем так наглядно не сказывается созревание их психики, как именно в увеличении числа прилагательных, которыми обогащается их речь.
И.Адамиан пишет мне по этому поводу: "Вы говорите, что у детей больше тяготения к глаголу, чем к прилагательному. Мне кажется, что ваш вывод правилен лишь отчасти, ибо, насколько я заметил, в лексиконе девочек преобладают прилагательные, а в лексиконе мальчиков - глаголы. Вообще, по моим случайным и отрывочным наблюдениям, девочки больше обращают внимание на определенное свойство предметов (у куклы розовый бантик, зеленое то-то и т.п.), а мальчики - на действие (паровоз свистит и т.п.). Интересно было бы произвести опыт: написать рассказ с одинаковым количеством прилагательных и глаголов и прочесть детям обоего пола, а затем заставить их повторить. Возможно, что результат ряда таких опытов подтвердит правильность моих наблюдений". Мне кажется, что догадка тов. Адамиана верна лишь в отношении старших детей. Младшим же - и мальчикам и девочкам - одинаково чуждо большинство прилагательных. Между тем, как уже сказано выше, речь идет исключительно о литературе для младшего возраста. Форма произведений, предназначенных для более старших, должна быть иной.
Десятая заповедь заключается в том, что преобладающим ритмом ребячьих стихов должен быть непременно хорей. Об этом было сказано выше, на стр. 626-634.

VI. ИГРОВЫЕ СТИХИ

Одиннадцатая заповедь для детских писателей заключается в том, что их стихи должны быть игровыми, так как, в сущности, вся деятельность младших и средних дошкольников, за очень небольшими исключениями, выливается в форму игры.
"Ребенок, - говорит М.Горький, - до десятилетнего возраста требует забав, и требование его биологически законно. Он хочет играть, он играет всем и познает окружающий его мир прежде всего и легче всего в игре, игрой. Он играет и словом и в слове. Именно на игре словом ребенок учится тонкостям родного языка, усваивает музыку его и то, что филологи называют "духом языка".
Конечно, есть отличные стихи для детей, не имеющие отношения к игре; все же нельзя забывать, что детские народные стишки, начиная от бабушкиных "Ладушек" и кончая "Караваем", чаще всего являются порождением игры*.
______________
* Я думаю, что поэма "Пожар" С.Маршака выросла из игры в пожарных, которую так любят малыши. В сказке "Телефон" я, со своей стороны, пытаюсь дать маленьким детям материал для их любимой игры в телефон.

Вообще почти каждую свою тему поэт, пишущий для младших дошкольников, должен воспринимать как игру. Тот, кто не способен играть с малышами, пусть не берется за сочинение детских стихов.
Но дети не ограничиваются играми этого рода. Они, как мы видели, играют не только вещами, но и произносимыми звуками. Эти звуковые и словесные игры, очевидно, чрезвычайно полезны, так как в фольклоре детей всего мира они занимают заметное место. Даже когда ребенок становится старше, у него часто возникает потребность потешиться и поиграть словами, так как он не сразу привыкнет к тому, что слова выполняют только деловую, коммуникативную функцию. Разные словесные игрушки все еще привлекают его, как привлекают куклы многих девочек, давно уже вышедших из "кукольного" возраста.
Вспомним наши русские потешки, созданные уже в школьной среде:
"Императрина Екатерица заключила перетурие с мирками".
"Челодой моловек! Не камняйтесь бросами, а то режиком заножу, будешь дрыжками ногать".
Дошкольнику такие словесные игрушки еще больше нужны, так как пользование ими всегда знаменует, что ребенок уже вполне овладел правильными формами слов. Это видно уже из того, что отклонение от правильных форм он воспринимает как нечто забавное.
Взрослые, кажется, никогда не поймут, чем привлекательны для малых ребят такие, например, незатейливые деформации слов, которые я позаимствовал в английском фольклоре:

Жила-была мышка Мауси
И вдруг увидала Котауси.

У Котауси злые глазауси
И злые-презлые зубауси.

Подбежала Котауси к Мауси
И замахала хвостауси:

Ах, Мауси, Мауси, Мауси,
Подойди ко мне, милая Мауси!

Я спою тебе песенку, Мауси,
Чудесную песенку, Мауси!

Но ответила умная Мауси:
- Ты меня не обманешь, Котауси!

Вижу злые твои глазауси
И злые-презлые зубауси!

Так ответила умная Мауси
И скорее бегом от Котауси!

Дети именно потому и смеются, что правильные формы этих слов уже успели утвердиться в их сознании.
Мою песенку очень бранили в печати за "коверкание родного языка". Критики предпочитали не знать, что такое "коверкание" с незапамятных времен практикуется русским фольклором и узаконено народной педагогикой. Вспомним хотя бы известную сказку "Звери в яме", где несколько раз повторяются в различных вариантах такие стихи:

Медведь-медведухно - имечко хорошее.
Лиса-олисава - имечко хорошее,
Волк-волчухно - имечко хорошее,
Петух-петушихно - имечко хорошее,
Кура-окурова - имя худое.

Почему же, спрашивается, всевозможные человеки в футлярах нещадно преследуют подобные словесные игры, столь необходимые детям в процессе их языкового развития?
С великим удовольствием я вспоминаю, как яростно встретили леваки-педагоги мои игровые стишки о лягухах, впервые увидавших черепаху:

И они закричали от страха:
- Это Че!
- Это Ре!
- Это Паха!
- Это Чечере... папа... папаха...

Покойный академик Игорь Грабарь сообщил мне, что в детстве ему, как и всем его товарищам-сверстникам, очень нравилась такая вариация басни "Мартышка и очки":

ОЧКИШКА И МАРТЫ

Старишка в мартости глаза слабами стала,
А у слухей она людала...

Весело и озорно, совсем по-детски увлекался такой словесной игрой молодой поэт Даниил Хармс. Нужно было видеть, каким восторгом встречали они своего любимого автора, когда он читал им с эстрады:

А вы знаете, что у,
А вы знаете, что па,
А вы знаете, что пы,
Что у папы моего
Было сорок сыновей?

А вы знаете, что на,
А вы знаете, что не,
А вы знаете, что бе,
Что на небе
Вместо солнца
Скоро будет колесо?
и т.д.

Совсем по-другому, но так же аппетитно и весело играет он словом "четыре" в своей последней книжке "Миллион":

Раз, два, три, четыре,
И четыре на четыре,
И четырежды четыре,
И потом еще четыре.

Одним из лучших памятников его словесной игры останется "Иван Иваныч Самовар", где всему повествованию придана такая смехотворно однообразная (и очень детская) форма:

Самовар Иван Иваныч,
На столе Иван Иваныч,
Золотой Иван Иваныч
Кипяточку не дает,
Опоздавшим не дает,
Лежебокам не дает.

Такие же игровые стихи создал в свое время поэт Александр Введенский. Особенно было популярно в детской среде его шуточное стихотворение "Кто?":

Дядя Боря говорит,
Что
Оттого он так сердит,
Что
Кто-то на пол уронил
Банку, полную чернил,
И оставил на столе
Деревянный пистолет,
Жестяную дудочку
И складную удочку.

Может, это серый кот
Виноват?
Или это черный пес
Виноват?
и т.д.

С таким же озорством Наталья Кончаловская изобрела такие небывалые овощи:

Показал садовод
Нам такой огород,
Где на грядках, засеянных густо,
Огурбузы росли,
Помидыни росли,
Редисвекла, чеслук и репуста,
Сельдерошек поспел
И моркофель дозрел,
Стал уже осыпаться спаржовник,
А таких баклачков
Да мохнатых стручков
Испугался бы каждый садовник.

Я не говорю, что детские писатели все, как один, должны сплошь заниматься такими словесными играми, забыв о других воспитательных и литературных задачах (это было бы ужасно и привело бы к деградации детской поэзии), я только хочу, чтобы наконец была признана педагогическая целесообразность и ценность литературного жанра, который недаром так богато представлен в устной народной поэзии (см. главу "Лепые нелепицы").
Мастером этого жанра был С.Я.Маршак. Его знаменитое четверостишие о вагоновожатом словно затем и написано, чтобы разъярять скудоумных филистеров и восхищать детвору:

Глубокоуважаемый
Вагоноуважатый!
Вагоноуважаемый
Глубокоуважатый.

VII. ПОСЛЕДНИЕ ЗАПОВЕДИ

Итак, мы видим, что стихи для детей нужно писать каким-то особенным способом - иначе, чем пишутся другие стихи. И мерить их нужно особенной меркой. Не всякий даже даровитый поэт умеет писать для детей.
Такие, например, великаны, как Тютчев, Баратынский и Фет, несомненно потерпели бы в этой области крах, так как приемы их творчества враждебны по самому своему существу тем приемам, которые обязательны для детских поэтов.
Но отсюда не следует, что детский поэт, угождая потребностям малых детей, имеет право пренебречь теми требованиями, которые предъявляют к поэзии взрослые.
Нет, чисто литературные достоинства детских стихов должны измеряться тем же самым критерием, каким измеряются литературные достоинства всех прочих стихов.
По мастерству, по виртуозности, по техническому совершенству стихи для советских детей должны стоять на той же высоте, на какой стоят стихи для взрослых.
Не может быть такого положения, при котором плохие стихи оказались бы хороши для детей.
В сущности, совершается злое и вредное дело: вместо того чтобы подготовлять детей к восприятию гениальных поэтов, их систематически отравляют безграмотной и бездарной кустарщиной, убивающей в них то горячее чувство стиха, которое сказалось в экикиках.
Итак, двенадцатая заповедь для детских поэтов: не забывать, что поэзия для маленьких должна быть и для взрослых поэзией!*
______________
* Теперь она звучит тривиально, но, когда писались эти строки, в них увидели формалистическую ересь, ибо всякий разговор о поэтической форме считался тогда формализмом.

Есть и тринадцатая. Она заключается в том, что в своих стихах мы должны не столько приспособляться к ребенку, сколько приспособлять его к себе, к своим "взрослым" ощущениям и мыслям. Конечно, мы должны делать это с большой осторожностью, не насилуя природы ребенка, но если мы этого делать не станем, нам придется отказаться от роли воспитателей. Мы обязаны мало-помалу нарушать многие из вышеуказанных заповедей, дабы путем постепенного усложнения поэтической формы подвести малыша вплотную к восприятию великих поэтов. Это и будет подлинным стиховым воспитанием, о котором у нас почему-то все еще очень мало заботятся. Методика стихового воспитания старших дошкольников заключается в выработке наиболее рациональных приемов постепенного нарушения вышеизложенных правил - всех, за исключением двенадцатого, которое требует высокого качества детских стихов. Это правило нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.
К сожалению, многие педагоги, рецензенты и критики все еще судят о детской поэзии исключительно по ее содержанию, не догадываясь, что самое ценное содержание детских стихов будет безнадежно погублено неудачной и неряшливой формой, - так что именно в интересах тематики нужно раньше всего изучать формальные особенности детских стихов, а также наиболее эффективные методы их созидания.
Всякий, кто хоть бегло ознакомится с тем золотым фондом детской советской поэзии, который создан Маяковским, Маршаком, Михалковым, Барто, Квитко, Янкой Купалой, Забилой и плеядой их младших собратьев, не может не прийти к убеждению, что богатейшее разнообразие поэтических форм вполне соответствует здесь такому же богатому разнообразию сюжетов. По сравнению с литературой дореволюционной эпохи в нынешних детских стихах чрезвычайно умножилось количество жанров, входящих в повседневный обиход детворы; советским поэтам удалось приобщить даже младших дошкольников к актуальнейшим темам, которыми живет вся страна.
В течение последних двадцати лет я из года в год (с небольшим перерывом) наблюдаю несколько детских садов Подмосковья и вижу, как многочисленны темы, входящие нынче в круг интересов ребенка. Вот примерный перечень тех стихотворений и песен, которые бытуют в этих детских садах и пользуются особой популярностью среди малышей. Уже самые заглавия этих произведений поэзии показывают, как расширился в последнее время диапазон интересов и вкусов ребенка.
"Песня о Ленине". - "Первомай". - "Мы - за мир!" - "Полет в космос". - "Мальчик и летчик". - "Праздник урожая". - "Мой папа депутат". - "Кто построил этот дом". - "Война с Днепром". - "Елка". - "Дед Мороз". - "Дождик". - "Журавли". - "Усатый-полосатый". - "Детки в клетке". - "Дядя Степа". - "Снегирь". - Фольклорные перевертыши, считалки, потешки, загадки, игровые стишки. - Озорные развлекательные сказки в стихах - и наряду с этим такие, ставшие народными, песни, как "По долинам и по взгорьям", "Летят перелетные птицы", "Эх, туманы мои, растуманы" (усвоенные по радио).
Уже из одного этого перечня заглавий мы видим, что нет, в сущности, такого литературного жанра, доступного пониманию детей, которого не внедряла бы в духовную жизнь дошкольника советская педагогика последнего времени. Все дело только в соблюдении пропорций - в том, чтобы какой-нибудь один-единственный жанр не вытеснил всех остальных.
Так что вопрос о тематике стихов для детей можно считать (в общих чертах) решенным. Те жаркие споры по этому поводу, какие так часто велись в двадцатых - тридцатых годах, нынче остались уже далеко позади.
Не так обстоит дело с вопросом о поэтической форме стихов, предлагаемых детям. До сих пор этот немаловажный вопрос не привлекает сколько-нибудь серьезного внимания исследователей. Критики словно не замечают его. Педагоги в огромном своем большинстве игнорируют его совершенно.
Между тем (повторяю опять и опять!) в интересах той самой тематики, которая дорога педагогам (и не только педагогам, а нам всем), им следует во что бы то ни стало изучить поэтику детских стихов. Вот почему меня не покидает надежда, что мои скромные заповеди будут не совсем бесполезны.
Конечно, заповеди - слишком громкое название для этих непритязательных правил. Это просто вехи, поставленные для себя одним из начинающих детских писателей, который стремился приблизиться к психике малых детей, чтобы влиять на нее возможно сильнее.
Мы, советские писатели, имеем драгоценную возможность изучать эту психику не только келейным порядком, в узком кругу семьи, но и в тех несчисленных "громадах" детей, какими являются в нашей стране детские ясли, детские сады и т.д. Поэтому главная особенность наших дошкольных стихов заключается именно в том, что они должны быть приспособлены для чтения вслух перед большими коллективами детей. Конечно, их можно читать и детям-одиночкам, но их композиция, их ритмы и образы организованы так, чтобы их могли без труда воспринимать многочисленные аудитории ребят. Здесь одна из наиболее характерных черт нашей нынешней детской поэзии: когда мы пишем, мы воображаем себя на эстраде перед множеством юных слушателей.
Этого чувства не знали детские писатели Запада, и оттого их произведения в большинстве случаев были камерные, глубоко интимные.
Много ли детей видел перед собой Эдвард Лир, когда писал свою прелестную "Книгу нелепостей"? Только трех маленьких внучат графа Дарби, которых в то время учил рисованию.
И только три девочки, сестры Лидделл, слушали Льюиза Керролла, автора "Алисы в стране чудес", когда он импровизировал над сонной оксфордской рекой свою знаменитую сказку, в которой навсегда сохранились интонации его тихого голоса.
Нам же, детским писателям советских республик, если бы даже мы захотели быть камерными, это ни за что не удалось бы, так как всю свою жизнь мы находимся, так сказать, в океане детей. Безбрежный океан - от Артека до Арктики. В нем-то и формируется все наше творчество. Я совсем по-другому написал бы "Муху-цокотуху", "Бармалея", "Краденое солнце", "Телефон", если бы не чувствовал во время писания, что мне нужно будет читать эти вещи в обширных залах, перед множеством маленьких слушателей. Отсюда - то качество этих стихов, которое я назвал бы сценичностью. Эти сказки театрализованы: сюжет развертывается в них по законам драматического действа (завязка, коллизия и проч.).
Самый объем каждой сказки определяется тем, что она должна быть произнесена перед непоседливой и нетерпеливой толпой, психика которой не похожа на психику отдельного слушателя. "Краденое солнце" я сперва написал в виде длинной, монотонной сказки:

Журавли по небесам,
А медведи по лесам
Понеслися во всю прыть,
Чтобы солнце воротить.
Долетели журавли
До Египетской земли...
и т.д.

Но так как в таком оформлении эта сказка годилась только для индивидуального чтения, я сократил ее впятеро, ускорил темпы, внес максимальное разнообразие в ее ритмику - словом, приспособил ее к восприятию детского коллектива.
Это не значит, конечно, что "комнатное", уединенное чтение сказок отошло в область прошлого. Напротив, никогда еще не было такого изобилия матерей и отцов, которые читают книжки своим маленьким детям. Но пусть эти книжки раньше всего пройдут испытание в массовых аудиториях детей.
Это не праздное требование, так как коллективное чтение занимает все большее место в системе воспитания дошкольников и младших школьников. Все эти колоссальные дома культуры, детские городки и дворцы, организующие многомиллионную массу советских ребят, предъявляют нам, литераторам, новые требования, которых мы не можем не выполнить. Для того чтобы вполне уразуметь эти требования, у нас есть единственный путь - всей своей деятельностью приобщиться к этой ребячьей "громаде". Я, например, как и прочие "детские авторы", не могу себе представить такого месяца в моей жизни, когда я был бы оторван от коллектива детей. Подобно другим товарищам, я выступал и выступаю со своими стихами и в Крыму, и на Кавказе, и в Ленинграде, и в Колонном зале, и в зале Чайковского, и в Доме Советской Армии, и в клубе писателей, и в клубе ученых, и во множестве школ всех районов, во множестве детских садов, детских больниц, детских санаториев, детских библиотек, детских домов культуры и проч., и проч., и проч.
Только такое беспрестанное, повседневное общение с коллективами малых ребят давало и дает нам, советским детским писателям, возможность согласовать свое творчество с их массовой психикой.

(По изд. 1963 г. При цитировании опущены несущественные для смысла ссылки)