Илиада Гомера — полномасштабное художественное открытие, сделанное в колыбели мировой культуры — Древней Греции. Поэт воспел величественным гекзаметром (поэтическим размером) события троянской войны — противостояния греков и троянцев. Это одна из первых эпических поэм в истории человечества. Основу произведения составляет мифология, поэтому читателю представляется двухуровневая композиция, где ход борьбы на земле предопределен на Олимпе. Тем интереснее наблюдать характеры не только людей, но и Богов.

В 13 веке до н.э из северной части Греции пришли могущественные племена ахейцев, которые распространились по греческой земле, заняв южное побережье и острова эгейского моря. Микены, Тиринф и Пилос — крупнейшие города, в каждом из которых был свой царь. Ахейцы хотели заполучить малую Азию на восточном побережье, но там располагалось Троянское государство, столицей которого была Троя (Илион). Троянцы мешали свободной торговле греков в малой Азии, так как именно через Илион проходили товарные пути ахейцев. Жажда заполучения восточного побережья и свободного выхода для торговли и стала причиной войны 1200 года до н.э. Кровопролитная борьба вошла в историю под названием Троянская, а ее участниками стали ахейцы и троянцы. Троя была окружена стеной с зубцами, благодаря которой на осаждение этого города греки потратили 10 лет. Тогда ахейцы соорудили огромного коня, впоследствии названного Троянским, в знак преклонения царю Илиона, а ночью из деревянного дара вышли греческие воины, которые открыли ворота города и Троя пала.

Исследователи и ученые долгое время черпали сведения о событиях Троянской войны из трудов Гомера. История стала основой поэмы «Илиада».

Тематика и проблематика

Уже в первых строках поэмы Гомер раскрывает тематику «Илиады». Одна из тем — гнев Ахилла. Проблема ненависти выдвинута автором в своеобразной манере: он приветствует воинственность противоборствующих сторон, но в то же время сетует на бездумные потери. Недаром богиня раздора играет отрицательную роль в произведении. Так автор выражает свое стремление к миру. «Гнев Ахилла» направляет ход войны, поэтому мы полноправно можем назвать его эмоциональную возбужденность стержневой основой произведения. В ней сосредоточена человеческая слабость: мы не можем устоять, когда нами завладевает агрессия.

Впервые герой пылает ненавистью к Агамемнону. Вождь греков силой забирает Брисеиду – пленницу Ахилла. Герой отныне не учувствует в сражениях, таково наказание царю. Греки сразу начинают терпеть поражения одно за другим, а Ахилл не вступает в бой, даже когда Троянцы вплотную подходят к его лагерю. Агамемнон возвращает Брисеиду герою, в шатер заносят дары в качестве извинений, но Ахилл не смотрит на них. Светлые чувства не успевают занять голову героя, сюжетная линия вновь вспыхивает гневом Ахилла, на этот раз из-за убийства его друга Патрокла. Поскольку Ахилл не участвовал в сражениях, а греческая армия несла серьезные потери – Патрокл вызвался помочь воинам, облачившись в доспехи полубога, получив его воинов и колесницу. Жажда воинской славы помутняет сознание юного Патрокла, и, вступая в схватку с Гектором, он умирает.

Ахилл жаждет мести, теперь он объединяется с Агамемноном, ведь ни что так не сближает, как общий враг. Герой вызывает Гектора на бой, пронзает шею мечом и жестоко обходится с телом врага, привязав его к своей колеснице и протащив до самого лагеря. За свою жестокость он расплачивается сполна, ведь тоже падает на поле боя по воле богов. Так автор порицает агрессию и своенравие человека.

Тема чести главным образом раскрывается через противостоящих воинов Гектора и Ахилла, а смерть Троянского предводителя является предзнаменованием падения Трои. Поступок Ахилла по отношению к телу Гектора является бесчестьем, поэтому наказывается богами. Зато к троянскому воину были обращены должные почести, ведь он, по мнению Гомера, был человеком чести до конца.

Тема судьбы тоже затронута автором. Герои Гомера не имеют свободы воли, все они — заложники своей судьбы, предначертанной богами. Жители Олимпа полностью контролируют жизнь людей, выясняя через них свои отношения. Мифологическое сознание современников Гомера так представляло себе мир — через призму мифа. Ни одно действие не считали они случайным, везде находя божий промысел.

Проблематика произведения вмещает в себя основные человеческие пороки: зависть, мстительность, честолюбие, жадность, блуд и так далее. Эти преступные страсти одолевают даже богов. Все начинается с зависти, мстительности и себялюбия богинь, продолжается благодаря честолюбию, гордыне, жадности и похоти людей, а заканчивается их жестокостью, хитростью и глупостью. Каждое из этих качеств — проблема, которая, тем не менее, вечна. Автор считает, что пороки родились вместе с людьми и исчезнут они тоже, как явления одного порядка. В дурных чертах он видит не только негатив, но и источник многогранности жизни. Поэт несмотря ни на что воспевает людей такими, какие они есть.

В каком переводе лучше читать?

Перевод «Илиады» Гомера, безусловно, можно считать тяжелым творческим трудом, каждый автор старался «дотронуться» до событий Древней Греции, чтобы в полной мере передать и приблизить читателя к оригинальной поэме. Существует 3 авторских перевода, пользующихся спросом среди читателей – А.А.Сальникова, В.В.Вересаева и Н.И. Гнедича.

1. Н.И. Гнедич стремился своим переводом приблизиться к Гомеровскому стилю, он хотел передать атмосферу эпохи, используя высокий стиль, и, на наш взгляд, у него это получилось. «Илиада» Гнедича написана гекзаметром, наполнена архаизмами и славянизмами. Именно в этом переводе читатель может прочувствовать выразительность языка и погрузиться «с головой» в Древнегреческий мир, несмотря на то, что текст достаточно сжатый. Данный перевод довольно тяжело читается из-за обилия устаревших слов, рассчитан на «искушенного читателя».
2. В.В Вересаев заменил слова «очи», «брег», «в сонмах» на более простые и разговорные. Часть его перевода взята от Жуковского и Гнедина, и автор не скрывал этого, он считал, что хорошо написанные фрагменты других переводчиков можно использовать в своих трудах. Данный перевод читается легче, чем у Н.И. Гнедича и рассчитан на «неискушенного читателя».
3. В переводе А.А. Сальникова появляется ровность ритма стихотворного произведения. Текст адаптирован для современного читателя и не составляет труда в прочтении. Данный перевод лучше всего подойдет для понимания сюжета «Илиады».

Суть произведения

В «Илиаде» Гомера описывается ход Троянской войны. Начинается все на свадьбе Пелея и Фетиды (родители Ахилла), на которой богиня раздора бросает золотое яблоко для «прекраснейшей». Это служит предметом спора между Герой, Афиной и Афродиотой, которые просят троянского царевича Париса рассудить их. Он отдает яблоко Афродите, так как та пообещала ему красивейшую из жен. Тогда-то Гера и Афина становятся непримиримыми врагами Трои.

Поводом к войне послужила обещанная Афродитой прекраснейшая из жен Елена, которая была увезена Парисом от ее законного мужа Менелая. Он впоследствии соберет почти всю Грецию на войну против своего обидчика. Против Трои воюет Ахилл, но не ради восстановления справедливости и воссоединения семьи, он приехал в Трою за славой, ведь именно эта война разнесет его имя далеко за пределы Греции.

Сражения проходят под пристальным наблюдением Богов, которые, как марионетками, управляют людьми, верша исход битвы.

Ахилл был призван на войну Агамемноном, но он не воин своего Царя. Их взаимная ненависть друг к другу приносит первую роковую ссору. Ход войны меняется после того, как Агамемнон силой забирает Брисеиду, принадлежавшую, в виде воинского трофея, герою. Силы Троянцев резко начинают перевешивать после выхода из сражений Ахилла. Только смерть Патрокла возбуждает в герое настоящую жажду мщения. Он вонзает меч в горло Гектора (сын Троянского царя, убийца Патрокла), привязывает его тело к колеснице и едет так до своего лагеря. Месть затмевает разум героя.

Царь Трои Приам просит отдать тело сына, взывая к чувствам Ахилла, ему удается пробудить сострадание в душе героя, и тот отдает тело, пообещав столько дней мира, сколько понадобится для погребения Гектора. Поэма заканчивается картиной погребения Троянского сына.

Главные герои

1. Ахилл – сын от последнего брака бога и земной женщины (Пелей и Фетида). Обладал невероятной силой и выносливостью, слабое место было скрыто в пятке. Один из главных героев Троянской войны, сражался со стороны Греции под формальным предводительством Агамемнона.
2. Агамемнон – микенский царь. Корыстолюбивый. Его ссора с Ахиллом является центральным конфликтом «Илиады».
3. Гектор – сын Троянского царя, пал от руки Ахилла. Настоящий защитник Трои, через данного персонажа раскрывается тема чести.
4. Елена – виновница войны, дочь Зевса, жена Менелая.
5. Зевс – бог громовержец, вершит исход войны.
6. Приам – Троянский царь.
7. Патрокл – друг Ахилла, которого он учит военному делу. Погибает от руки Гектора.
8. Брисеида – наложница Ахилла, влюбляется в героя. Стала поводом ссоры Агамемнона и Ахилла.
9. Менелай — муж Елены.
10. Парис — царевич Трои, похититель Елены.

Чем заканчивается поэма?

«Илиада» Гомера заканчивается картиной погребения Гектора (сына Приама). В его лице видится предзнаменование падения Трои, хотя еще множество событий произойдет, прежде чем стены города будут захвачены.

Скорбь Троянского Царя о сыне была велика, он готов рисковать своей жизнью, чтобы проститься с Гектором. Приам проникает в шатер Ахилла незамеченным, об этом позаботились боги. Царь привозит дары. Аполлон просил героя усмирить свою жестокость, но гнев за смерть друга не утихает. Троянский царь падает на колени и взывает к чувствам сострадания Ахилла, ведет речь об отце героя Пелее, который так же ждет сына с войны живым, а Приам теперь одинок, ведь Гектор был его единственной надеждой. Самоотверженность и отчаянье, которые поставили на колени Царя перед воином, трогают потаенные уголки души Ахилла. Царь просит тело сына, чтобы похоронить с почестями, они вместе плачут, гнев утихает, и герой отдает Гектора Приаму. Ахилл так же обещает столько дней мира и военного бездействия, сколько потребуется для погребения Троянского вождя по всем правилам.

Над телом павшего воина плачет Троя. Погребальный костер оставляет лишь прах от тела Гектора, который помещается в урну и опускается в могилу. Сцена заканчивается поминальным пиром.

Значение «Илиады» в культуре

Гомер поэмами «Илиада» и «Одиссея» открывает новую литературную страницу в истории.

В «Илиаде» сливаются воедино история и мифы, боги очеловечиваются, а люди прекрасны, как боги. Тема чести, поднятая здесь Гомером, потом неоднократно поднимется другими писателями. Поэты средних веков стали переделывать поэмы «на свой лад», дополнив «Илиаду» «Троянскими сказаниями». Эпоха ренессанса принесла большое число переводчиков, интересующихся творчеством Гомера. Именно в этот период произведение набирает популярность и за одно столетие принимает облик, приближенный к тому тексту, который мы можем прочитать сейчас. В век просвещения появляется научный подход к поэме, ее содержанию и автору.

Гомер не только открыл литературную страницу в истории, но и вдохновил и до сих пор вдохновляет читателей. От «Илиады» и «Одиссеи» появятся художественные приемы, став основой творчества Старого Света. А Образ слепого автора плотно войдет в представления о писателе Европейского типа.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

костровый
I прил.
1) соотн. с сущ. костёр I 1., связанный с ним
2) Свойственный костру, характерный для него.
II прил.
1) соотн. с сущ. костра, связанный с ним
2) Свойственный костре, характерный для неё.

костровый
см. костра; -ая, -ое.
К-ая пыль.

сделать
сов. перех. и неперех.
1) Выполнить какую-либо работу, совершить что-либо.
2. перех.
Произвести, изготовить, приготовить что-либо.
3) Поступить каким-либо образом.
4. перех.
Обратить, превратить в кого-либо, что-либо, привести в какое-либо состояние.
отт. разг. Определить, назначить на какую-либо должность, работу.
5. перех.
Придать какое-либо выражение лицу, глазам, принять тот или иной внешний вид.

первый
I м. разг.
1) Тот, кто или что начинает ряд однородных предметов, явлений.
2) Тот, кто или что упомянут, назван раньше.
3) Тот, кто или что произошел или стал объектом какого-либо действия раньше всех остальных.
II м.
Тот, кто лучше всех.
III прил.
1) поряд. от числ. один; предшествующий второму при счете ряда однородных предметов, явлений.
2) Тот, что упомянут, назван раньше.
3) Тот, что произошел или стал объектом какого-либо действия раньше всех остальных.
IV прил.
1) Первоначальный, самый ранний.
отт. Происходящий, действующий ранее всех остальных.
отт. Ближайший из предстоящих, из будущих.
2) Ранее не бывавший, впервые услышанный, испытанный.
отт. Ранее не существовавший, впервые созданный.
отт. Только что появившийся, свежий, ранний (обычно о явлениях природы).
3. перен.
Наиболее важный, самый значительный, первенствующий.
отт. Главный.
отт. Ведущий основную мелодию, верхний (о голосе, музыкальном инструменте).
4. перен.
Лучший из всех в каком-либо отношении; отличный.
5) Такой, который явился источником или объектом действия раньше всех остальных (обычно стоит после существительного или местоимения, к которому относится, и несет на себе главное ударение в предложении).
6.
Случайно попавшийся, встретившийся; любой, какой угодно.

первый
1. -ая, -ое.; числ. порядк.
к один 1)
2. прил.
1) Первоначальный, самый ранний; происходящий, действующий раньше других.
П-ое впечатление.
Первый посетитель.
П-ая встреча.
Первый рейс.
П-ое время (сначала)
Не первой молодости (не молод)
Первый удар (упреждающая бомбардировка военных объектов противника)
П-ая волна эмиграции (о массовом выезде из нашей страны в годы гражданской войны)
2) Лучший из всех в каком-л. отношении; отличный.
Первый ученик в классе.
Первый сорт сорт товара, следующий за высшим; также: о ком-, чём-л. самом хорошем
Первый среди равных. (книжн.)
П-ое лицо (руководитель какого-л. предприятия, учреждения)
П-ая леди страны (о супруге главы государства)
- первое апреля
- первым делом
- первым долгом
- из первых рук
- первое лицо

стихотворный
1) соотн. с сущ. стих I 1., 2., связанный с ним
2) Свойственный поэтической речи, характерный для нее.
3) Написанный стихами.

стихотворный
-ая, -ое.
1) Относящийся к стихам или к сочинению стихов.
Стихотворный размер.
С-ая строка.
С-ые опыты.
2) Написанный стихами, не прозаический.
Стихотворный фельетон.
С-ые пародии.
Стихотворный шедевр.

перевод
1) действие по гл. переводить I 1., 2., 3., 4., 5., 6., 7., 8., 9., 13., перевести, переводиться 1., перевестись
2. перен. разг.
Уничтожение, истребление, исчезновение всех или многих.
3. перен. разг.
Непроизводительный, ненужный расход, трата.
4) Текст или устная речь, слово, переведенные с одного языка на другой.
отт. Литературное произведение, переданное средствами другого языка, сохраняющее художественную форму, особенности оригинала.
5) Денежное отправление через банк, почту, телеграф; извещение о денежном отправлении.
6.
Рельсовый путь для перехода подвижного состава с одного пути на другой.
7.
Горизонтально положенная балка в какой-либо постройке.

перевод
см. тж. переводной, переводный
1) к перевести - переводить и перевестись - переводиться.
Перевод по службе.
Автоматический перевод стрелки.
Перевод в старший класс.
Перевод на новые формы оплаты труда.
Перевод военных производств на выпуск мирной продукции.
Перевод машин на газовую смесь.
Нет переводу чему (всегда имеется, есть)
2)
а) Текст (или устная речь), переведённый с одного языка на другой.
Вольный перевод.
Дословный перевод.
Учебник военного перевода.
Авторизованный перевод.
Синхронный перевод.
Перевод с русского на немецкий.
б) отт. Литературное произведение, переданное иными художественными средствами, но сохраняющее форму оригинала.
Перевод "белым стихом".
3) Денежное почтовое или телеграфное отправление; извещение о денежном отправлении.
Получить перевод.
Отправить перевод.
Перевод на сто рублей.
Почтовый, телеграфный перевод.
4) спец. Рельсовый путь для перехода железнодорожного состава с одного пути на другой.
Стрелочный перевод.

русский
I м. разг.
Русский язык.
II м.
см. русские 2) III прил.

русский
I см. русские; -ого; м.
II -ая, -ое.
1) к Россия и Русь.
Р-ая история.
Р-ая природа.
Русский народ.
Р-ая земля.
Русский язык.
Р-ая литература.
Р-ая культура.
Русский характер.
Р-ая пляска.
Р-ое гостеприимство.
Р-ие пословицы и поговорки.
Р-ая душа.
Р-ое масло (топлёное)

русский
I м. разг.
Русский язык.
II м.
см. русские 2) III прил.
1) Относящийся к Руси, Российскому государству, России, русским, связанный с ними.
2) Свойственный русским, характерный для них и для Руси, Российского государства, России.
3) Принадлежащий Руси, Российскому государству, России или русским.
4) Созданный, выведенный и т.п. на Руси, в Российском государстве, в России или русскими.

русский
I см. русские; -ого; м.
II -ая, -ое.
1) к Россия и Русь.
Р-ая история.
Р-ая природа.
Русский народ.
Р-ая земля.
2) Принадлежащий русским, созданный русскими или свойственный русским.
Русский язык.
Р-ая литература.
Р-ая культура.
Русский характер.
Р-ая пляска.
Р-ое гостеприимство.
Р-ие пословицы и поговорки.
Р-ая душа.
Р-ое масло (топлёное)
Р-ая печь (особым способом сложенная в жилых помещениях кирпичная печь для варки пищи, выпечки хлеба и отопления)
Р-ая рубашка (верхняя мужская рубашка навыпуск с застёгивающимся сбоку воротом; косоворотка)
Р-ие сапоги (с голенищами до колен)

язык
I м.


3. перен.
4. разг.
II м.




III м.
IV м. устар.
V м. устар.
Переводчик, проводник.

язык
1)

Шершавый кошачий язык.
Облизать губы языком.
Обжечь язык.
Положить таблетку под язык.


Говяжий язык.
Отварной язык с горошком.
Заливной язык.





3)
Древние языки.
Французский язык.
История языка.
Условный язык. (арго)



4)
Литературный язык.
Разговорный язык.
Поэтический язык.
Газетный язык.
Язык науки.
Язык Пушкина.

5)
Язык животных.
Язык пчёл.
Язык жестов.
Язык дорожных знаков.
Язык программирования.
Информационные языки.
Язык фактов.
Язык формул.
Язык музыки.
Язык взглядов, улыбок.


Взять языка.
Допросить языка.
К языкам привязаны верёвки.
Ударить языком о стенку.
Язык рынды.
Языки пламени.
Огненный язык.
Язык волны.
Язык ледника.
- эзопов язык
- язык без костей
- язык на плече
- язык прилип к гортани
- язык развязался
- язык хорошо подвешен
- держать язык за зубами
- ломать язык
- язык поточить
- придержать язык
- прикусить язык
- проглотить язык
- язык проглотишь
- развязать язык
- распустить язык
- связать язык
- язык сломаешь
- укоротить язык
- укроти язык!
- дёрнуло за язык
- чёрт дёрнул за язык
- тянуть за язык
- проситься на язык
- не сходить с языка
- сорвалось с языка
- отсохни у меня язык
- типун на язык
- притча во языцех

язык
I м.
1) Подвижный, имеющий удлиненную форму мышечный орган в полости рта у человека и позвоночных животных, с помощью которого осуществляется процесс пережевывания и глотания пищи, выявляются её вкусовые качества.
отт. Такой орган как орган вкуса.
отт. Такой орган, участвующий в образовании звуков речи (у человека).
2) Мышечный орган некоторых животных (обычно коровий, телячий или свиной).
отт. Кушанье, приготовленное из такого мышечного органа некоторых животных (обычно коровьего, телячьего или свиного).
3. перен.
Металлический стержень в колоколе или колокольчике, который, ударяясь о стенку, производит звон.
4. разг.
Название того, что имеет удлиненную, вытянутую форму.
II м.
1) Исторически сложившаяся система словесного выражения мыслей, обладающая определённым звуковым, лексическим и грамматическим строем и служащая средством общения в человеческом обществе.
отт. Такая система как предмет изучения или преподавания.
2) Совокупность средств выражения в словесном творчестве.
отт. Разновидность речи, обладающая определёнными характерными признаками.
отт. Манера выражения, свойственная кому-либо.
3) Способность говорить, выражая словесно свои мысли.
4) Система знаков, передающих информацию; то, что служит средством интерактивного общения, описания и представления программ и алгоритмов решения задач в форме, обеспечивающей возможность их выполнения и решения компьютерными средствами.
5) То, что выражает или объясняет собою что-либо.
III м.
Противник, взятый в плен с целью получить от него какие-либо нужные сведения.
IV м. устар.
то же, что народ, народность, нация
V м. устар.
Переводчик, проводник.

язык
см. тж. язычок, язычище, языковый, языковой, язычный
1)
а) Орган в полости рта в виде мышечного выроста у позвоночных животных и человека, способствующий пережёвыванию и глотанию пищи, определяющий её вкусовые свойства.
Розовый длинный язык собаки.
Шершавый кошачий язык.
Облизать губы языком.
Обжечь язык.
Положить таблетку под язык.
Попробовать на язык. (определить вкус чего-л.)
Показать кому-л. язык. (также: как знак насмешки)
Бежать, высунув язык. (разг.; очень быстро)
б) расш. Этот орган некоторых животных, используемый в пищу; кушанье из него.
Говяжий язык.
Отварной язык с горошком.
Заливной язык.
2) Этот орган человека, участвующий в образовании звуков речи и тем самым в словесном воспроизведении мыслей; орган речи.
Произнося этот звук, прижмите кончик языка к верхним зубам.
Хочу сказать, а язык не слушается.
Длинный язык. (неодобр.; о том, кто говорит лишнее)
Злые языки (о сплетниках, клеветниках)
На язык остёр кто-л. (умеет говорить остро)
Язык зудит, чешется у кого-л. (разг.; о нестерпимом желании сказать что-л., высказаться)
Прикусить (закусить) язык. (также: разг.; внезапно замолчать, испугавшись чего-л.)
Болтать (трепать, чесать и т.п.) языком (разг.-сниж.; много разговаривать; говорить вздор)
Что на уме, то и на языке у кого-л. (что думает, то и говорит)
3)
а) Система словесного выражения мыслей, обладающая определённым звуковым и грамматическим строем и служащая средством общения людей.
Древние языки.
Французский язык.
История языка.
Мёртвые языки (существующие только в памятниках письменности)
Условный язык. (арго)
Найти общий язык с кем-л. (достичь взаимопонимания; договориться о чём-л.)
Говорить на разных языках с кем-л. (не иметь взаимопонимания)
Русским языком говорить (сказать) что-л. (сказать что-л. ясно, понятно)
б) отт., только ед. Способность говорить, выражать словесно свои мысли.
Язык - принадлежность человеческого рода.
Зачем драться, у вас что, языка нет?
4)
а) Разновидность речи, обладающая теми или иными характерными признаками; стиль.
Литературный язык.
Разговорный язык.
Поэтический язык.
Газетный язык.
Язык науки.
б) отт. кого-чего Способ словесного выражения, свойственный кому-, чему-л.; индивидуальный стиль, слог.
Язык Пушкина.
Звучный, сильный язык Шекспира.
У каждого персонажа свой язык.
5)
а) чего Система знаков (звуков, сигналов), передающих информацию.
Язык животных.
Язык пчёл.
Язык жестов.
Язык дорожных знаков.
Язык программирования.
Информационные языки.
б) отт. То, что выражает, объясняет собой что-л.
Язык фактов.
Язык формул.
Язык музыки.
Язык взглядов, улыбок.
* Язык любви, язык чудесный, Одной лишь юности известный (Лермонтов)
6) мн.: языки и языки, устар. Народ, народность.
* Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой, И назовёт меня всяк сущий в ней язык, И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой Тунгус, и друг степей калмык (Пушкин)
7) ед. вин.: языка, разг. Пленный, от которого можно узнать нужные сведения.
Взять языка.
Допросить языка.
8) Металлический стержень в колоколе или колокольчике, который, ударяясь о стенку, производит звон.
К языкам привязаны верёвки.
Ударить языком о стенку.
Язык рынды.
9) чего или какой. О том, что имеет удлинённую, вытянутую форму.
Языки пламени.
Огненный язык.
Язык волны.
Язык ледника.
- эзопов язык
- язык без костей
- язык на плече
- язык прилип к гортани
- язык развязался
- язык хорошо подвешен
- держать язык за зубами
- ломать язык
- язык поточить
- придержать язык
- прикусить язык
- проглотить язык
- язык проглотишь
- развязать язык
- распустить язык
- связать язык
- язык сломаешь
- укоротить язык
- укроти язык!
- дёрнуло за язык
- чёрт дёрнул за язык
- тянуть за язык
- проситься на язык
- вертеться на кончике языка
- не сходить с языка
- сорвалось с языка
- отсохни у меня язык
- типун на язык
- притча во языцех

Александр Сальников

Кто девятый сын Приама?

«Илиада» - библия Древней Греции. И эта великая поэма древности таит в себе ещё много тайн и загадок. Например, есть, на мой взгляд, неразрешённый, а может, и неразрешимый вопрос по поводу имени одного из сыновей царя Трои старца Приама. Известно, что Приам имел много детей, его плодовитости позавидовал бы любой мужчина. В разных источниках называется разное количество его потомков, в одних говориться, что у Приама было 50 сыновей и 50 дочерей, в других упоминается 50 сыновей и 12 дочерей, в третьих говорится, что у него было всего 50 детей. Гигин, например, указывает 41 сына и 14 дочерей, а Вергилий намекает на 100 дочерей и невесток. Как бы там ни было, здесь нас интересует только один сын царя Приама.

Работая над современным переводом «Илиады» мне, естественным образом, приходилось сверяться с уже существующими русскими переводами. В. Вересаев признавался, что при работе над переводом «Илиады» он старался придерживаться перевода Н. Гнедича, но не отвергал и перевода Н. Минского. В предисловии к своему переводу Вересаев пишет: «В основу моего перевода я кладу перевод Гнедича везде, где он удачен, везде, где его можно сохранять… Я считал возможным вносить в перевод также отдельные удачные стихи и обороты Минского. И если от заимствований качество перевода повысится, то этим все будет оправдано» . Таким правилом пользовался и я, с той только разницей, что кроме переводов Гнедича и Минского, в моём распоряжении был и перевод Вересаева. Другими русскими переводами, например, Шуйского, я не пользовался по той простой причине, что трёх было уже больше чем достаточно. К слову сказать, у меня создалось впечатление, что перевод Вересаева во многих местах даже более точен, чем перевод Гнедича, вопреки устоявшемуся мнению, будто перевод Гнедича самый точный. Но это так, замечание к месту.

Что же касается моего перевода, то за основу я взял древнегреческий текст «Илиады» издания Д. Монро и Т. Аллена. Если бы не этот выбор, я, вероятно, и не обратил бы внимания на строку, в которой как раз и указано заинтересовавшее меня имя. В 24-й песне «Илиады», в стихах 249-252, есть перечисление девяти сыновей царя Трои. В этом месте рассказывается о том, как Приам кричит на них, ругая за нерадивость, перед тем, как отправиться в стан ахейцев за телом Гектора, своего старшего сына. Вот как выглядят эти стихи в древнегреческом тексте издания Томаса Аллена:

Δηΐφοβόν τε καὶ Ἱππόθοον καὶ δῖον Ἀγαυόν·

В этом коротком списке царских сыновей последним стоит имя Ἀγαυόν (Агав, Агаон, Агайон). Однако известно, что в русской традиции перевода в этом месте указывается имя Дий. Например, всё в тех же трех основных русских переводах «Илиады» (Н. Гнедича, Н. Минского, В. Вересаева) имя девятого сына Приама из этого списка переводится как Дий. Здесь можно отметить, что Н. Гнедич в данном месте, возможно, по ошибке, указал ещё одного сына Приама по имени Клит, которого нет в поэме. У Гнедича получилось, что Гомер в этом месте говорит не о девяти, а о десяти сыновьях. Последним в перечислении Гнедич указывает Дия:

Все удалилися. Он же вскричал, сыновей порицая,

Клита , Гелена , Париса , питомца богов Агафона ,

Паммона , Гиппофооя , Дейфоба вождя, Антифона ,

Храброго сына Полита и славного мужеством Дия ;

Грозно на сих сыновей и кричал и приказывал старец:

Мы не будем разбирать вопрос о том, с какого именно оригинального текста в своё время Гнедич переводил «Илиаду», какое слово он перевёл как имя Клит, и почему (а, скорее всего, именно поэтому) упустил числительное «девять» (ἐννέα) в 252-й строке. Это тема для другого не менее интересного исследования. Нас же интересует не Клит, а Дий и Агаон (Агав). Н. Минский при переводе удаляет Клита, но оставляет Дия:

Начал сзывать сыновей: Агафона , Гелена , Париса ,

Храброго в битвах Полита , бойца Антифона , Паммона ,

Славного Дия , равно Деифоба вождя с Гиппофоем .

Он обратился ко всем сыновьям и воскликнул:

В. Вересаев переводит данное место почти так же, как и Минский, лишь переставив местами имена героев. Он тоже удаляет Клита и оставляет Дия. Но более точно переводит 252-й стих, указывая, что речь идёт именно о девяти сыновьях:

Громко браня Агафона , подобного богу, Париса ,

Паммона и Гиппофоя , Антифона и Деифоба ,

Дия с Геленом , Полита могучеголосого, - всех их

Девятерых призывал он и громко давал приказанья:

Если насчёт Клита, как сына Приама, всё ясно, и эта «ошибка» Гнедича признана всеми, так как в оригинале данное имя не встречается (хотя в некоторых русских списках детей Приама Клит всё же присутствует, однако с неизменными оговорками и отсылками к переводу Гнедича), то насчёт Дия, а тем более Агаона (Агава), всё не так однозначно и ясно. Как и имя Клита, имя Дия Приамида в «Илиаде» встречается только в одном месте. Когда речь идёт о Дие как сыне Приама, все источники неизменно отсылают нас к 251-му стиху 24-й песни поэмы. Но мы помним, что в издании Томаса Алена указан не Дий, а Агаон (Агав).

В этой связи меня заинтересовал вопрос, почему большинство антиковедов и переводчиков (не только русских, но и иностранных: например, А.Поуп, С.Батлер, И.Фосс, Р.Фитцжеральд и другие) предпочитают называть девятым сыном Приама в этом списке именно Дия? И мы знаем, что в некоторых других изданиях «Илиады» на древнегреческом языке в данном месте поэмы последним среди царских сыновей указывается Дий:

σπερχομένοιο γέροντος· ὃ δ᾽ υἱάσιν οἷσιν ὁμόκλα

νεικείων Ἕλενόν τε Πάριν τ᾽ Ἀγάθωνά τε δῖον

Πάμμονά τ᾽ Ἀντίφονόν τε βοὴν ἀγαθόν τε Πολίτην

Δηΐφοβόν τε καὶ Ἱππόθοον καὶ Δῖον αγαυόν ·

ἐννέα τοῖς ὃ γεραιὸς ὁμοκλήσας ἐκλευε·

Особенно сильна эта традиция в русскоязычных переводах, начавшаяся, видимо, ещё до Н. Гнедича. Заведующий кафедрой Классической филологии ИВКА РГГУ, доктор филологических наук, защитивший диссертацию по теме: «Формирование античной литературной теории», профессор Н.П. Гринцер в одном из писем написал мне по этому поводу:

«Проблема в том, что не понятно, какое из двух греческих слов δῖον и αγαυόν эпитет, а какое имя; может быть и так, и так. В одном случае “божественный Агав”, а в другом - “блистательный Дий”. Мифографы, действительно, предпочитали Дия, и в большинстве изданий его пишут с большой буквы».

На чём же основывается этот выбор мифографов-антиковедов и переводчиков? Почему большинство из них отдают предпочтение Дию? И чем руководствовались издатели того текста «Илиады» на древнегреческом, с которым я работал при переводе поэмы, когда указали последним имя Агава (Агаона), а не Дия? Вот вопросы, которые меня заинтересовали.

Как выяснилось, проблема трактовки этого места «Илиады» возникла давно, споры о предпочтении написания имени собственного «Ἀγαυόν» или «Δῖον» начались ещё в античные времена, при переписке рукописей. Нет сомнений, что разные толкования в выборе «δῖον Ἀγαυόν» или «Δῖον αγαυόν» произошли в связи с практикой написания древних рукописей, в которых прописные и строчные буквы не различались, что подтверждает древний рукописный текст «Илиады», известный как «Codex Venetus А» из библиотеки святого Марка.

Из словосочетания «δῖον αγαυόν» в древней рукописи не совсем понятно, какое именно из этих слов должно быть именем собственным, а какое эпитетом к нему. Тем не менее, большинство мифографов-антиковедов и переводчиков (следовательно, и изданий) предпочитают указывать на Дия. На чём же основывается этот выбор? Многие источники указывают на древнегреческого мифографа и космолога Ферекида из Сироса (Киклады), жившего в VI веке до н. э., который будто бы упоминал Дия как сына Приама. Также известно, что в труде «Мифы» римского писателя I века н. э. Гая Юлия Гигина имя Дий упоминается в списке сыновей Приама. Именно поэтому Дий как сын Приама указывается не только во всех русских, но и во многих иностранных переводах «Илиады».

Однако отметим, что Гигин в своём списке просто упоминает Дия среди прочих сыновей Приама без всяких комментариев или отсылок на какой-либо источник. Что же касается Ферекида и его мнения по употреблению слов «δῖον αγαυόν», то для выяснения этого вопроса мы должны обратиться к древним схолиям.

Интерпретация древних текстов - дело довольно трудное и кропотливое, исследователям многих веков пришлось изрядно потрудиться над сбором, перепиской и трактовкой древних свитков «Илиады». В своей вступительной статье к очередному изданию поэмы в переводе Гнедича российский филолог, специалист по античной мифологии, философии, истории и культуры Древней Греции, доктор исторических наук, профессор А.И. Зайцев писал:

«Александрийские филологи эллинистической эпохи - Зенодот из Эфеса, Аристофан из Византии и в особенности Аристарх с Самоса (видимо, имеется ввиду не Аристарх Самосский, а Аристарх Самофракийский - А.С.) - собирали методически рукописи поэм Гомера со всех концов эллинского мира и пытались восстановить в первозданном виде гомеровский текст. Сравнивая найденные в большом количестве в Египте папирусы Гомера III в. до н. э. с гомеровскими текстами послеаристарховского времени, мы видим, какую грандиозную работу проделал Аристарх. И если в интерпретации гомеровских поэм Аристарх был во многом наивен, представляя себе, в частности, гомеровское общество по образу и подобию царского двора эллинистической монархии, сам текст обеих поэм, судя по всему, лишь в редких случаях отклоняется от аутентичного гомеровского текста VIII в. до н. э. В последующие столетия восстановленный Аристархом текст "Илиады" и "Одиссеи" тщательно переписывался, перейдя в III- IV вв. н. э. из папирусных свитков в пергаменные кодексы. Лучшие из этих рукописей были снабжены комментариями на полях, так называемыми схолиями, основанными на трудах эллинистических филологов. Эти схолии, дошедшие до нас в византийских рукописях гомеровских поэм, и сейчас во многом помогают исследователям точнее понять поэмы» .

Итак, чем нам могут помочь древние схолии? Отметим, что упоминание об этом непонятном месте встречается в схолиях к «Илиаде» лишь дважды. Первая запись в схолиях к 251-му стиху XXIV песни выглядит следующим образом:

καί οτι ἄδηλον ποτερον ἐστί το κυριον ο Δῖος η ο Ἀγαυός.

Из этой строки мы видим, что неизвестный схолиаст (иногда предполагается, что это сам Аристарх Самофракийский) сомневается, какое из двух слов здесь нужно употребить как имя собственное: «Δῖος» или «Ἀγαυός», какое из них является главным. Вряд ли здесь мы можем почерпнуть что-то полезное для нашего исследования, кроме того, что это, видимо, было первое указание на проблему, то есть на возможное разночтение между именем собственным и эпитетом к нему.

Более определённо подходит к этой проблеме автор другого схолия, который как раз и делает ссылку на Ферекида, как на авторитетный источник в данном вопросе. В своём комментарии к 251-му стиху XXIV песни «Илиады» этот схолиаст пишет о том, что Ферекид якобы считает Дия незаконнорожденным сыном Приама, а слово «ἀγαυόν» эпитетом к имени Дий:

Φερεκύδης τόν Δῖον νοθον υἱόν Πρίᾰμου φησίν εστιν οὖν το «αγαυόν» ἐπιθετον.

Из приведённой строки трудно сказать, идёт ли здесь речь о Ферекиде из Сироса, и действительно ли Ферекид настаивал на том, что в данном месте «Илиады» слово «δῖον» следует считать именем собственным. Но, другими сведениями на этот счёт мы, к сожалению, не располагаем, а автор данного схолия никак не аргументирует своих примечаний. И главное, нам опять не ясно, на каком основании указанный Ферекид считает, что в качестве имени собственного надо употреблять слово «δῖον».

Тем не менее, эти схолии отчасти дают нам возможность понять, почему многие исследователи более склоняются в этом вопросе к Дию, нежели к Агаону. Видимо, приняв на веру ссылку «второго» схолия, они восприняли её как убедительное доказательство. Вполне возможно, что это обстоятельство также побудило Гигина включить Дия в список сыновей царя Приама. И, очень вероятно, что отсутствие каких-либо дополнительных сведений в этом вопросе не позволило Гигину сделать хоть какие-то ссылки или комментарии по этому поводу, и он просто упоминает Дия в своём списке среди прочих сыновей Приама без всяких заметок и отсылок, что также не приближает нас к истине.

Известен ещё труд под названием «Библиотека» (в исторической литературе принято название «Мифологическая библиотека»), приписываемый сначала Аполлодору из Афин, который некоторое время жил в Александрии и работал под руководством Аристарха Самофракийского. В дальнейшем выяснилось, что автор «Мифологической библиотеки» неизвестный древнегреческий писатель, которого стали называть Псевдо-Аполлодором. Тем не менее «Мифологическая библиотека» представляет собой большое собрание традиционных греческих мифов и легенд, являясь одним из значимых источников греческой мифологии. Однако у Псевдо-Аполлодора вовсе не упоминается сын Приама по имени Дий.

Английский банкир, филолог и гомерист Уолтер Лиф (1852 - 1927) в своём переводе поэмы традиционно, вслед за Александром Поупом и другими, указывает в данной строке Дия как сына Приама, но справедливости ради в комментариях пишет о том, что нельзя с полной определенностью сказать, что именно здесь является именем собственным, «δῖον» или «ἀγαυόν», а что эпитетом. Мнение У.Лифа разделяют и многие современные гомероведы.

В поисках истины я обратился за разъяснением этого вопроса в Российскую Ассоциацию антиковедов. Профессор Центра Антиковедения ИВКА РГГУ, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, заведующий кафедрой древних языков истфака МГУ, доктор исторических наук А.В. Подосинов посоветовал мне обратиться к доценту факультета филологии Высшей школы экономики, кандидату филологических наук В.В. Файеру, как к одному из лучших специалистов по Гомеру, античной культуре и истории антиковедения.

На моё письмо В.В. Файер прислал подробный ответ, любезно разрешив использовать его в этом моём исследовании. С его разрешения я приведу некоторые отрывки из письма:

«Если говорить коротко, Уолтер Лиф прав. (…) Достаточно сказать, что оба этих слова могут выступать в качестве эпитетов при имени персонажа. Кроме того, некоторые имена и названия просто придумывались сказителем в ходе импровизации. Конечно, имена главных героев существовали в традиции, а вот всякие третьестепенные персонажи могли, я полагаю, получать случайные имена. (…)

Второй вопрос: что по этому поводу думали античные читатели "Илиады"? Безусловно, Гигин - это авторитетный источник, но следует понимать, что он отстоит от Гомера примерно на такое же расстояние, как мы, допустим, от "Слова о полку Игореве". Могут ли современные ученые утверждать, что всё хорошо понимают в этом памятнике? Едва ли. Так что я думаю, что и мнение Ферекида (которое известно нам из чьего-то пересказа), и мнение Гигина абсолютно ничего не говорят о Гомере, а только о понимании Гомера в более поздние эпохи…»

Мнение В.В. Файера в этом вопросе несколько подбодрило меня. Оказывается, что авторитеты Гигина и Ферекида, на которые все опираются, не такие уж непререкаемые. И хотя мы вынуждены согласиться с тем, что невозможно сказать наверняка, какое из этих двух слов создатель «Илиады» считал именем собственным в данном стихе своей удивительной поэмы, так как других исторических источников, кроме отсылок на Гигина и Ферекида, у нас нет, всё же мы можем продолжить поиск аргументов в других направлениях.

Может быть, в этом вопросе стоит последовать методу Генриха Шлимана и за поиском истины обратиться непосредственно к тексту самой «Илиады»? Возможно, «Илиада» сама подскажет нам, какое из слов древний сказитель скорее всего предпочёл бы употребить в качестве имени собственного, а какое - в качестве эпитета к нему? Ведь если мы узнаем, какое из этих слов наиболее часто употреблялось в «Илиаде» в качестве эпитета, нам будет легче понять ход мысли древнего автора, узнать его взгляд на определённые вещи, и мы сможем с большей долей вероятности предположить то или иное его намерение.

Текстологический анализ, как научный метод, может дать нам не меньше информации, чем ссылка на исторические источники, которые мало проясняют ситуацию. Нередко подсчёт частоты употребления слова в том или ином значении использовался многими исследователями как один из методов поиска аргументов. Например, Л.С. Клейн в своём труде «Анатомия «Илиады»» часто использовал этот метод. В 1-й главе «Илион и Троя» (3. «Эпитеты города») он подсчитывал эпитеты к обоим названиям города (Троя и Илион), а во 2-й главе, «Ахейцы, данаи, аргивяне» (3. «Эпитеты при этнонимах греков») - подсчитывал эпитеты к этнонимам.

Посмотрим и мы, что даст нам метод статистического анализа частоты употребления слов. Давайте займёмся подсчётами и сначала поищем в поэме слово «αγαυόν», в той форме, в которой оно употребляется в 251-м стихе 24-й песни. Оказывается, что это слово в данной форме встречается в поэме всего лишь три раза! Мы видим его в 4-й песне:

οἵ ἑ μέγαν περ ἐόντα καὶ ἴφθιμον καὶ ἀγαυὸν

Потом эта же строка полностью повторяется в 625-м стихе 5-й песни поэмы (приём повтора часто используется в «Илиаде). А в третий раз это слово встречается уже в 24-й песне именно в том самом 251-м стихе. Больше нигде это слово в такой форме не употребляется. Однако оно употребляется в других формах. Например, один раз оно употребляется в форме «ἀγαυῶν» (13:5), пять раз в форме «ἀγαυοὶ», всегда в конце поэтической строки, и двенадцать раз в форме «ἀγαυοῦ», всегда в середине поэтической строки. И это всё. Не так уж много.

Теперь посмотрим статистику употребления слова «δῖον». Оказывается, что в «Илиаде» слово «δῖον» встречается 57 раз и везде (!), кроме нашего спорного места (а я бы сказал, что не кроме, а - в том числе), оно является эпитетом к именам собственным, то есть к именам героев (чаще всего к Гектору и Ахиллесу), а также, например, к названиям рек. Исключение составляет лишь 538-й стих 9-й песни, где это слово относится не к имени героя или названию реки, а к слову «γένος», обозначающее «потомок, отпрыск», в данном стихе «чадо, дочь»:

ἣ δὲ χολωσαμένη δῖον γένος ἰοχέαιρα

Тем не менее, и тут оно является эпитетом. Также в «Илиаде» часто употребляется форма «δῖος». Это слово встречается в текстах поэмы 91 раз, но, как и «δῖον», во всех случаях (!) оно является эпитетом к именам собственным, в основном к именам Ахиллес, Одиссей и Александр.

Статистика вещь упрямая. Не говорит ли результат этого краткого статистического анализа о том, что сам автор «Илиады» на протяжении всего текста поэмы предпочитал употреблять данное слово в качестве эпитета к именам собственным, как правило, к именам смертных героев.

Теперь давайте ещё раз обратимся к интересующему нас месту 24-й песни в древнегреческом тексте и заметим один нюанс. Чуть выше 251-го стиха мы вновь встречаем слово «δῖον», и видим, что здесь оно «традиционно» употребляется именно в качестве эпитета. Ни у кого никаких сомнений по этому поводу не возникает. Вот это место в тексте:

σπερχομένοιο γέροντος· ὃ δ᾽ υἱάσιν οἷσιν ὁμόκλα

νεικείων Ἕλενόν τε Πάριν τ᾽ Ἀγάθων τε δῖον

Πάμμονά τ᾽ Ἀντίφονόν τε βοὴν ἀγαθόν τε Πολίτην

Δηΐφοβόν τε καὶ Ἱππόθοον καὶ δῖον Ἀγαυόν·

ἐννέα τοῖς ὃ γεραιὸς ὁμοκλήσας ἐκλευε·

Почему же в первом случае слово «δῖον» переводится как эпитет «божественный», «богоподобный», «боговидный», «блистательный», а во втором - как имя собственное? Отчасти ответ на этот вопрос мы уже знаем. Многие гомероведы соглашаются с отсылкой на Ферекида и Гигина, поэтому в словосочетании «δῖον αγαυόν» в качестве имени собственного предпочитают употребить слово «δῖον», а не «αγαυόν».

Но текстологический анализ показал нам иной результат. К тому же Дий как имя собственное употребляется в «Илиаде» обычно в том случае, когда речь идёт о Зевсе. Даже если проанализировать отдельно только 24-ю песню «Илиады», то можно увидеть, что имя Дий как Зевс, а также друге формы (зевсов, от Зевса, по воле Зевса) употребляется в ней 12 раз. Из них 4 раза употребляется форма «Διὶ», 6 раз форма «Διὸς» и 2 раза форма «Διόθεν». Уместно ли рядом с именем Дий как Зевс употреблять имя Дий как смертный герой?

Известно, что многие имена героев «Илиады» не имели исторической основы и просто придумывались Гомером, так сказать, для связки сюжета. Л.С. Клейн даже пишет о способе различения таких героев:

«Отработан способ отличить героев, созданных специально для « Илиады », от героев, взятых в неё из других поэм Троянского цикла. Первые вступают в войну только с началом событий « Илиады », то есть на десятом году войны, и к концу поэмы находят смерть. Они не выходят за рамки « Илиады », потому что это противоречило бы их отсутствию в других поэмах, созданных раньше и изображающих предшествующие и последующие события Троянской войны. Герои же, существовавшие и до « Илиады », хорошо представлены в этих поэмах - их характеризуют пассажи, называемые Ante-Homerica (или Ante-Italica) и Post-Homerica (или Post-Italica), то есть проявления догомеровские (до « Илиады ») и послегомеровские (после « Илиады »). Пользуясь этим методом, многого достиг В. Кульман» .

Многие антиковеды считают, что Дий как сын Приама относится именно к таким, вымышленным, героям. Но было бы странным для автора наряду с именем верховного бога Зевса (Дия) употребить придуманное аналогичное же имя, да ещё для третьестепенного героя, нерадивого сына царя Приама, который даже не воевал и упоминается в поэме единожды. Это как-то не укладывается в логику повествования не только всей эпической поэмы, но, как видим, даже взятой отдельно 24-й песни, в которой имя Дия, как верховного бога в той или иной форме употребляется 12 раз.

Кроме того, история показывает, что имена людей, ставших национальными героями, символами, со временем нередко обожествлялись и становились собственно именами богов. Обратный же процесс, то есть, чтобы именами богов называли смертных, крайне редок, особенно если эти боги были ещё «в силе». Например, вряд ли можно найти людей названных в честь богов непосредственно их же именами (Гера, Афродита, Аполлон, Зевс, Гефест и т.п.), хотя в качестве эпитетов к именам они вполне могут использоваться, например: «любимец Аполлона», «любимец Зевса», или «подобная Афродите». У Л.С. Клейна в книге «Бесплотные Герои» , где он подробно рассматривает происхождение многих героев «Илиады», можно проследить схожие умозаключения. Часто ли в письменных источниках той эпохи, когда Зевс был верховным божеством, встречается мужское имя Дий у людей? Думается, нет. В этой связи было бы странным предположить, что царь Приам назвал одного из своих сыновей Дием, именем самого Зевса, а вот в качестве эпитета «боговидный», «богоподобный» это слово вполне могло бы подходить к имени сына царя.

Кстати, как гипотезу можно рассмотреть возможность того, что Гомер в качестве вымышленных имён героев «Илиады» употреблял имена своих современников: может быть, царя, при котором жил сказитель, и по заказу которого, возможно, писал свои поэмы; также вполне возможно он употреблял имена царской родни, знатных вельмож того времени и проч. По типу Данте Алигьери, который населил «Божественную комедию» своими современниками.

Но вернёмся к нашему вопросу. Само значение имени также может сказать о многом. Имя Дий (Зевс) означает «светлое небо, сияющее небо», имя Агав (Агаон), как и Агафон (Агатон), означает «добро», «благо», «добрый», «славный». Родители, скорее всего, дадут младенцу имя со значением «славный» и «добрый», чем со значением «светлое небо» или даже «божественный». Эпитет «божественный», как правило, давался уже взрослому герою за его подвиги. Имя же Ἀγαυόν (Агав, Агаон) вполне могло бы быть именем сына царя, так как через строку выше в том же месте поэмы мы видим имя Ἀγάθων (Агатон, Агафон), а оба эти имени означают примерно одно и то же: «добро», «благо», «добрый», «хороший», «славный». Слово «ἀγαθον», как и слово «ἀγαυόν» значат «благо», «добро», а слово «ἀγαυός» обозначает «славный», «достославный», «прославленный».

В «Илиаде» есть ещё одна «подсказка» на счёт имени Ἀγαυόν. Мы знаем, что в поэме многие имена имеют как мужскую, так и женскую форму. Например: Агамед и Агамеда, Алфей и Алфея, Брис и Брисеида, Гипподам и Гипподамия, Подаркес и Подарга, Полидор и Полидора, Хрис и Хриса с Хрисеидой и т.д. И вот в 18-й песне, где рассказывается о тётках Ахиллеса, сёстрах его матери, богини Фетиды, мы видим, что одну из нимф зовут Агавой:

καὶ Μελίτη καὶ Ἴαιρα καὶ Ἀμφιθόη καὶ Ἀγαυὴ

Мужская форма этого имени как раз и будет Агав (Агаон), что вполне укладывается в нашу теорию.

Резюмируя всё вышесказанное, отметим, что сама «Илиада», без посторонних источников, может дать нам достаточно оснований предполагать, что в рассматриваемом нами стихе автор поэмы, скорее всего, мог иметь в виду сына Приама по имени Агав (Агаон). В то же время, в текстах поэмы мы не находим подтверждений тому, что Приам мог назвать своего сына Дием, то есть, что в 24-й песне Гомер мог использовать это слово как имя собственное для выдуманного третьестепенного героя.

Итак, мы теперь с достаточной долей вероятности можем сказать, на каком именно основании Д.Б. Монро и Т.В. Аллен в своём издании «Илиады» на древнегреческом указывают Агава (Агаона) как сына Приама. Сама поэма предоставила нам немало доказательств на этот счёт, и показала, что автор «Илиады» наверняка предпочёл бы употребить в качестве имени собственного слово «αγαυόν», нежели «δῖον».

Что ж, несмотря на все приведённые выше доводы, справедливости ради мы должны признать, что Уолтер Лиф и многие другие гомероведы, солидарные с его точкой зрения, абсолютно правы в том, что нам вряд ли когда-нибудь удастся узнать, по какой именно причине Ферекид, а следом и Гигин, указывают Дия как сына Приама. Если, конечно, не найдётся вдруг, где-нибудь в древних архивах или при раскопках, какой-либо ветхий свиток, который бы разъяснил этот вопрос самым бесспорным образом.

Мне же думается, что со временем всё встанет на свои места и в данном месте «Илиады» все будут писать «καὶ δῖον Ἀγαυόν», а не «καὶ Δῖον αγαυόν», то есть именем девятого сына Приама по праву станет Агав (Агаон), а не Дий. И в алфавитных списках сыновей Приама он займёт первое место, потеснив Агафона.

В заключение скажу, что, будучи писателем, я анализировал «Илиаду», прежде всего, как литературное, а не историческое произведение, поэтому не претендую на истину в последней инстанции и буду рад, если моё небольшое исследование послужит поводом для новых споров по этому вопросу среди гомероведов.

Список использованной литературы

А. И. Зайцев /Древнегреческий героический эпос и "Илиада" Гомера, (Гомер. Илиада. - Л., 1990.

Античные писатели. Словарь. - СПб.: Издательство «Лань», 1999.

Аполлодор. Мифологическая библиотека. Ленинград, Издательство «Наука», Ленинградское отделение, 1972.

Вергилий. Энеида II 501

Гигин. Мифы 90

Гомер. Илиада. / Пер. В. Вересаева. М.-Л.: Гослитиздат, 1949. – 551 с.

Гомер. Илиада. Одиссея. /Пер. Н. Гнедича, ред. Л. Лебедева. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000.

Еврипид. Троянки 135

Житомирский С. В. Античная астрономия и орфизм. - М.: Янус-К, 2001.

Илиада Гомера. / Пер. Н. М. Минского. М., 1896. – 416 с.

Клейн Л.С. «Анатомия «Илиады». - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1998.

Клейн Л.С. «Бесплотные Герои. Происхождение образов «Илиады»». – СПБ.: Художественная литература, 1994. - 192 с.

Мифологический словарь /Гл.ред. Е. Мелетинский. – М.: М 68 Сов. Энциклопедия, 1991.

Древние схолии. Vol. II. Песни XIII – XXIV. Изд. Scholia Graeca in Homeri Iliadem. Tomus II. (M. DCCC. LXXV). Published 1875 by Clarendoniano in Oxonii

Схолии «Townleyana». Vol. II. Песни XIII – XXIV. Изд. Scholia Graeca in Homeri Iliadem Townleyana. Tomus II. (M DCCC LXXXVIII). London. Oxford. 1888.

A companion to the Iliad, for English readers, Walter Leaf, London and New York, Macmillan and Co., 1892.

Homer. Iliad. ed. D. B. Monro and T. W. Allen. Oxford, 1920.

Homeri Ilias. Volumen alterum rhapsodias XIII-XXIV continens, recensuit Martin L. West (Bibliotheca scriptorum Graecorum et Romanorum Teubneriana), K. G. Saur: Leipzig & Munich 2000.

В памяти последующих поколений Гнедич остался прежде всего как автор первого полного поэтического перевода «Илиады». «С именем Гнедича, - писал Белинский, - соединяется мысль об одном из тех великих подвигов, которые составляют вечное приобретение и вечную славу литератур. Перевод Гнедича «Илиады» на русский язык есть заслуга, для которой нет достойной награды»

«РУССКАЯ ИЛИАДА»

Н.И. Гнедич

В 2009 году исполнилось 180 лет появлению «Илиады» Гомера в переводе Николая Ивановича Гнедича. Это стало выдающимся событием в литературной и культурной жизни России.

Гомер и его герои были известны на Руси чуть ли не с первых времён книжной письменности. Например, царь Иван Грозный в одном из посланий к князю Курбскому обращается к героям «Илиады»: «Ты, подобно Антеру и Энеи, предателям Троянским, много соткав, лжеши». Под Антером, очевидно, разумелся Антенор, один из троянских вождей, советовавший выдать грекам Елену.

В 1748 г. М.В. Ломоносов, блестящий знаток древнегреческого языка, включил примеры из «Илиады» Гомера в свою «Риторику». Это были первые стихотворные переводы Гомера на русский язык: речь Одиссея (Илиада, IX, 225-261 = 37 строк):

Здравствуй, Пелид! В дружелюбных нам пиршествах нет недостатка...
и речь Зевса (Илиада, VIII, 1-15 = 15 строк):
Слушайте слово моё, и боги небес и богини:
Я вам поведаю, что мне в персях сердце внушает...

Первый стихотворный перевод Гомера на русский язык осуществил Е.И. Костров, переводчик по призванию. Переводил он, как и Ломоносов, александрийским стихом*. Александрийский стих кратен двум и потому перевод Гомера не был эквилинеарен. Трудился Костров над переводом «Илиады» шесть лет и перевёл в общей сложности чуть больше восьми песен.

Ермил Иванович Костров был яркой личностью, но по жизни оставался одиноким и любил вино. О нём ходило немало анекдотов, например «Хмельнин Гомеру не подобен». А Нестор Кукольник даже сочинил пьесу «Ермил Иванович Костров. Драма в пяти актах и стихах». Костров дружил с Суворовым, тот говорил: «Люблю Гомера, но не люблю десятилетней Троянской осады, какая медлительность».

Костровский перевод «Илиады» стал его исторической заслугой – это первый художественный перевод Гомера в России. То, что он перевёл только треть «Илиады», не является следствием его нетрудоспособности и страсти к хмельному. Как поэт он просто не мог больше коверкать Гомера, переделывая гекзаметр в ямб.

В 1807 году поэт и переводчик Н.И. Гнедич (1784-1833) приступил к главному делу своей жизни – полному стихотворному переводу «Илиады». С древнегреческим языком и «Илиадой» Гомера он познакомился ещё ребёнком и заболел ею раз и навсегда, мечтая перевести эти звучные, торжественные строки на русский язык.

Намерение Николая Гнедича поддержал Н.А. Крылов и добился для него места библиотекаря Санкт-Петербургской публичной библиотеки. А затем царствующий дом выделил Гнедичу специальный пенсион на осуществление перевода «Илиады».

Вначале Николай Иванович попробовал продолжить дело Кострова. Однако вскоре убедился, что александрийский шестистопный ямб непригоден для перевода древнегреческого гекзаметра на русский язык. Николай Иванович отложил наработанное Костровым и то, что уже перевёл сам, и начал с нуля, с первой гомеровской строки:

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал...

От мечты до её осуществления Николаю Гнедичу понадобилось 20 лет. В 1829 году вышел в свет его полный перевод «Илиады». Николай Иванович Гнедич осуществил коллинеарный перевод, то есть строка в строку, не изменив размера стиха.

Русское общество проявило живейший интерес к работе Гнедича. О нём говорили и в литературных кружках и в светских салонах. А.С. Пушкин мгновенно отреагировал в «Литературной газете»:
«Наконец вышел в свет так давно и так нетерпеливо ожиданный перевод Илиады! Когда писатели, избалованные минутными успехами, большею частью устремились на блестящие безделки, когда талант чуждается труда, а мода пренебрегает образцами величавой древности, когда поэзия не есть благоговейное служение, но токмо легкомысленное занятие: с чувством глубоким уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого, высокого подвига. Русская Илиада перед нами. Приступаем к её изучению, дабы со временем отдать отчёт нашим читателям о книге, долженствующей иметь столь важное значение на отечественную словесность».

Но Александр Сергеевич не был бы самим собой, если бы не сострил. Вот дружеская шутка, позже им же тщательно вымаранная:
Крив был Гнедич-поэт,
преложителъ слепого Гомера,
Боком одним с образцом
схож и его перевод.

Гнедич действительно был крив на один глаз – последствие перенесённой в детстве оспы.

В обычной жизни Гнедича отличали простодушие, наивность. Кроме литературной деятельности, за которую он получил чин статского советника и звание академика (в 1811 году), увлекался ещё и собиранием книг. Его уникальная библиотека в 1250 томов, содержавшая редкие, подчас бесценные книги, по его завещанию передана в Полтавскую гимназию. После революции хранилась в Полтавской библиотеке, а после Великой Отечественной войны часть её перевезли в Харьков, в областную библиотеку им. В.Г. Короленко. Нынче судьба этого собрания неизвестна.

После выхода в свет «Илиады» Гнедич прожил всего четыре года. Усиленные занятия ослабили и без того болезненный организм поэта.

А.С. Пушкин сказал: «Русская Илиада перед нами. Приступаем к её изучению». Однако подлинного изучения «Илиады» Н.И. Гнедича не было и нет. Есть труды, посвящённые переводческой работе Гнедича, есть статьи о стихах Гомера в переводе Гнедича, но справочника по «Илиаде» нет. Нет именного указателя, нет мартирологов, нет описания оружия, материалов изготовления и так далее. А для современного читателя уже необходим и небольшой словарик старославянских слов (верея, глезна, гридня, лядвея, пард, усмарь и др.). Между прочим, в Англии перевод «Илиады» Гомера сопровождают шесть томов справок, уточнений, пояснений и проч.

В переводе Н.И. Гнедича много достоинств. Отметим два. Первый – это волшебный русский язык. Чего стоит хотя бы такое выражение:

Гера прельщает старика Зевса, коварствуя сердцем.

Второе – очень и очень важное достоинство – Гнедич не использует римского варианта гомеровских имён, не вносит путаницу. Всего дважды он допустил такой просчёт. А вот перевод «Одиссеи», осуществлённый поэтом В.А. Жуковским, изобилует такими погрешностями.

После 1829 года вышли в свет многие десятки изданий «Илиады» Гомера в переводе Н. Гнедича, но до сих пор нет справочника по «Илиаде» в русском переводе. Почти в каждом издании имеется «Словарь мифологических и географических названий и имён», но все они с существенными погрешностями. Так, в издании «Библиотеки античной литературы» 1978 года всего 289 «географических названий и имён» из 1165 упоминаемых в тексте. А в издании, осуществлённом издательством «Азбука-классика» в 2005 году, уже 585 имён и названий. Но! Увеличение произошло в основном за счёт путаницы: автор «Словаря» включил все известные ему имена, в том числе и не встречающиеся в «Илиаде».

Причём все авторы «словарей» избегают упоминать имена, которые встречаются многократно по разные стороны фронта. Так, никто не включил в свой словарь имя «Хромий». Почему? Да потому, что Хромиев было пять разных человек, к тому же четверо Хромиев воевали против Трои, а один – за Трою. Точно по этой же причине ни один автор своего словаря не включил имя Актор.

В составленном мной именном указателе каждое имя привязано к номеру песни и номеру стиха. Например, Ахиллес упоминается 494 раза, Аполлон – 160, Гектор – 512 и так далее. Всего в поэме Гомера 843 действующих лица, в полтора раза больше, чем в «Войне и мире» Л.Н. Толстого.

Имён настолько много, что пару раз споткнулся и сам Гомер. Так, Деипир фракийский убит Геленом, «сыном Приама» (13 – 576). Менелай, не разобравшись, решил, что убит ахейский Деипир, и ранил Гелена. Но ведь фракияне воевали на стороне Трои (2 – 844), то есть Гелен убил союзника, а Менелай заступился за врага. И второй случай. Вождь пафлагонян Пилемен убит Менелаем (5 – 576), но когда погиб сын Пилемена, Пилемен стал его оплакивать, то есть ожил (13 – 658, 659).

Обилие действующих лиц заставило Гомера идти на повторы имён. Шестьдесят девять имён встречаются дважды, причём есть примеры, когда одноимённые герои находятся по разные стороны фронта. Так, Агелай ахейский воюет с Агелаем троянским, Медон аргивский борется с Медоном троянским, Перифас данайский сражается с Перифасом троянским. И всего таких пар – тринадцать.

По три раза одно и то же имя встречается одиннадцать раз, из них разноплеменных – семь. По четыре раза встретилось пять имён, из них только Меланипп с двух сторон: три троянца и один данай. И, наконец, два имени встречается по пять раз – это Актор (все пятеро – данаи) и Хромий (четверо троянцев и один аргивянин).

Гений поэта и переводчика «Илиады» Николая Ивановича Гнедича выразился также и в том, что многие фразы из поэмы Гомера в его переводе звучат афористично, порой плакатно.

12 – 342: Знаменье лучшее всех – за отечество храбро сражаться!

12 – 328: Вместе вперед! Иль на славу кому, иль за славою сами (на щите иль под щитом).

12 – 412: Успешнее труд совокупный! (У В. Маяковского: «Единица – вздор, единица – ноль, один – даже если очень важный – не поднимет простое пятивершковое бревно...»).

13 – 729: Нет, совокупно всего не стяжать одному человеку.

14 – 300: Зевсу, коварствуя сердцем, вещала державная Гера (коварствуя сердцем – ну, что за прелесть!).

17 – 445-446: горькая философия –
Ибо из тварей, которые дышат и ползают в прахе,
Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека.

* Александрийский стих – это шестистопный ямб. В XII веке такими стихами была написана поэма об Александре Македонском – отсюда и название. Вот пример из Кондратия Рылеева: «Надменный временщик, и подлый и коварный. Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный».

Виктор РЕМИЗОВСКИЙ, г. Хабаровск.

Время и место создания «Илиады» и «Одиссеи»

Всё это указывает на родовой характер гомеровского общества, которое находится на грани разложения и перехода к рабовладельческому строю. В поэмах «Илиада» и «Одиссея» уже налицо имущественное и социальное неравенство, разделение на «лучших» и «худых»; уже существует рабство, которое, правда, сохраняет патриархальный характер: рабы – в основном пастухи и домашние слуги, среди которых есть привилегированные: такова Евриклея, няня Одиссея; таков пастух Евмей, который действует вполне самостоятельно, скорее, как друг Одиссея, чем как раб его.

Торговля в обществе «Илиады» и «Одиссеи» уже существует, хотя она еще мало занимает мысли автора.

Следовательно, создатель поэм (олицетворенный в личности легендарного Гомера) – представитель греческого общества VIII–VII вв. до н. э., находящегося на грани перехода от родоплеменного быта к государственному.

Материальная культура, описанная в «Илиаде» и «Одиссее», убеждает нас в том же: автор хорошо знаком с употреблением железа, хотя, стремясь к архаизации (особенно в «Илиаде»), указывает на бронзовое вооружение воинов.

Поэмы «Илиада» и «Одиссея» написаны в основном на ионийском диалекте, с примесью эолийских форм. Это означает, что местом создания их была Иония – острова Эгейского моря или Малая Азия. Отсутствие же в поэмах упоминаний о городах Малой Азии свидетельствует об архаизаторских стремлениях Гомера, воспевающего древнюю Трою.

Композиция «Илиады» и «Одиссеи»

Гомер сочувствует в поэме «Илиаде» воинам обеих враждующих сторон, но агрессивность и грабительские стремления греков вызывают у него осуждение. Во II книге «Илиады» поэт вкладывает в уста воина Терсита речи, клеймящие алчность военачальников. Хотя описание внешности Терсита указывает на стремление Гомера выразить свое осуждение его речам, однако речи эти весьма убедительны и по существу в поэме не опровергнуты, значит, мы можем предполагать, что они созвучны мыслям поэта. Это тем более вероятно, что упреки, брошенные Терситом Агамемнону , почти аналогичны тяжким обвинениям, которые предъявляет ему же Ахилл (ст. 121 сл.), а тот факт, что Гомер сочувствует словам Ахилла, сомнения не вызывает.

Осуждение в «Илиаде» войны, как мы видели, звучит не только в устах Терсита. Сам доблестный Ахилл, собираясь вернуться в войско, чтобы отомстить за Патрокла, говорит:

«О, да погибнет вражда от богов и от смертных, и с нею
Гнев ненавистный, который и мудрых в неистовство вводит!»
(Ил., кн. XVIII , ст. 107–108).

Очевидно, что если бы прославление войны и мести было целью Гомера, то действие «Илиады» завершилось бы убиением Гектора, как это было в одной из «киклических» поэм. Но для Гомера важно не торжество победы Ахилла, а моральное разрешение его гнева.

Жизнь в представлении поэм «Илиада» и «Одиссея» настолько привлекательна, что Ахилл, встреченный Одиссеем в царстве мертвых, говорит, что он предпочел бы тяжелую жизнь поденщика царствованию над душами умерших в преисподней.

В то же время, когда нужно действовать во имя славы родины или ради близких людей, герои Гомера презирают смерть. Сознавая свою неправоту в том, что он уклонился от участия в боях, Ахилл говорит:

«Праздный, сижу пред судами, земли бесполезное бремя»
(Ил., кн. XVIII, ст. 104).

Гуманизм Гомера, сострадание человеческому горю, восхищение внутренними достоинствами человека, мужеством, верностью патриотическому долгу и взаимной привязанностью людей достигает ярчайшего выражения в сцене прощания Гектора с Андромахой (Ил., кн. VI , ст. 390–496).

Художественные особенности «Илиады» и «Одиссеи»

Образы гомеровских героев до некоторой степени статичны, т. е. характеры их освещены несколько односторонне и остаются неизменными от начала и до конца действия поэм «Илиада» и «Одиссея», хотя каждый персонаж имеет свое лицо, отличное от других: в Одиссее подчеркивается изворотливость ума, в Агамемноне – надменность и властолюбие, в Парисе – изнеженность, в Елене – красота, в Пенелопе – мудрость и постоянство жены, в Гекторе – мужество защитника своего города и настроение обреченности, так как должен погибнуть и он, и его отец, и его сын, и сама Троя.

Односторонность в изображении героев обусловлена тем, что большинство из них предстает перед нами только в одной обстановке – в бою, где не могут проявиться все черты их характеров. Некоторое исключение составляет Ахилл, так как он показан в отношениях с другом, и в битве с врагом, и в ссоре с Агамемноном, и в разговоре со старцем Приамом, и в других ситуациях.

Что касается развития характера, то оно еще недоступно «Илиаде» и «Одиссее» и вообще литературе доклассического периода Древней Греции. Попытки такого изображения мы находим лишь в конце V в. до н. э. в трагедиях Еврипида .

Что же касается изображения психологии героев «Илиады» и «Одиссеи», их внутренних импульсов, то о них мы узнаем из их поведения и из их слов; кроме того, для изображения движений души Гомер использует весьма своеобразный прием: вмешательство богов. Например, в I книге «Илиады», когда Ахилл, будучи не в силах стерпеть оскорбление, вынимает меч, чтобы напасть на Агамемнона, кто-то сзади вдруг хватает его за волосы. Оглянувшись, он видит Афину, покровительницу треков, которая не допускает убийства.

Подробность, детальность описаний, характерные для «Илиады» и «Одиссеи», особенно проявляются в таком часто употребляемом поэтическом приеме, как сравнение: гомеровские сравнения иногда настолько развернуты, что превращаются как бы в самостоятельные рассказы, оторванные от основного повествования. Материалом для сравнения в поэмах служат чаще всего природные явления: животный и растительный мир, ветер, дождь, снег и т. п.:

«Он устремился как лев горожитель, алкающий долго
Мяса и крови, который, душою отважной стремимый,
Хочет на гибель овец, в их загон огражденный ворваться;
И, хотя перед оградою пастырей сельских находит,
С бодрыми псами и копьями стадо свое стерегущих,
Он, не изведавши прежде, не мыслит бежать из ограды;
Прянув во двор, похищает овцу, либо сам под ударом
Падает первый, копьем прободенный из длани могучей.
Так устремляла душа Сарпедона, подобного богу»
(Ил., кн. XII , ст. 299–307).

Иногда эпические сравнения поэм «Илиады» и «Одиссеи» призваны создать эффект ретардации , т. е. замедления хода повествования путем художественного отступления и отвлечения внимания слушателей от основной темы.

«Илиаду» и «Одиссею» роднят с фольклором и гиперболы: в XII книге «Илиады» Гектор, атакуя ворота, швыряет в них такой камень, который и два сильнейших мужа с трудом приподняли бы рычагами. Голос Ахилла, бегущего вызволить тело Патрокла, звучит, как медная труба, и т. п.

О песенно-народном происхождении поэм Гомера свидетельствуют также так называемые эпические повторы: отдельные стихи повторяются полностью или с небольшими отклонениями, и таких стихов в «Илиаде» и «Одиссее» насчитывается 9253; таким образом, они составляют третью часть всего эпоса. Повторы широко применяются в устном народном творчестве потому, что они облегчают певцу импровизацию. В то же время повторы – моменты отдыха и ослабления внимания для слушателей. Повторы облегчают и восприятие слышимого. Например, стих из «Одиссеи»:

«Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос»
(пер. В. А. Жуковского).

переключал внимание аудитории рапсода на события следующего дня, означая, что наступило утро.

Часто повторяемая в «Илиаде» картина падения воина на поле битвы нередко выливается в формулу с трудом валимого дровосеками дерева:

«Пал он, как падает дуб или тополь серебрянолистный»
(пер. Н. Гнедича).

Иногда словесная формула призвана вызывать представление о громе, который возникает при падении облаченного в металлические доспехи тела:

«С шумом на землю он пал, и взгремели на мертвом доспехи»
(пер. Н. Гнедича).

Когда боги в поэмах Гомера спорят между собой, бывает, что один говорит другому:

«Что за слова у тебя из ограды зубов излетели!»
(пер. Н. Гнедича).

Повествование ведется в эпически бесстрастном тоне: в нем нет признаков личного интереса Гомера; благодаря этому создается впечатление объективности изложения событий.

Обилие в «Илиаде» и «Одиссее» бытовых деталей создает впечатление реалистичности описываемых картин, но это так называемый стихийный, примитивный реализм.

Приведенные выше цитаты из поэм «Илиада» и «Одиссея» могут дать представление о звучании гекзаметра – поэтического размера, придающего несколько приподнятый торжественный стиль эпическому повествованию.

Переводы «Илиады» и «Одиссеи» на русский язык

В России интерес к Гомеру начал понемногу проявляться одновременно с усвоением византийской культуры и особенно возрос в XVIII в., в эпоху русского классицизма.

Первые переводы «Илиады» и «Одиссеи» на русский язык появились во времена Екатерины II : это были либо прозаические переводы, либо стихотворные, но не гекзаметрические. В 1811 г. были опубликованы первые шесть книг «Илиады» в переводе Е. Кострова александрийским стихом, который считался обязательной формой эпоса в поэтике французского классицизма, господствовавшего в то время в русской литературе.

Полный перевод «Илиады» на русский язык размером подлинника был сделан Н. И. Гнедичем (1829), «Одиссеи» – В. А. Жуковским (1849).

Гнедичу удалось передать и героический характер повествования Гомера, и некоторый его юмор, но его перевод изобилует славянизмами, так что уже к концу XIX в. он стал казаться слишком архаичным. Поэтому опыты перевода «Илиады» возобновились; в 1896 г. вышел новый перевод этой поэмы, сделанный Н. И. Минским на основе более современного русского языка, а в 1949 г.– перевод В. В. Вересаева, еще более упрощенным языком.