Наш человек в гестапо, или кто был прообразом штирлица. Биография Проблемы со связью

23.01.2024 История

В 1911 году демобилизовался и приехал в Берлин, где вскоре встретил старого друга Эрнста Кура, который к тому времени работал в берлинском полицейском президиуме. По его протекции Леман был принят на работу в отдел по борьбе с орг. преступностью (криминальная полиция), в дальнейшем перешёл в политическую полицию (которая стала впоследствии гестапо), а через два года (в 1913-м) был принят на работу в отдел полиции по борьбе с шпионажем, который впоследствии возглавил. В Абвере он никогда не состоял, поскольку это была исключительно военная, а не полицейская структура.

После того, как в мае 1918 года в Берлине было открыто Полномочное представительство РСФСР, за его сотрудниками стало вестись наблюдение контрразведывательным отделением Лемана. После переворота 4 ноября 1918 года Вилли Леман стал председателем общего собрания чиновников полиции Берлина.

В 1920 году власти Веймарской республики воссоздали тайную политическую полицию, в которую вернулись Леман и Кур. Леман должен был пройти переаттестацию для дальнейшего повышения по службе, однако из-за приступа диабета экзамен был отложен. Тем временем его назначили исполняющим обязанности начальника канцелярии отделения, которое занималось слежкой за иностранными диппредставительствами, то есть фактически он руководил контрразведывательным отделением полицай-президиума Берлина. В 1927 году на должность начальника был назначен опытный разведчик, и шансы Лемана на дальнейшее продвижение по службе сильно упали. Он выбрал для работы место в картотеке отделения, в которой сосредоточивались все сведения на сотрудников иностранных посольств.

Вербовка (1929 год)

За годы службы Леман успел разочароваться в политике существующей в стране власти. Он решил предложить свои услуги советской внешней разведке. В марте 1929 года по его предложению советское полпредство посетил Эрнст Кур, который к тому времени был безработным. После беседы с ним сотрудников ОГПУ в советской разведке пришли к выводу, что Кура целесообразно завербовать на материальной основе. Агента А-70 планировалось использовать для сбора сведений о лицах, интересующих советскую разведку, за что ему полагалось ежемесячное вознаграждение в зависимости от качества предоставленной информации.

Однако для выполнения задания СССР Кур должен был обращаться к Леману, которого такое положение дел не очень устраивало. К тому же Кур неразумно тратил деньги, полученные от советской разведки, спуская их на шумных вечеринках в берлинских ресторанах. Опасаясь, что это привлечёт внимание берлинской полиции, а затем выведет и на него самого, Леман решил установить прямой контакт с советской резидентурой.

По одной версии, Леман согласился сотрудничать с СССР из-за того, что был убеждённым антифашистом, по другой - за деньги . Все без исключения немецкоязычные источники (как до, так и после падения берлинской стены) придерживаются менее романтичной версии о сотрудничестве Лемана исключительно из корыстных побуждений . Косвенно это подтверждается фактом того, что в ГДР имя Лемана не использовалось вообще, и было почти забыто, в то время как именами других бойцов немецкого сопротивления и шпионов с неизмеримо меньшими заслугами называли улицы и всячески использовали их в пропагандистских целях.

Леману был присвоен оперативный индекс А-201 и оперативный псевдоним Брайтенбах. 7 сентября 1929 года глава советской внешней разведки М. А. Трилиссер отправил в берлинскую резидентуру телеграмму:

Ваш новый источник А-201 нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение заключается в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где малейшая неосторожность со стороны А-201 или А-70 может привести к многочисленным бедам. Считаем необходимым проработать вопрос о специальных условиях связи с А-201

Повинуясь указаниям, связи разведки с Леманом были переведены на нелегальную резидентуру, которую возглавлял разведчик-нелегал Эрих Такке .

Разведывательная деятельность

С 1930 года в обязанности Лемана в тайной полиции Берлина вошла разработка персонала Полпредства СССР и борьба с советской экономической разведкой в стране. Передаваемая им советским разведчикам информация позволяла резидентуре ОГПУ быть в курсе планов немецкой контрразведки и позволяла избегать провалов агентов.

Для повышения конспирации в работе с особо важным агентом, советская разведка в начале 1931 года привлекает опытного разведчика-нелегала Карла Силли, позднее планировалось, что связь с Леманом будет держать ещё один опытный разведчик Василий Зарубин, который специально должен был переехать из Франции. Учитывая ненадёжность связи Эрнста Кура, его отстранили от дела, а позднее перевели в Швецию , где он на средства советской разведки содержал магазинчик, служивший для связи разведчиков.

После прихода к власти Гитлера Леман по рекомендации Германа Геринга был переведён на работу в гестапо . К тому времени Леман был хорошо знаком со многими видными деятелями НСДАП . В мае 1934 года Леман вступил в ряды СС , а 30 июня 1934 года принимал участие в операции «Ночь длинных ножей »

В ходе чистки политической полиции от старых, и по мнению нацистов, неблагонадёжных кадров, Леман также попал под подозрение, однако он не занимал руководящих постов в полиции, много лет работал против советских учреждений в Германии (что характеризовало его положительно в глазах нацистов), имел много положительных характеристик и был весьма уважаем сослуживцами за опыт и спокойный нрав - после всех перестановок он продолжал трудиться в третьем отделении гестапо.

В декабре 1933 года Леман был передан на связь Василию Зарубину , который специально для этого прибыл в Германию в качестве представителя одной из американских кинокомпаний. После установления постоянного контакта Зарубину были переданы подробные сведения о структуре и кадровом составе IV управления РСХА (главного управления имперской безопасности), его операциях, деятельности гестапо и абвера (военной разведки), военном строительстве в Германии, планах и намерениях Гитлера в отношении соседних стран.

Вскоре Леман был переведён в отдел гестапо, занимавшийся вопросами контрразведывательного обеспечения оборонной промышленности и военного строительства. Примерно в это же время проходили первые испытания прототипов баллистических ракет, о чём также была проинформирована Москва. А в конце 1935 года, после того, как Леман присутствовал на испытании первой ракеты Фау-1 , он составил подробный отчёт о них и передал советским разведчикам её описание. На основании этих данных 17 декабря 1935 года советской разведкой был представлен доклад Сталину и Ворошилову , бывшему в то время наркомом обороны СССР , о состоянии ракетостроения в Германии.

Среди прочей информации, переданной Леманом, были данные о строительстве подводных лодок, о бронеавтомобилях, сведения о выпуске новых противогазов и производстве синтетического бензина. Передавались и сведения о развитии и укреплении нацистского режима, о приготовлениях к установлению мирового господства, о наращивании военного потенциала и новейших технических разработках, о структуре немецких спецслужб, их кадровом составе, методах работы. Также всё это время Леман продолжал информировать советскую резидентуру о контрразведывательной деятельности гестапо, что позволяло советским разведчикам избегать провалов.

Также Леман передал советской стороне важные сведения о внедрении агентуры гестапо в коммунистическое подполье и в русские белоэмигрантские круги .

Исключительная важность информации, получаемой от Лемана, вынуждала ОГПУ постоянно усиливать меры безопасности по связи с ним. Для него были приготовлены документы на чужое имя, разработана подробная схема выезда из Германии в случае провала. После ухудшения состояния здоровья Лемана Зарубину было поручено передать тому крупную сумму денег на лечение. Увлечение Лемана бегами позволило создать убедительную легенду приобретения солидной суммы денег, достаточной для лечения, что позволило предотвратить дальнейшее развитие болезни.

Однако в 1936 году Леман был вызван на допрос в гестапо, где интересовались его связями в советском торговом представительстве. Оказалось, что речь шла об однофамильце, другом Вильгельме Лемане, которого любовница на почве ревности оклеветала как советского шпиона. После её ареста и допроса подозрения с настоящего советского агента были сняты. На новый 1937 год в числе четырёх лучших работников гестапо Вилли Леман получил портрет Адольфа Гитлера с автографом в серебряной рамке

В 1936 Леман был назначен начальником отдела контрразведки на военно-промышленных предприятиях Германии. Вскоре в советскую резидентуру были переданы сведения о закладке на верфях более 70 подводных лодок, о строительстве нового завода по производству боевых отравляющих веществ, была передана копия секретной инструкции, касающейся 14 видов новейшего немецкого вооружения, а также копия секретного доклада «Об организации национальной обороны Германии». Им были переданы описания демонстрировавшихся новых типов артиллерийских орудий, бронетехники, миномётов, в том числе дальнобойных орудий, а также бронебойных пуль, специальных гранат и твердотопливных ракет для газовых атак.

Проблемы со связью

Несмотря на всю важность информации, передаваемой Леманом, позволяющую советскому руководству адекватно оценивать боевую мощь вермахта, в 1937 году сотрудничество Зарубина с агентом прекратилось.

Напишите отзыв о статье "Леман, Вилли"

Примечания

Литература

Теодор Гладков. Его Величество Агент. - Печатные традиции, 2010. - 280 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-91591-047-6 .
David E. Murphy. What Stalin Knew: The Enigma of Barbarossa. - Yale University Press, 2005. - С. 208. - 347 с. - ISBN 0-300-10780-3 .

Видео

Ссылки

Сергей Петрович Владимиров // Независимое военное обозрение. - 2010-05-28.
Екатерина Забродина // Известия. - 2010-04-15. из первоисточника 17 апреля 2013.

Отрывок, характеризующий Леман, Вилли

Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.

Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его, дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.

– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.

›

Вилли Леман (нем. Willy Lehmann ; оперативный псевдоним Брайтенбах ; 15 марта 1884, окрестности Лейпцига, Германская империя - декабрь 1942, Берлин, Германия) - сотрудник гестапо, гауптштурмфюрер СС и криминальный инспектор. Тайный агент советской разведки, ставший за время почти тринадцатилетнего сотрудничества с ней одним из наиболее ценных.

Биография

Родился в семье школьного учителя. Учился на столяра, в возрасте 17 лет поступил добровольцем на флот, где прослужил 12 лет. С борта немецкого корабля наблюдал за сражением русского крейсера «Варяг» и японских кораблей в бое у Чемульпо 27 января 1904 года.

Вербовка (1929 год)

По одной версии, Леман согласился сотрудничать с СССР из-за того, что был убеждённым антифашистом, по другой - за деньги. Все без исключения немецкоязычные источники (как до, так и после падения берлинской стены) придерживаются менее романтичной версии о сотрудничестве Лемана исключительно из корыстных побуждений. Косвенно это подтверждается фактом того, что в ГДР имя Лемана не использовалось вообще, и было почти забыто, в то время как именами других бойцов немецкого сопротивления и шпионов с неизмеримо меньшими заслугами называли улицы и всячески использовали их в пропагандистских целях.

Ваш новый источник А-201 нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение заключается в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где малейшая неосторожность со стороны А-201 или А-70 может привести к многочисленным бедам. Считаем необходимым проработать вопрос о специальных условиях связи с А-201

Разведывательная деятельность

Для повышения конспирации в работе с особо важным агентом, советская разведка в начале 1931 года привлекает опытного разведчика-нелегала Карла Силли, позднее планировалось, что связь с Леманом будет держать ещё один опытный разведчик Василий Зарубин, который специально должен был переехать из Франции. Учитывая ненадёжность связи Эрнста Кура, его отстранили от дела, а позднее перевели в Швецию, где он на средства советской разведки содержал магазинчик, служивший для связи разведчиков.

После прихода к власти Гитлера Леман по рекомендации Германа Геринга был переведён на работу в гестапо. К тому времени Леман был хорошо знаком со многими видными деятелями НСДАП. В мае 1934 года Леман вступил в ряды СС, а 30 июня 1934 года принимал участие в операции «Ночь длинных ножей»

В декабре 1933 года Леман был передан на связь Василию Зарубину, который специально для этого прибыл в Германию в качестве представителя одной из американских кинокомпаний. После установления постоянного контакта Зарубину были переданы подробные сведения о структуре и кадровом составе IV управления РСХА (главного управления имперской безопасности), его операциях, деятельности гестапо и абвера (военной разведки), военном строительстве в Германии, планах и намерениях Гитлера в отношении соседних стран.

Вскоре Леман был переведён в отдел гестапо, занимавшийся вопросами контрразведывательного обеспечения оборонной промышленности и военного строительства. Примерно в это же время проходили первые испытания прототипов баллистических ракет, о чём также была проинформирована Москва. А в конце 1935 года, после того, как Леман присутствовал на испытании первой ракеты Фау-1, он составил подробный отчёт о них и передал советским разведчикам её описание. На основании этих данных 17 декабря 1935 года советской разведкой был представлен доклад Сталину и Ворошилову, бывшему в то время наркомом обороны СССР, о состоянии ракетостроения в Германии.

В 1936 Леман был назначен начальником отдела контрразведки на военно-промышленных предприятиях Германии. Вскоре в советскую резидентуру были переданы сведения о закладке на верфях более 70 подводных лодок, о строительстве нового завода по производству боевых отравляющих веществ, была передана копия секретной инструкции, касающейся 14 видов новейшего немецкого вооружения, а также копия секретного доклада «Об организации национальной обороны Германии». Им были переданы описания демонстрировавшихся новых типов артиллерийских орудий, бронетехники, миномётов, в том числе дальнобойных орудий, а также бронебойных пуль, специальных гранат и твёрдотопливных ракет для газовых атак.

Проблемы со связью

В СССР начались репрессии против сотрудников разведки, в ходе которых многие разведчики были уничтожены. Зарубин был вызван в Москву, и хотя ему и удалось избежать репрессий, но в Берлин он больше не вернулся. Связь с Леманом продолжал поддерживать единственный оставшийся в Берлине сотрудник советской разведки Александр Агаянц, который, несмотря на огромную загруженность, понимал важность такого агента, как Леман.

Леман, оставшись без опытного куратора, действовал во многом на свой страх и риск, добывая сведения, которые, по его мнению, могли представлять интерес для советской разведки. В одном из сообщений в центр он писал:

У меня нет никакого повода для беспокойства. Я уверен, что друзья знают, что здесь всё делается добросовестно, всё, что можно сделать. Пока в приезде ко мне нет особой срочности. Если понадобится, я сообщу.

В то время Гитлер готовил аншлюс Австрии, вскоре последовал «Мюнхенский сговор», Леман располагал совершенно секретной информацией, которая представляла, по его мнению, первостепенный интерес для Советов, но не получал со стороны СССР никакой поддержки и помощи. В декабре 1938 года состоялась последняя встреча Агаянца с Леманом, вскоре после неё советский разведчик был госпитализирован и скончался во время операции. Леман остался абсолютно без связи, в то время как Германия начала усиленную подготовку к войне с Польшей, превращала вермахт в мощнейшую армию мира, и через руки агента проходила масса важнейшей информации.

К тому времени сотрудничество Лемана с СССР носило уже во многом идейный характер, так как материально он был обеспечен: его жена получила в наследство гостиницу, приносящую неплохой доход, а доступ к секретной информации позволял увидеть подготовку к мировой войне, что абсолютно не устраивало Лемана. Он не знал об обстановке в СССР, не знал о репрессиях, и по видимому, решил, что власти СССР поверили в пакт Молотова-Риббентропа. Это привело к тому, что в июне 1940 года он решился на беспрецедентный и чрезвычайно опасный шаг: он опустил в почтовый ящик советского полпредства письмо, адресованное военному атташе или его заместителю. В письме он предлагал немедленно восстановить с ним оперативную связь.

Я нахожусь на той же должности, которая хорошо известна в Центре, и думаю, что я опять в состоянии работать так, что мои шефы будут довольны мной… Если я не получу никакого ответа, то буду считать, что я не представляю теперь никакой ценности и меня не используют на работе. Моя дальнейшая работа в гестапо также потеряет тогда всякий смысл…

Однако связи не было до сентября 1940 года, когда с Леманом встретился новый заместитель резидента НКВД в Берлине Александр Коротков. Начался новый этап в деятельности агента. По сути, всю работу с чрезвычайно важным агентом приходилось строить заново. Новым руководителем агента Брайтенбаха стал молодой сотрудник Борис Журавлёв, незадолго до этого окончивший Школу особого назначения. К этому времени положение и обязанности Лемана в гестапо были столь обширны, что ему не требовалось даже иных заданий по получению информации. 9 сентября 1940 года в берлинскую резидентуру поступило указание лично от наркома Берия:

Никаких специальных заданий Брайтенбаху давать не следует. Нужно брать пока всё, что находится в непосредственных его возможностях, и, кроме того, всё, что он будет знать о работе различных разведок против СССР, в виде документов и личных докладов источника

Получив материалы, Журавлёв фотографировал их и возвращал до выхода Лемана на службу на следующий день. Леман передал в Москву ключ к шифрам гестапо, используемым в телеграфных («Ферншпрух») и радиосообщениях («Функшпрух») для связи со своими территориальными и закордонными сотрудниками. Среди других материалов было большое число документов, свидетельствовавших о том, что Германия начала подготовку к войне против СССР. Так, в марте 1941 года он доложил, что в абвере в срочном порядке расширили подразделение, занимающееся ведением разведывательной работы против СССР. Весной 1941 года Леман проинформировал советских разведчиков о предстоящем вторжении вермахта в Югославию. На встрече 28 мая 1941 года агент проинформировал Журавлёва, что ему приказано срочно составить график круглосуточного дежурства сотрудников его подразделения. А 19 июня, вызвав разведчика на экстренную встречу, Леман сообщил, что в гестапо поступил текст секретного приказа Гитлера немецким войскам, размещённым вдоль советской границы. В нём предписывалось начать военные действия против СССР после 3 часов утра 22 июня.

После начала войны связь с Леманом была потеряна навсегда.

Провал

В конце войны в НКВД стали выяснять судьбу предвоенных источников и агентов. В руинах штаб-квартиры гестапо были обнаружены документы, где говорилось, что Вилли Леман был арестован гестапо в декабре 1942 года. Причины ареста указаны не были. В Москве установили, что казнённый сотрудник гестапо Вилли Леман был агентом НКВД Брайтенбахом.

Позднее удалось восстановить причину гибели агента.

В мае 1942 года в Берлин был заброшен агент советской разведки Бек (немецкий коммунист Роберт Барт, добровольно сдавшийся в советский плен). Одной из целей агента было восстановление связи с Леманом для продолжения сотрудничества. Он был заброшен в Германию вместе с целой группой агентов с идентичными заданиями. На случай если Леман откажется от сотрудничества, Бека снабдили обширным компроматом. В случае Лемана это были квитанции с его подписью о получении денег от советских разведчиков. Однако гестапо удаётся довольно быстро арестовать группу Бека. Под пытками он выдал условия явки с Леманом и известные ему сведения о нём. В гестапо вычислили Лемана, но операцию по его ликвидации проводили тайно. Гиммлер и Мюллер не стали докладывать Гитлеру о том, что в гестапо уже долгие годы работал советский агент. Леман был срочно вызван на службу в канун Рождества 1942 года, откуда он уже не вернулся. Точная дата смерти Лемана и место его захоронения неизвестны.

В январе 1943 года в служебном вестнике гестапо было опубликовано извещение:

Криминальный инспектор Вилли Леман в декабре 1942 года отдал свою жизнь за Фюрера и Рейх

Факт предательства столь высокопоставленного офицера СС был скрыт - даже жене Лемана не сообщили об обстоятельствах гибели мужа.

Роберт Барт

Роберт Барт согласился участвовать в радиоигре с Москвой, опасаясь за жену и сына. После войны он вновь добровольно сдался представителям Красной Армии и настаивал, что передал сигнал о дезинформации в передаваемой информации. Однако то ли он этого не делал, то ли ошибся кто-то из техников на советской стороне, но сигнал о дезинформации не был понят. Барт был осуждён и расстрелян.

Память

В 1969 году в Москве вдове Лемана Маргарет вручили наручные золотые часы с надписью «На память от советских друзей». Однако официальная информация о советском агенте Вилли Лемане, двенадцать лет передававшем важнейшую информацию из самого центра немецкой контрразведки, оставалась засекреченной долгие годы. В 1999 году были рассекречены все 12 томов его дела, о нём написал Г. Любарский В 2002 году вышло большое исследование Э. Ставинского. В 2009 году рассекречены новые архивные материалы.

Примечания

Журнал "Родина": В НАЧАЛЕ СЛАВНЫХ ДЕЛ. Проверено 23 апреля 2013. Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013.
Т. К. Гладков в книге «Король нелегалов» (М., 2000) отстаивает версию об идейных мотивах, подвигших Лемана на сотрудничество с советской разведкой. К. А. Залесский в своей книге «Семнадцать мгновений весны. Кривое зеркало Третьего рейха» (М., «Вече»), 2006, говорит, что Леман был «агентом, служившим не из каких-то идейных принципов, а за банальные деньги». (с. 25)
Hans Coppi: Willy Lehmann. In: Hans Schafranek und Johannes Tuchel (Hrsg.): Krieg im Äther. Widerstand und Spionage im Zweiten Weltkrieg. Picus Verlag, Wien 2004, ISBN 3-85452-470-6.
П. А. Судоплатов . «Разведка и Кремль» М.: «Гея», 1996, С. 166
Т. К. Гладков . «Король нелегалов» М.: «Гея Итэрум», 2000, С. 168
Служба внешней разведки (СВР) России публикует новые документы о Вилли Лемане
Любарский Г. Кто был «Штирлицем»?//Вестник. 1999. 30 марта, № 7 (214)
Ставинский Э. Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц? М., ОЛМА-Пресс. 2002.
МОСКВА, 19 июн 2009 года - РИА Новости: Служба внешней разведки (СВР) России рассекретила архивные материалы дела «Брайтенбах» - под таким псевдонимом работал в Германии один из ценнейших агентов советской разведки Вилли Леман, сообщил РИА Новости в пятницу руководитель бюро по связям с общественностью и средствами массовой информации Сергей Иванов.

Литература

Теодор Гладков. Его Величество Агент. - Печатные традиции, 2010. - 280 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-91591-047-6.
David E. Murphy. What Stalin Knew: The Enigma of Barbarossa. - Yale University Press, 2005. - С. 208. - 347 с. - ISBN 0-300-10780-3.

Видео

Гауптштурмфюрер СС Вилли Леман
Рассекречен прототип Штирлица

Частично использовались материалы сайта http://ru.wikipedia.org/wiki/

Имя Вилли Лемана российские спецслужбы много лет держали в секрете и только недавно приоткрыли завесу тайны. В гестапо, где работал Леман, его называли "дядюшкой Вилли". В советской разведке он известен как особо ценный агент Брайтенбах.

Именно Леман назвал точную дату нападения Гитлера на Советский Союз. Этого человека даже считали прототипом Штирлица. Но есть вопрос, ответ на который не найден ни в одном архиве. В 42-м году Леман перестал выходить на связь. Куда исчез "дядюшка Вилли"? И какими были последние минуты его жизни? Самая засекреченная история в документальном расследовании телеканала .

Странное убийство

Декабрьской ночью 42-го в берлинской квартире Вилли Лемана раздается телефонный звонок – срочный вызов на работу, каких за последние пару лет было немало. Его стол в гестапо ломится от свежих дел и доносов. Вилли неохотно надевает серебряное кольцо с магическими рунами и черепом. Это личная награда Гиммлера для отличившихся членов СС.

"Нагрузка на сотрудников политической полиции во время войны была колоссальная. Поток документов отнимал много времени, а Лемана очень часто сажали именно на документы. То есть ничего такого в вызове ночном не было. Это совершенно штатная ситуация, которая не могла вызвать каких-то определенных сомнений", - рассказывает историк Константин Залесский.

Однако в тот день Вилли домой не вернется, не появится он и в последующие недели. Наконец, в нацистской газете выходит скромный некролог: криминальный инспектор Вилли Леман, работавший в гестапо со дня основания, отдал свою жизнь за фюрера и Рейх. Что же произошло на самом деле?

Историк спецслужб Олег Хлобустов заинтересовался историей Лемана. Пролить свет на это запутанное дело ему помогло досье, рассекреченное разведкой совсем недавно, и в первую очередь содержащиеся в нем показания жены Лемана.

"Как сообщила после войны жена Лемана, которая, естественно, не знала, чем он занимался, что в декабре 42-го года, примерно середина декабря, он экстренно был вызван на работу, уехал, и больше она ничего о нем не знала. Естественно, она стала наводить справки, и через несколько недель ей сказали, что ее муж уехал в командировку, и в дальнейшем сообщили, что он погиб", - утверждает историк спецслужб Олег Хлобустов.

Получается, Вилли погиб еще в декабре 42-го. Но по чьей вине и при каких обстоятельствах? Секретное досье не содержит даже намека на то, куда Леман направился в ту декабрьскую ночь, как будто нацисты сделали все, чтобы о нем было известно как можно меньше.

"Судьба его не совсем ясна и понятна, потому что документы были уничтожены, потому что это была компрометация многих руководителей РСХА, начиная от начальника разведки Шелленберга и заканчивая руководителем гестапо Мюллером", - говорит Олег Хлобустов.

Но что такого натворил Вилли, чтобы нагнать страха на шефа гестапо Мюллера? Известный историк спецслужб Александр Колпакиди исследует сотрудничество Лемана с советской разведкой. Благодаря досье обстоятельства вербовки удалось восстановить во всех подробностях.

"Он нуждался в деньгах, очевидно, у него в голове возник этот план работы на советскую разведку. И он хотел провентилировать, подослать друга, посмотреть, как тот будет, не кинут ли, будут ли платить, нормально ли будут платить, насколько это безопасно, не сдаст ли его кто-то в советском посольстве, не арестуют ли его сразу. И вот он решил это дело все проверить", - рассказывает историк Александр Колпакиди.

Шпион в тылу

1929 год. В Посольстве СССР в Берлине появляется немолодой немец, от него попахивает шнапсом. Он говорит, что работает в полиции и предлагает свои услуги в качестве агента. Эрнст Кур – так зовут человека – сразу попадает в поле зрения советской разведки. Там быстро выясняют, что он работает не один.

За его спиной стоит друг – Вилли Леман. Москва ведет себя настороженно. Вилли тоже полицейский, работает в политическом отделе. Это, по сути, контрразведка. Ничего не скажешь, лакомый кусочек. И сам идет в руки. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

"Эта полиция занималась, в том числе, и контрразведкой, то есть отловом иностранных шпионов. И место, скажем так, очень опасное в каком смысле, что очень вероятна возможность того, что это контроперация, что это операция именно полиции против нашей разведки", - говорит Константин Залесский.

Наконец в Москве решаются на контакт. Рандеву назначено на вечер в одном из берлинских кафе. Оставив сомнения, на встречу вместе с Куром приходит и Леман.

"Человек небольшого роста, я бы сказал, очень упругий весь, он начинал свою деятельность именно со службы в морском флоте и прослужил там 10 лет, был типичным немецким бюргером, даже не полицейским, а бюргером", - историк спецслужб Николай Долгополов.

Вилли, как все немцы, хорошо понимает, что деньги любят счет, тем более что их постоянно не хватает. Леман болен диабетом, а лечение стоит недешево. В конце 20-х многие в Германии считают Россию чуть ли не союзником, а значит и риск невелик. Почему бы не помочь товарищам и при этом немного заработать?

"Когда он начинал сотрудничать, он не считал, что Россия и Германия – это враги. И действительно, он прекрасно знал, что существует тайное сотрудничество вопреки Версальскому мирному договору, он знал, что за шпионаж в пользу России очень маленькие наказания, смехотворно маленькие. Он знал, что в основном на это смотрят сквозь пальцы", - говорит Александр Колпакиди.

Так Леман становится одним из ценнейших агентов Москвы. Ему присваивают оперативный псевдоним Брайтенбах. Вилли работает на советскую разведку в течение долгих 12 лет, но потом связь с ним неожиданно обрывается. Его жена обращается в гестапо. Там ей сообщают, что Вилли стало плохо во время спецоперации и он выпал из поезда на полном ходу.

"Самое интересное во всей этой истории, что Гиммлер и Мюллер скрыли от Гитлера всю эту историю, специально инициировали даже его героическую гибель, что он погиб на поле боя, а сотрудникам сказали, что он ехал в поезде из Варшавы, у него случился приступ диабета, он потерял сознание, выпал из поезда и разбился", - рассказывает Колпакиди.

Тайна смерти "дядюшки Вилли"

Так как же погиб Вилли Леман? В какой-то перестрелке или действительно умер от приступа? Но в таком случае почему его вдова так никогда и не узнала, где он похоронен? Какую тайну скрыло от нее гестапо? Леман – профессионал с большой буквы. Значит, в том, что с ним произошло, вряд ли есть его вина.

Известный писатель и историк спецслужб Николай Долгополов полагает, что Леман заслуживает уважения хотя бы потому, что многие советские разведчики обязаны Брайтенбаху своей жизнью.

"Под опекой Вилли Лемана находилось и советское посольство. Леман не только знал, что вот такой-то человек будет взят, скажем, под наблюдение, или такому-то человеку угрожает опасность, потому что его хотят разработать и, может быть, даже завербовать. Он об этом всегда успевал и всегда очень аккуратно предупреждать своих советских друзей", - утверждает Николай Долгополов.

В Москве понимают: агент Брайтенбах – настоящий подарок судьбы. Остается одно – избавиться от Кура, слишком сильно он привязан к шнапсу и при этом не всегда держит язык за зубами.

"Было принято такое решение отправить его в Швейцарию, где бы он выполнял тоже какие-то поручения и задания, но не компрометировал и не мог компрометировать Лемана своими такими загулами", - рассказывает Олег Хлобустов.

Но как передавать информацию в Москву? Рация в центре Берлина – нонсенс. Приходится полагаться на личные встречи с агентами-нелегалами. Одно время к Вилли приходит американка Люси Букер. Она фотографирует принесенные Леманом документы, чтобы передать их в центр.

Оригиналы Вилли тут же забирает с собой. А бывает и так: он зашивает бумаги в подкладку шляпы и приходит в кафе на встречу с агентом. Они кладут головные уборы на столик, а перед отходом незаметно меняются шляпами.

"Он встречался с кем-то из нелегалов, причем совершенно разные люди: тут были и немцы, Эрих Таке, например, Карл Гурский, была американка Люси Букер, был латыш Герман Клесмет, были русский Зарубин и так далее, то есть очень разные были люди. Нелегал этот у него брал информацию и отдавал оперативнику из посольства, легальному разведчику и, таким образом, пересылалось в Москву", - говорит Александр Колпакиди.

В 33-м году судьба преподносит кураторам Лемана еще один подарок. Отдел берлинского полицай-президиума, в котором работает Вилли, в полном составе переходит в тайную политическую полицию, которая создается по инициативе премьер-министра Пруссии Германа Геринга.

"Он уволил порядка от четверти до трети полиции, то есть чистка была очень капитальной. Соответственно осталось полиции немного, чиновников полицейских. И практически вся прусская политическая полиция вошла в полном составе в гестапо без каких-то переаттестаций, аттестаций, там даже все получили еще и повышение", - утверждает Константин Залесский.

Рейхмаршал Геринг беседует с госсекретарем Гербертом Баке. Фото: ТАСС

Вскоре у новой полиции появится название гестапо и устрашающая репутация. Тайная полиция может арестовать любого по малейшему подозрению, применяет пытки, казнит без суда и следствия.

"В отличие от других полицейских структур гестапо имело право досудебного ареста, то есть арестовывать без санкции суда. Ликвидация – формально это делалось, конечно, но в реальности любой смертный приговор формально должен был проходить через суд, но, с другой стороны, это не всегда соблюдалось", - говорит Андрей Мартынов.

Тем не менее, свой человек в гестапо – для Москвы большая удача. Некоторые до сих полагают, что биография именно Вилли легла в основу книги Юлиана Семенова, и что Леман не иначе как прототип Штирлица.

Свой среди чужих

"Я хорошо знал Юлиана Семеновича, мы дружили, поэтому я точно знаю, что он тогда просто даже не подозревал о наличии такого агента. О нем рассказали намного позже, уже после смерти Юлиана Семенова, он рано умер. И в любом случае, это разные люди. Штирлиц – это ведь русский человек, который выдает себя за немца, а Вилли Леман и был немцем", - рассказывает Леонид Млечин.

Разумеется, русский разведчик никогда бы не проник в гестапо. В это трудно поверить, но родословную кандидатов в политическую полицию тщательно проверяли, изучали биографии предков, родившихся вплоть до 1800 года. Но и это еще не все.

"Если какой-то немец претендовал на должность офицерскую в гестапо, его проверяли до 1750 года. Представьте себе, что приезжает какой-то очень удачливый, очень, я бы сказал, талантливый, гениальный даже советский разведчик. Можно, конечно, каким-то образом выучить язык, можно, конечно, иметь каких-то родственников в Германии, можно быть выходцем из Германии, но вот так глубоко – нет", - считает Николай Долгополов.

И это вовсе не значит, что сотрудников гестапо проверяют раз и навсегда. Контроль продолжается, от слежки не уйти. Словом, Вилли ходит по лезвию, но отказаться от шпионажа не может, ведь он до сих пор жив только благодаря субсидиям из Москвы.

"Он был очень тяжело больным, боялись, что он умрет, кстати, в середине 30-х годов, об этом очень много в переписке, что как бы не помер, и поэтому очень заботились о его здоровье. И на это лечение уходило много денег", - утверждает Александр Колпакиди.

Поэтому многие эксперты считают деньги основным мотивом Лемана. Этого же мнения придерживается и Леонид Млечин.

"Как правило, агенты работают из-за денег. Или есть очень частый случай, когда людям в этом бизнесе хочется быть властелинами судеб. Мало того, что он работает в одной разведке, ему хочется руководить двумя службами, ему хочется играть на многих досках", - рассуждает Леонид Млечин.

Леонид Млечин. Фото: ТАСС/Валерий Шарифулин

А тут еще и седина в бороду. Уже немолодой Вилли влюбляется в молодую швею. Девица едва сводит концы с концами или просто делает вид, и Леман снимает для нее квартиру, балует деликатесами.

"Допустим, снять квартиру в Берлине в это время было где-то 180 марок, ему платили 580 марок в месяц. Это приличные деньги. И тратил он их осторожно, даже его жена не догадывалась", - говорит Александр Колпакиди.

Тем не менее, известный историк Константин Залесский считает, что Леманом руководили и другие причины. Он пришел к выводу, что Вилли просто надоело всю жизнь быть на последних ролях. И уважение, которое ему оказывают советские агенты, льстит его самолюбию.

"Советская разведка – самая мощная разведка тех лет, что его ценят в такой серьезной службе. То есть он, оставаясь, скажем так, младшим офицером, человеком, несколько выше, чем технический персонал, но рядовым следователем, сотрудником политической разведки – гестапо, он одновременно становился высоко ценимым в разведке", - считает Константин Залесский.

"Ночь длинных ножей"

Действительно, Вилли дослужился лишь до звания криминального инспектора полиции. В России он был бы старшим лейтенантом. Однако не исключено, что Леманом руководит отнюдь не ущемленное самолюбие, а совершенно иные соображения.

"Гитлер не только захватил всю страну, он ее сделал страной, неприемлемой для житья для таких, скажем, честных людей, как Леман, потому что Леман был, назовем все своими словами, антикоммунистом. Он выслеживал коммунистов, он сажал их в тюрьмы, об этом не пишется, но это было именно так. Но в то же время Леман не понимал, почему пришли вот эти люди – фашисты – и они уничтожают своих?", - говорит Николай Долгополов.

И что совершенно непонятно для Вилли, это колдовство и мракобесие шефа СС Гиммлера. По его приказу специальная зондеркоманда собирает сведения о средневековых процессах над ведьмами. Гиммлер восстанавливает замок Вевельсбург, на котором, по преданию, лежит древнее проклятие. И окружив себя магическими рунами, служит там оккультные мессы.

Съезд национал-социалистической партии. Рейхсминистр Йозеф Геббельс (в центре) беседует с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером (слева) и адмиралом Вильгельмом Канарисом. Фото: ТАСС

К несчастью, скоро "Черный орден", так теперь именуют СС, получит абсолютную власть. От полного триумфа Гиммлера отделяет всего одна "Ночь длинных ножей". Историк Андрей Мартынов пытается разобраться в подоплеке событий 30 июня 34-го года, которая войдет в историю как "Ночь длинных ножей".

"Были попытки со стороны СА арестов и, тем самым, шантажа сторонников Гитлера. И в итоге Гитлер принимает решение о ликвидации руководства СА, просто их физического уничтожения", - утверждает Андрей Мартынов.

Одним словом, Гитлер опасается предательства со стороны СА – штурмовых отрядов национал-социалистов. Поэтому сотрудники СС, которые подчиняются Гиммлеру и лично Гитлеру, отправлены на расправу с политическими конкурентами. В этой резне не обойдется и без гестапо, в связи с чем Леман вызван на виллу своего шефа Геринга.

"Не то, что Геринг его пригласил и сказал: "Вилли, знаешь, сейчас будем мочить этих штурмовиков…". Нет, Геринг беседовал с массой людей, в том числе группой полицейских, где он был, но он был не главный среди них, он стоял где-нибудь у двери и удивлялся, как он сюда попал", - рассказывает Александр Колпакиди.

В ходе "Ночи длинных ножей" гитлеровцы уничтожают более тысячи своих соотечественников. Среди них немало и тех, кто попал под горячую руку случайно. За помощь в организации этой операции шеф гестапо Геринг отдает свою полицию в ведение Гиммлера.

"Геринг не особо вдавался в дела своей полиции, он ее только возглавлял. А в результате "Ночи длинных ножей" он вообще ее отдал. То есть это была одна из той цены, которую он заплатил Гиммлеру за сотрудничество в подготовке "Ночи длинных ножей", - объясняет Константин Залесский.

Мало того, что теперь безумный Гиммлер возглавляет карательную машину гестапо, Гитлер не останется в долгу за проделанную эсэсовцами кровавую работу. Он возводит СС в ранг самостоятельной организации. Отныне "Черный орден" Гиммлера получает безграничные возможности. И часть вины за это лежит и на нем, Вилли Лемане.

"Вот когда он именно запятнал себя кровью, его и приняли в партию, он стал настоящим эсэсовцем, настоящим гестаповцем с точки зрения тех, которые его проверяли на свою звериную верность. И, может быть, это как-то помогло Леману избежать подозрений, избежать каких-то неприятных проверок", - считает Николай Долгополов.

Заседание президиума НСДАП в Мюнхене в 1928 году. В президиуме: Альфред Розенберг (второй слева), Адольф Гитлер (в центре), Генрих Гиммлер (крайний справа). Фото: ТАСС

Награда за резню

За участие в резне Гиммлер лично награждает Лемана серебряным кольцом с древними магическими рунами. Его получают самые преданные члены СС. После их смерти все кольца возвращаются к Гиммлеру, и он совершает над ними свои обряды, как будто мечтает завладеть душами подчиненных. И не исключено, что после этих событий прагматичный Вилли совсем иначе взглянул на свою работу с советской разведкой.

"Даже члены той же национал-социалистической партии и других пронацистских структур в душе, в общем-то, сомневались и были нонконформистами, и принимали участие в том же антигитлеровском сопротивлении. Вот для Лемана сотрудничество с советской разведкой было формой его сопротивления", - утверждает Олег Хлобустов.

В 35-м году Леман занимается контрразведкой на военных германских заводах. Брайтенбах без оглядки отправляет в Москву сведения о новых подводных лодках, строительстве завода по производству боевых отравляющих веществ. Он передает описания новых типов артиллерийских орудий, бронетехники, минометов.

"Количество им переданного исчисляется чемоданами, скажем так. И самое интересное, что Леман передал данные о 14 видах нового вооружения. Мне трудно говорить, что было самым полезным, но предположение все-таки я могу сделать: Леман понял, что там у него в стране где-то у него за спиной изготавливается ценнейшие и абсолютно новые, невиданные образцы ракетного вооружения", - утверждает Николай Долгополов.

Судьба делает Вилли, а значит, и советской разведке еще один подарок. По доносу гестапо арестовывает военного инженера Вернера фон Брауна. Леман решает помочь ему, а заодно использовать его знания в своих интересах.

"Гестапо был арестован немецкий инженер, непосредственно занимавшийся ракетной проблематикой. Леман решил его спасти, то есть сохранить ему жизнь, освободить, позволить ему возвратиться к профессиональной деятельности, используя его как информатора или делая вид, что он использует его как информатора", - говорит Олег Хлобустов.

Речь идет о разработке первых в мире реактивных снарядах, фактически будущих баллистических ракетах. Их чертежи благодаря Вилли Леману в середине 30-х лягут на стол наркома обороны СССР.

"Оказывается, что их разработка началась еще только в середине 35-го года. И уже тогда, в 35-м, Ворошилов об этом знал. Предпринял ли что-то нарком обороны, для того чтобы сделать нечто похожее у себя? Может быть, и да, потому что, как считается, начались работы над нашими "катюшами", - рассказывает Николай Долгополов.

Как же Леману это удается? Неужели его никто ни разу не заподозрил? Вилли хорошо знает свою работу: ловко уходит от слежки, никогда напрасно не рискует.

"Он же был профессионалом. А поскольку он работал в тайной полиции, то он знал методологию работы контрразведки, как от нее уходить. Но я скажу так: в довоенные годы наша агентура вообще очень хорошо держалась, провалов не было", - считает Леонид Млечин.

Добряк и балагур из гестапо

Несмотря на свою работу в гестапо, Леман слывет добряком и балагуром. В конце концов, он же не проводит допросы в подвалах. Его обитель – пыльная картотека. Дядюшка Вилли у всех на хорошем счету – пожилой человек, который честно зарабатывает свой хлеб.

Ну кто решится такого подсидеть? Но если Вилли так хитер, то куда он так таинственно исчезает еще в 39-м? По его досье выходит, что накануне войны Леман целый год загадочно молчит. Оказывается, у него просто нет связи с советской разведкой.

"Часть внешней советской разведки, как и разведки военной была истреблена. Сначала за дело взялся нарком Ягода, потом сменивший его железный нарком и палач Ежов, довершал дело Берия в меньшей степени, потому что уже не за кого ему было браться и некого убирать. Но, тем не менее, вышло так, что, к сожалению, Леман остался без связи. Никого не было в посольстве, кто бы с ним выходил на связь", - говорит Николай Долгополов.

Но дальше происходят удивительные вещи. В июне 41-го в почтовом ящике советской дипмиссии в Берлине находят загадочное письмо. Автор послания называет себя ценным агентом Москвы и просит возобновить связь. В Москве недоумевают, кто это может быть и, наконец, приходят к выводу: агент Брайтенбах.

"Он вышел на советское посольство, кстати, непонятно, каким образом оказалось его письмо в почте советского посольства, оно оказалось в НКВД, после чего с ним возобновили связь. Я думаю, с одной стороны, это говорит о том, что он был очень осторожен, что никаким образом немцы это не засекли, немецкая контрразведка", - рассказывает Александр Колпакиди.

Что же произошло за время, пока Вилли оставался без связи? Вилли решает уйти из гестапо. Его жена получила в наследство гостиницу, и в деньгах они больше не нуждаются. Но что-то Вилли останавливает. Ему почти 60, а что он сделал? Бросал людей в тюрьмы? Выполнял приказы безумного Гиммлера? И Леман пишет письмо, которое таинственным образом окажется в ящике советского посольства.

"И поскольку у него сложилась позиция активного неприятия фашизма, он уже искал возможность возобновления этой связи, чисто профессионально понимая, что он может быть полезен, что это работает на благо Германии, как он полагал", - утверждает Олег Хлобустов.

Что и говорить, шаг весьма рискованный. И вот однажды, возвращаясь с работы, Леман замечает за собой слежку. Вилли решается подойти и назвать пароль, необходимый для связи с советским агентом. Этим человеком оказывается русский разведчик Александр Коротков.

"Коротков говорил по-немецки, был обаятелен, молод, энергичен. И вот этот человек по фамилии Степанов был командирован на выставку в Берлине, и в 40-м году он сумел абсолютно неожиданно даже для себя восстановить связь с Леманом", - рассказывает Николай Долгополов.

Но Коротков вынужден покинуть Берлин. Тогда Центр решается на авантюру. Отныне Брайтенбах будет держать связь с сотрудниками посольства.

"С ним работали непосредственно люди из легальной разведки. Последним был Журавлев, который непосредственно с ним встречался, и никакого нелегала между ними не было. То есть надо сказать, что с годами ценность его возросла, а осторожность, которую проявляла Москва в работе с ним, по непонятным причинам уменьшилась. Это в результате его и погубило", - говорит Александр Колпакиди.

Боевая готовность

19 июня 1941 года Леман сообщает Журавлеву о войне, которая начнется утром 22-го. Отделы гестапо уже приведены в полную боевую готовность.

"Война с любой страной – это целый комплекс мероприятий. Естественно, что гестапо, которое, кстати сказать, имело филиал в виде так называемой тайной полевой полиции, естественно, тоже готовилась действовать на будущих советских оккупированных территориях. И естественно, что рано или поздно высший командный состав этих служб должен был быть ориентирован на том, что уже завтра", - считает историк Михаил Мельтюхов.

Но поверят ли Леману в далекой Москве? События июня 41-го представляют главный научный интерес для доктора исторических наук Михаила Мельтюхова. По его данным, за день до встречи Лемана с Журавлевым приказ Гитлера о начале войны с СССР был доведен до всех войск Вермахта.

"Германское командование доводит приказ до сведения командного состава своих частей. Я так понимаю, что аналогично тому, что потом было сделано и в гестапо. То есть понятно, почему он именно в это время узнал", - утверждает Михаил Мельтюхов.

1941 г. Фото: ТАСС/Валерия Христофорова и Борис Кавашкин

Вскоре Леман снова останется без связи. Советская дипмиссия покинет Берлин одновременно с взрывом первого снаряда Великой Отечественной.

"И опять-таки, возвращаясь к последней встрече с Брайтенбахом, он чувствовал, что он человек очень удрученный, в завершение он пожал руку нашему разведчику, сказал: "Мужайтесь, товарищ, держитесь". Слово "товарищ" впервые от него прозвучало, то есть он фактически выбрал для себя ту сторону, на которой он будет стоять", - говорит Олег Хлобустов.

Отныне связываться с Леманом можно будет только через агентов-нелегалов. В 42-м году по заданию Разведуправления в Берлин тайно прибывают два советских агента. Это немецкие антифашисты Альберт Хеслер и Роберт Барт.

Они должны выйти на связь с подпольным движением сопротивления, а заодно возобновить контакт с Леманом. Неожиданно Роберт Барт узнает, что его жена находится в одной из берлинских клиник. Тревога за любимого человека заставляет его забыть об осторожности. Между тем, за его женой наблюдают десятки глаз.

"Все жены пленных ли, убитых ли солдат, пропавших ли без вести, неважно, да и жены просто солдат, которые находились на фронте, они находились в системе очень большой, запутанной системе социальной опеки, то есть о них заботилось бесконечное количество организаций", - объясняет Константин Залесский.

Барт, который в свое время дезертировал с фронта и перешел на сторону Красной Армии, не может этого не знать. Он будет арестован, как только перешагнет порог больничной палаты. К несчастью, Роберт знает о Лемане. Жизнь Брайтенбаха висит на волоске. Но что, если Вилли почувствовал неладное и все-таки успел сбежать?

Николай Долгополов сделал невероятное открытие. Оказывается, у Лемана был поддельный паспорт, которым он мог воспользоваться в случае опасности. Более того, Долгополов лично знал человека, который изготовил эти документы.

"Тут я хочу обратиться к светлой памяти своего доброго, хорошего знакомого Павла Громушкина. Этот человек, может быть, не так известен широкому кругу читателей и зрителей, а вот людям узкого круга он весьма хорошо известен. Павел Анатольевич был лучшим изготовителем паспортов, документов. Любого, всего и каждого разведчика, отправлявшегося куда-то вдаль, готовил Павел Громушкин. И вот этот Павел Громушкин сделал паспорта для неведомого Вилли Лемана, конечно, на другие фамилии", - рассказывает Николай Долгополов.

Конец борца

Но неужели Брайтенбах действительно сбежал, бросив жену на произвол судьбы? В конце войны в руинах штаб-квартиры гестапо обнаруживают документы, в которых говорится об аресте Лемана. Причины его не указаны. Но как же гестапо удалось разоблачить советского агента? Здесь судьба Вилли оказывается тесно сплетенной с судьбами антифашистов Хеслера и Барта, которым было поручено возобновить связь с ценным агентом.

"Если Хеслер выдержал, не понимаю, каким образом, все пытки, все издевательства, все мучения и так и не сказал ни слова, то второй парашютист, второй человек, высланный на связь с Красной капеллой, не выдержал", - говорит Николай Долгополов.

Гестапо угрожает жене и ребенку Роберта Барта, и он соглашается начать с Москвой радиоигру. Однако Леман еще может быть спасен. С первой радиопередачей Барт передает тайный сигнал о том, что он работает под нажимом. Но Москва почему-то его не принимает. И в ответной радиограмме гестапо получает пароль для связи с Леманом.

"По его данным, он сообщил по радиостанции в Москву, что он работает под контролем противника, то есть ему нельзя в полной степени верить, с ним можно только вести оперативную игру, выгодную советской разведке. Но Москва, к сожалению, этот сигнал не поняла и не придала этому значения. После этого были переданы ему условия связи с Брайтенбахом", - утверждает Олег Хлобустов.

Лауреат литературной премии Службы внешней разведки РФ Николай Долгополов на презентации своей книги "Абель - Фишер" из серии "ЖЗЛ". Фото: ТАСС/Станислав Красильников

Итак, что же случилось с Вилли? Ночью в канун Рождества 42-го года под давлением гестапо Барт выходит на связь с Леманом и приглашает его на встречу. Тот говорит жене, что его вызвали на службу, и встречается с Робертом. Они обмениваются паролями, и в ту же секунду Брайтенбах арестован.

"Это называется провокация, но в данном случае гестапо не являлось судебным органом. Оно не собиралось передавать дело Лемана в суд, и поэтому в доказательной базе не было необходимости", - объясняет Константин Залесский.

Какими были последние дни и минуты жизни Вилли Лемана? Этого мы никогда не узнаем. Опасаясь потерять свою должность, новый шеф гестапо Генрих Мюллер уничтожает все документы, связанные с Вилли. Но догадаться о том, как погиб ценный советский агент, нетрудно. Свои последние дни он проведет в тюрьме Плетцензее, печально известной темнице для смертников.

"Он прекрасно знал, что выхода из тюрьмы Плётцензее нет. Это была тюрьма смертников, и единственное, что могло его, скажем, спасти, это, может быть, сердечный приступ, попытка вынудить людей, которые его допрашивают, применить оружие, потому что погибнуть от пули было все равно лучше", - считает Николай Долгополов.

Удалось ли Брайтенбаху вызывать на себя пулю, остается только надеяться. Большинство узников тюрьмы заканчивали свою жизнь на дыбе. Их прах закапывали на тюремном дворе.

Спустя 18 лет в квартиру Маргарет Леман позвонит человек. Он отдаст вдове Лемана золотые часы с надписью "От советских друзей". Сам же Вилли получил другую награду – память о нем, как о человеке, который бросил вызов гестапо.

Однажды многолетний помощник Л.И. Брежнева Андрей Андреевич Апександров-Агентов рассказал о своём престарелом шефе довольно интересную историю.

Брежнев обожал смотреть кино, особенно телефильм режиссёра Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны». Главную роль в фильме исполнял народный артист СССР Вячеслав Тихонов. В роли вымышленного советского разведчика, проникшего под именем штандартенфюрера Штирлица в имперскую канцелярию Третьего рейха и ставшего ближайшим сотрудником Гиммлера, Мюллера и Шелленберга.

Дряхлый в конце жизни Брежнев уже не видел разницы между правдой и вымыслом и однажды после очередного просмотра фильма «Семнадцать мгновений весны» спросил: «А как мы наградили разведчика-нелегала Штирлица?»

Ответом было смущенное молчание, на которое Брежнев отреагировал репликой: «По вашему молчанию я понял, что награждения не было. Поэтому предлагаю присвоить Штирлицу звание Героя Советского Союза». Из этого неловкого положения удалось выйти следующим образом: звание Героя Социалистического Труда было присвоено... народному артисту СССР Вячеславу Тихонову.

Зрители телесериала часто спрашивают: «Существовал ли в действительности Штирлиц или другой советский разведчик, ставший его прототипом?» Ну что ж, ответ однозначный: нет. Ни одного нелегала, профессионального советского разведчика ни в окружении Мюллера или Шелленберга, ни вообще в центральном аппарате гитлеровских спецслужб не было. К сожалению.

Штирлиц в Советском Союзе действительно не имел себе равных по популярности. Выдуманный талантливым писателем Юлианом Семёновым, он творил чудеса: обманывал Мюллера, разгуливал по коридорам имперской канцелярии, как по своему дому. Срывал все немецкие планы, разумеется, донося о них в Москву. Фильм Т. Лиозновой имел, да и сейчас имеет потрясающий успех. Когда его показывали, улицы города пустели, все сидели у экранов телевизоров. Кстати, за реальное освещение деятельности сотрудников КГБ по обеспечению госбезопасности страны Ю. Семенов был награждён нагрудным знаком «Почётный сотрудник госбезопасности».

Но, как теперь стало известно, в реальной жизни всё же существовал человек, работавший в гестапо и знавший его тайны. Он не был профессиональным нашим разведчиком, но являлся надёжным агентом внешней разведки КГБ СССР. Его имя Вильгельм Леман, а оперативный псевдоним - Брайтенбах. Всю жизнь его звали Вилли, и как Вилли Леман он фигурирует в документах советской разведки. То, о чём пойдёт речь в этом очерке, основано исключительно на архивных документальных материалах.

Это невероятная, но действительная история, о которой до сих пор архивы хранили глубокое молчание.

Итак, Вилли Леман родился в 1884 году в семье учителя Густава Лемана в местечке под Лейпцигом. Родители при крещении назвали сына Вильгельмом в честь наследника престола, будущего императора Германии Вильгельма II. Отец Вилли был небогатым человеком и не смог дать сыну должного образования. Вилли, окончив школу, учился на столяра. Когда ему исполнилось 17 лет, поступил добровольцем на службу в военно-морской флот Германии, где прослужил в общей сложности 12 лет. На борту военного корабля немецкой эскадры ему довелось в мае 190S года наблюдать Цусимское сражение. Мужество русских моряков произвело на него огромное впечатление. Именно с тех пор Вилли проникся глубоким уважением к России и русским людям.

Демобилизовавшись в 1913 году, Вилли приехал в Берлин. На одном собрании «Союза африканцев» Вилли повстречал своего старого друга Эрнста Кура, который работал уже в берлинской тайной полиции. По его протекции Вилли в 1913 году был принят в полицию патрульным полицейским, а через год, коща закончился испытательный срок, был зачислен в штат.

В 1914 году он был переведён в контрразведывательное отделение (абвер) полицай-президиума Берлина на должность помощника начальника канцелярии. В мае 1918 года в Берлине было открыто полномочное представительство (посольство) РСФСР, наблюдение за сотрудниками которого вело контрразведывательное отделение Лемана.

4 ноября 1918 года в Германии вспыхнула революция, свергнувшая кайзера Вильгельма II. Началась она восстанием моряков в Киле. В Берлине стихийно образовался Комитет чиновников полиции, и Леман стал его председателем, как бывший военный моряк. Ему было поручено заниматься делами германского флота. Тогда-то он и подружился с председателем Совета солдатских и матросских депутатов Отто Штройбелем, с которым они в прошлом дружили, проходя службу во флоте.

Получивший пост военного министра в новом правительстве Германии Густав Носке потопил в крови восстание берлинских рабочих. После подавления восстания Вилли отошёл от активной революционной деятельности.

В апреле 1920 года в Германии воссоздали тайную политическую полицию. Леман (вместе с Куром) вернулся в своё контрразведывательное подразделение и вскоре «дорос» до поста начальника канцелярии отдела, занимавшегося слежкой за иностранными диппредставителями. Вскоре руководство полицай-президиума назначило его исполняющим обязанности начальника канцелярии отделения. Здесь через его руки проходила вся переписка по разведывательной деятельности иностранных представительств.

В 1927 году начальником отделения был назначен Вильгельм Абдт, опытный военный разведчик, владевший русским и польским языками в совершенстве.

За годы работы в тайной полиции Леман разочаровался в политике Германии. Кроме того, невысокий заработок (около 300 марок в месяц) не позволял регулярно лечиться от сахарного диабета. Работая на картотеке отдела, он пришёл к убеждению, что в чистом виде советские представители не ведут никакой подрывной деятельности против Германии. И Вилли решил предложить свои услуги советской внешней разведке. Следует заметить, он не сразу решился на этот шаг. Сначала в марте 1929 года по его просьбе советское посольство посетил Эрнст Кур, ставший к тому времени безработным. После беседы с Э. Куром сотрудника резидентуры внешней разведки ОГЛУ Центр пришёл к выводу о вербовке его на материальной основе. Агенту был присвоен индекс А-70. Ему выплачивалось ежемесячное денежное вознаграждение. Он, однако, любил устраивать пирушки в ресторане, сорить деньгами, а поэтому мог попасть под наблюдение осведомителей криминальной полиции. Это насторожило Лемана, так как он был постоянно в контакте с Куром. Этот контакт заинтересовал резидентуру советской внешней разведки, и Центром было принято решение выйти на Лемана и выяснить возможность привлечения его к работе на нашу разведку на материальной основе.

Через агента А-26 резидентура собрала достаточно материалов на Лемана. Ему был присвоен индекс А-201, и началась его активная разработка.

7 сентября 1929 года руководитель внешней разведки ОГПУ М. Трилиссер направил в берлинскую резидентуру шифртелеграмму:

«Ваш новый агент А-201 нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение состоит в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где малейшая неосторожность со стороны А-201 или А-70 может привести к большим неприятностям. Считаем необходимым рассмотреть вопрос о специальном способе связи с А-201».

Леман начал добывать информацию, которая передавалась Бону через А-70. Однако Кур был неисправим и продолжал кутежи. В 1933 году по решению Центра Кур был переброшен в Швецию, где на деньги советской разведки содержал небольшой магазин. Магазин служил «почтовым ящиком» нашей стокгольмской резидентуры.

В 1930 году обстановка в Германии начала осложняться. Нацисты открыто рвались к власти. Брайтенбах был знаком со многими видными бонзами нацистской партии, в том числе с руководителем её штурмовых отрядов Эрнстом Ремом, группенфюрером СА. В феврале 1933 года Брайтенбах по рекомендации Германа Геринга, в ту пору премьер-министра правительства Пруссии, был переведен на работу в гестапо. С мая 1934 года - в рядах СС. 30 июня того же года как доверенное лицо Геринга участвовал в операции «ночь длинных ножей» по ликвидации Рема и его штурмовиков.

Кремль остро нуждался в информации о будущей политике Гитлера по отношению к Советскому Союзу. Сталин, отдавая себе отчет о том, что Гитлер, заявивший своей главной задачей завоевание «жизненного пространства» на Востоке, развяжет войну против нашей страны. В 1934 году Польша стала подавать сигналы о тем, что готова якобы отойти от своей антисоветской политики и сблизиться с СССР.

Сталин, учитывая информацию полпреда в Варшаве Антонова-Овсеенко, склонялся к мысли о том, что следует откликнуться на реверансы Варшавы в адрес Кремля и прозондировать почву для возможного заключения соглашения с Польшей.

На этом совещании в Кремле только начальник внешней разведки Артур Артузов придерживался другого мнения. Опираясь на донесения советской разведки, он заявил, что поляки ведут нечестную игру, делая вид, что собираются сблизиться с СССР, на самом же деле зондируют почву для сближения с Германией в надежде, что Гитлер разделит с ними «советский пирог» в случае войны против СССР.

Жизнь подтвердила правоту Артузова. В декабре 1934 года между Польшей и Германией был подписан договор о добрососедстве и сотрудничестве. Сталин отреагировал на эту информацию Артузова своеобразно: 21 мая 1935 года Артузов был освобождён от должности начальника внешней разведки и переведён в особый резерв НКВД.

Последние события в Европе каждый день подтверждали правильность выводов Артузова. Но Сталин так и не мог простить ему, что в феврале 1934 года начальник разведки позволил себе публично оспорить точку зрения генсека. 11 января 1937 года Артузова освобождают от должности заместителя начальника разведупра Красной армии. 13 мая того же года он был арестован по указанию Н. Ежова. 21 августа 1937 года легендарный чекист Артур Артузов был осуждён «тройкой» как шпион польской и других разведок и в тот же день расстрелян.

В годы «ежовщины» палачами НКВД были уничтожены практически все оперативные сотрудники внешней разведки, работавшие в «легальной» и нелегальной резидентурах в Германии.

Теперь снова вернемся к нашему герою. В 1935 году по инициативе Геринга началась чистка гестапо от «неблагонадёжных элементов».

Под подозрение попал и Леман, но благодаря хорошим служебным характеристикам ему удалось сохранить свой пост в гестапо.

Начальником стал Рейнхард Гейдрих, одновременно являвшийся начальником Службы безопасности (СД) нацистской партии. Вместе с собой в Берлин он взял из Мюнхена несколько десятков профессиональных криминалистов, в их числе был и Генрих Мюллер. Брайтенбах стал работать в контрразведывательном отделе. В декабре 1933 года он был передан на связь разведчику-нелегалу Василию Зарубину («Бетти»). Позже он станет генералом.

Пользуясь покровительством генконсула США в Берлине Дина Робертсона, Зарубин снял в Потсдаме роскошный особняк, нанёс также визит бывшему другу Брайтенбаха - Штройбелю (теперь он занимает пост заместителя министра пропаганды Третьего рейха) и заручился его всевозможной поддержкой.

Во время посещения генерального консула США Зарубин познакомился со многими бизнесменами. Полученная информация от представителя нефтяной компании «Стандард ойл» господина Тейлора представила большой интерес для Кремля. Через тех же лиц Зарубин получил надёжную информацию о перевооружении Германии с помощью США, создании ею подводного флота, о серийном производстве новейших истребителей фирмы «Мессершмит», строительстве крейсеров и т.п.

Зарубиным была получена ценнейшая информация и о структуре, кадровом составе IV управления РСХА (Управление имперской безопасности). Этим сведениям буквально не было цены в условиях надвигающейся угрозы нацизма.

В марте 1935 года Брайтенбах сообщил Зарубину, что гестапо заинтересовалось разведчиком-нелегалом Альбертом Такке. К тому времени Такке успел поработать в Москве и вновь выехать в загранкомандировку. В Германии он находился проездом. Благодаря предпринятым мерам Такке и его жена Юнона Сосновская-Такке срочно покинули Германию, избежав ареста.

Конечно, в жизни бывают всякие парадоксы. Гестапо не удалось арестовать супругов Такке. Зато арестовали, необоснованно, свои деятели из НКВД и обоих расстреляли. Как видно из сноски выше, позже они были реабилитированы.

Брайтенбах предупреждал не только свою разведку о планируемых акциях, но, используя свои возможности, стремился привлечь внимание гестапо к деятельности польских спецслужб в Германии. В 1937 году гестапо арестовало видного польского разведчика Сосновского, который пренебрёг методом безопасности, приобрёл связи в важнейших ведомствах Третьего рейха. Сосновскому удалось завербовать шифровальщика Генштаба, машинистку из личной канцелярии Розенберга, идеолога нацизма и будущего рейхминистра по Восточным территориям. «Свои люди» были у него и в Главном управлении имперской канцелярии. Сосновский был заключён в тюрьму. Вскоре его вывели во внутренний двор, где находились его агенты, в основном женщины. На глазах Сосновского всем им отрубили головы.

Тогда полякам удалось обменять Сосновского на двух крупных агентов абвера, и они поместили его в тюрьму г. Львова. В 1939 году советские войска вошли в западные районы Украины. Сосновский оказался в руках советской разведки. От Брайтенбаха наша разведка знала все подробности допроса Сосновского в гестапо, и, когда в начале 1941 года его допрашивали разведчица Зоя Воскресенская-Рыбкина и разведчик-нелегал Василий Зарубин, они приводили такие подробности его работы в Германии, о которых знал строго ограниченный круг лиц. Знание нашей разведкой всех подробностей работы Сосновского в Германии произвело на него столь сильное впечатление, что он сразу рассказал всё, что ему было известно. Сведения представили для советской разведки исключительную ценность.

Что же касается Брайтенбаха, то были приняты меры по усилению его безопасности. В частности, в Центре был изготовлен паспорт на чужое имя, в который была вклеена фотография агента. В случае опасности с ним была отработана подробная схема вывода его за пределы Германии в соответствии с ухудшением состояния здоровья Брайтенбаха, страдавшего на почве диабета острыми почечными коликами: иногда он даже терял сознание. На сообщение Зарубина о серьёзной болезни агента Центр ответил срочной шифртелеграммей: агента нужно спасти во что бы то ни стало, а если на лечение потребуются деньги, оказать Вилли материальную помощь. К счастью, развитие болезни врачам удалось предотвратить.

Общаясь с бонзами РСХА, Брайтенбах передал Зарубину подробные характеристики на Мюллера, Шелленберга, Гейдриха и других руководителей. От Брайтенбаха поступили новые данные о военной промышленности Германии: о закупке на её верфях сразу 70 подводных лодок различного класса, о строительстве секретного завода по производству боевых отравляющих веществ.

17 июня 1936 года вспыхнул фашистский мятеж в Испании, правительству Народного фронта на первых порах удалось подавить мятежников. От американца Тейлора Зарубин узнал, что из Нью-Йорка пришло срочное телеграфное распоряжение переадресовать прибывающие в Гамбург танкеры с авиабензином в Испанское Марокко и на Балеарские острова. Брайтенбах сообщил Бетти, что Германия намерена поддержать силы, воюющие с республиканским режимом в Испании, и открыто выступить на стороне генерала Франко. Аншия поддержит Германию и Италию, а США будут соблюдать нейтралитет. В 1937 году по распоряжению наркома госбезопасности

Н. Ежова Зарубин вместе с женой отзывались в Москву. 22 февраля они отбыли на Родину. Зарубин проинструктировал Брайтенбаха о том, что связь с Центром ему предстоит поддерживать через содержательницу конспиративной квартиры в Берлине, некую Клеменс.

Через неделю после встречи с Леманом Зарубин был в Москве, где за успешную работу ему вручили орден Красного Знамени. Вечером его вместе с женой пригласил к себе домой новый начальник разведки НКВД Абрам Слуцкий. Он доверительно сообщил Зарубину, что с 1936 года Н. Ежов начал репрессии против чекистов, поэтому Василию вместе с женой необходимо срочно выехать в загранкомандировку. Вскоре супруги отбыли в США для выполнения специального задания. В годы войны Зарубин и его жена Лиза успешно работали в резидентуре НКВД в США. Василий Зарубин стал генералом, а его жена уволилась на пенсию вскоре после войны в звании подполковника.

После Клеменс Брайтенбах был на связи у жены А. Короткова Марии Вилысовысской, но не долго. В 1937 году А. Коротков вместе с женой возвратились в Москву. Агаянц (Рубен), практически не знавпшй немецкого языка, оставался единственным сотрудником берлинской резидентуры. Все остальные были отозваны, и большая часть из них репрессирована.

Оставшись без опытного куратора, Брайтенбах действовал на свой страх и риск, добывая сведения, которые могли бы представить интерес для советской разведки. Материальная основа сотрудничества с советской разведкой не была для него главной. Работая в гестапо, имея по службе доступ к высшим секретам Рейха, Брайтенбах видел, куда может завести страну гитлеровская камарилья, готовившая мировую войну. Он понимал, что только Советский Союз в состоянии остановить Гитлера в его стремлении к мировому господству, которое неизбежно принесёт несчастья всем народам, включая и немцев.

В конце 1938 года состоялась последняя встреча Рубена с Брайтенбахом. В декабре Рубен был госпитализирован и вскоре скончался в больнице. Агент остался без связи с Центром. Почти полтора года Брайтенбах был без связи с Центром, пока в Берлин всего лишь на один месяц не прибыл А. Коротков. Его задача состояла в том, чтобы восстановить связь с Корсиканцем и Старшиной из антифашистской организации «Красная капелла» и Брайтенбахом. В конце августа он вновь возвратился в Берлин в качестве заместителя резидента НКВД под прикрытием должности 3-го секретаря полпредства.

В сентябре 1940 года Коротков встретился с Брайтенбахом и сообщил об этом в Центр. Из Центра пришла шифртелеграмма, подписанная наркомом Л. Берией: «Никаких специальных заданий Брайтенбаху не давать. Пусть берёт всё, что находится в его возможностях».

Советская разведка пока ещё не знала, что 18 августа 1940 года Гитлер подписал Директиву № 21, получившую кодовое название «План Барбаросса». Это был план подготовки к войне, которая намечалась на май 1941 года, «еще до того, как окончательно будет покончено с Англией». Советской разведке так и не удалось заполучить этот план. Кстати, он не был получен ни одной из разведок мира. Однако наша разведка вскрыла реальную подготовку нападения на СССР и подробно информировала Центр обо всех шагах германского Верховного командования. Важную роль в этом деле сыграл наш надёжный и проверенный агент Брайтенбах.

С весны 1941 года от Брайтенбаха поступало все больше и больше материалов, свидетельствующих о подготовке войны против СССР. Вскоре он заболел и ушёл в отпуск. Из отпуска он возвратился 19 июня 1941 года и срочно вызвал на экстренную встречу сотрудника Журавлёва. Агент сообщил, что в гестапо только что поступил текст секретного приказа Гитлера войскам, находящимся вдоль советской границы. Приказом предписывалось начать военные действия против СССР после трёх часов утра 22 июня. В Центр ушла срочная телеграмма. Однако, как позже стало известно, Берия задержал её и доложил Сталину только после того, как начальник Генштаба ВС СССР Г.К. Жуков и нарком обороны Тимошенко предложили генсеку разослать в военные округа директиву наркома об отражении возможного нападения Германии на СССР.

Утром 22 июня 1941 года здание советского посольства на Унтер-ден-Линден в центре Берлина было блокировано силами гестапо. Связь с Брайтенбахом была утрачена. Но А. Коротков сумел преодолеть блокаду и встретиться с надёжными агентами нашей разведки Старшиной и Корсиканцем и передать им рацию для связи с Москвой. В августе 1931 года А. Коротков вместе с сотрудниками посольства возвратился в Москву через Болгарию и Турцию. В конце войны Коротков был назначен резидентом советской внешней разведки в Германии. Резидентуре была поставлена задача выяснить судьбу её довоенных агентов.

Разбирая документы в руинах здания на улице Принц-Альбрехтштрассе, один из сотрудников резидентуры обнаружил обгоревшую учетную карточку на Вильгельма Лемана, в которой была сделана отметка о том, что он арестован гестапо в декабре 1942 года. Причина ареста не указывалась. Эта учетная карточка вместе с другими трофейными документами была направлена в Центр. Короткову было поручено узнать подробности его ареста и гибели.

В дальнейшем удалось восстановить картину гибели Брайтенбаха. Вот как это было. С началом войны все сотрудники советских учреждений в Германии были интернированы и высланы из страны. Вместе с советской колонией Германию покинул и последний куратор Брайтенбаха Журавлёв (Николай). Поскольку условия связи с агентом на случай войны не были разработаны, контакт с агентом прервался навсегда.

К весне 1942 года Центр не сумел восстановить связь ни с одним из своих агентов в Берлине и не имел никакого представления о том, что же с ними произошло.

Рации, переданные А. Коротковнм берлинцам, были маломощными, и их сигналы Москва не могла принять. Главный приёмный пункт находился в Минске, который был оккупирован гитлеровцами в первые дни войны. Брайтенбах же вообще не располагал средствами радиосвязи. Были предприняты попытки послать для связи с ними связных из Лондона (парашютистов) или из нейтральной Швеции. Но... не получилось. Оставалась единственная возможность: отправить связного через линию фронта в... Берлин!

К тому времени разведорганы НКВД и Красной армии уже имели опыт заброски в тыл врага немцев-антифашистов, в том числе перебежчиков и завербованных военнопленных. Немецкий язык у них родной, и к тому же они прекрасно знали нравы и обычаи немцев и традиции вермахта. Их стоило только обучить разведывательному делу и работе на радиосредствах.

Из нескольких кандидатур А. Коротков отобрал двоих. С ними провели несколько бесед по всем вопросам предстоящих их действий за кордоном.

И тот и другой сразу были готовы принять активное участие в борьбе с фашизмом в рядах Красной армии. Но одно дело - воевать на фронте в качестве бойцов, и совсем иное - в одиночку, с документами на чужое имя, с чужой биографией, выполнять сложные разведывательные задания, рискуя в любой момент быть арестованным, изобличенным, и не убитым в бою, а замученным в застенках гестапо.

Их звали Альберт Хесслер и Роберт Барт. Обоим было чуть больше тридцати. Оба имели опыт антифашистской легальной и нелегальной борьбы. Увы, никто тогда не мог знать, что обоих ждёт гибель. Хотя сегодня трудно предположить, чья судьба оказалась бы трагичнее. Не по их вине и не по вине тех, кто готовил их к заброске в столицу Третьего рейха город Берлин для выполнения сложного задания.

Но ещё до того, как самолёт «Дуглас» авиадивизии дальнего действия оторвался от взлётной полосы аэродрома в подмосковных Подлипках, они были обречены. Потому как уже 3-й месяц контрразведка гестапо и абвера вела плотное круглосуточное наблюдение за отдельными руководителями «Красной капеллы», проверяя их знакомства, выявляя всё новых и новых участников подполья.

Альберт Хесслер считался «старым» коммунистом и антифашистом. Эмигрировал с приходом нацистов к власти. В 1935-1936 годах учился в Москве в школе Коминтерна. В 1937 году добровольцем отправился в Испанию в интербригаду. Потом - ранение, эвакуация во Францию, затем в Советский Союз. После выздоровления Хесслер работал на тракторном заводе в Челябинске. Там же в декабре 1941 года женился на медсестре Клавдии Рубцовой. С нападением Германии на Советский Союз Хесслер вступает в ряды Красной армии. Прошёл спецподготовку как разведчик и радист.

Напарник Хесслера Роберт Барт - по профессии печатник, коммунист.

Уже в первые годы нацистского режима подвергся аресту и кратковременному заключению в тюрьму. В 1939 году Барта призвали в вермахт. Воевал во Франции, был ранен, награждён Железным крестом 2-го класса. В 1941 году направлен на Восточный фронт, и в 1942 году перешёл на сторону Красной армии.

Хесслер и Барт должны были добраться до Берлина под видом солдат, следующих в Германию с фронта в краткосрочный отпуск. Хесслер (псевдоним «Франц») был снабжен подлинными документами на имя обер-ефрейтора артиллерии Гельмута Вегнера. Барт (псевдоним Бек) стал вахмистром артиллерии, что соответствовало воинскому званию в вермахте фельдфебеля в пехоте.

5 августа 1942 года Хесслер и Барт приземлились на парашютах в заданном районе между Брянском и Гомелем. Проводники из партизанского отряда доставили их к ближайшей железнодорожной станции. Спустя неделю через Белосток, Варшаву и Познань разведчики добрались до Берлина.

По заданию Москвы им предстояло установить связь только с организацией «Красная капелла», о встрече с Брайтенбахом речь не шла. Однако в Москве был подготовлен план, который мог потребоваться, если бы появилась возможность связаться с ним.

«Справка

по д.ф. 11858 “Брайтенбах” А-201

“Брайтенбах”, Леман Вили

1884 г.р., немец, юношей добровольно ушёл служить на флоте и прослужил 12 лет. Ещё до войны поступал на работу в полицию. Сначала был полицейским, а затем перешёл в политическую полицию в отдел контрразведки.

Завербован в 1929 году Корнелем через агента А-70, бывшего работника политической полиции, другом которого он являлся.

За время сотрудничества с внешней разведкой передал большое количество материалов о личном составе и структуре политической полиции, гестапо, военной разведке, предупреждал о готовящихся арестах нелегальных и легальных сотрудников нашей разведки, сообщал сведения о лицах, разрабатываемых гестапо, наводил справки по следственным делам и информировал о военном строительстве в Германии.

Брайтенбах работал на нашу разведку без перерыва до весны 1939 года, когда связь с ним оборвалась. В июле 1940 года Леман прислал через А-70 в наше посольство в Берлине письмо, в котором просил о восстановлении с ним связи. В сентябре 1940 года связь с агентом была восстановлена.

В 1940 году Брайтенбах работал заместителем начальника отдела гестапо, обслуживающего промышленность. Несколько позднее он был переведён в отдел контрразведки и работая в отделении по проверке кандидатов, зачисляемых в отряды охраны предприятий особой государственной важности, и, кроме того, имеет, по его словам, доступ ко многим секретам, которые интересовали раньше и могут интересовать и теперь.

До войны Брайтенбах был на связи у сотрудника нашей разведки Николая (Б.И. Журавлев), а с момента нападения Германии на Советский Союз связь с агентом была прервана.

На случай экстренного вызова Брайтенбаха на встречу в декабре 1940 ода было предусмотрено следующее: человек звонит ему по телефону, называя себя Kollege Preiss, и говорит, что он в Берлине проездом и хотел бы его видеть. На это Брайтенбах должен ответить: “Заходите ко мне в бюро”. Это означало: встреча в 5 часов вечера на ymy Berlinerstrasse и Sarlottenburger Ufer на правой стороне, если идти от Бранденбургских ворот, около телефонной будки. Далее следовали пароль и отзыв.

Других, более поздних условий восстановления связи с Брайтенбахом в его деле нет.

Жена Брайтенбаха о его связи с советской разведкой не знает.

Адрес Брайтенбаха: Кармен-Сильверпгграссе, 21

Дом. телефон: Румбольд 36-42

О/у I Управления НКВД СССР мл.

л-т государственной безопасности

Исходя из сложившихся обстоятельств, в случае необходимости, связной НКВД, имея старый адрес (Брайтенбах сменил место жительства и телефон), выйти на встречу с Брайтенбахом, пожалуй бы, не смог.

Казалась бы, всё прошло благополучно. Хесслер и Барт добрались до Берлина нормально, документы их были в порядке и при проверке в пути следования подозрений не вызвали.

Хесслер в соответствии с заданием явился на квартиру Курта Шумахера и находился у него три недели, потом около двух недель жил в семье Рихарда Вассенштайнера и его жены Ханни в районе Шонебург на Воргерштрассе, 162.

В архивах внешней разведки сохранилась справка об условиях связи с Брайтенбахом. Вначале обмен по телефону паролем и отзывом. Звонить после 6 часов вечера, когда Леман вернётся с работы. Встреча должна состояться на следующий день в соответствии с условиями связи на Кантштрассе.

Не исключено, что такая встреча с Брайтенбахом на Кантштрассе состоялась - только вместо Бека (к тому времени уже арестованного), на неё, по всей вероятности, явился сотрудник гестапо.

В поле зрения германской контрразведки Хесслер и Барт попали сразу после того, как они установили связь с представителями берлинского подполья. Местонахождение Хесслера гестаповцы выявили быстро, но квартиру, где поселился Барт, выследить не сумели. Более того, до поры до времени они не знали, что у Хесслера есть напарник. В середине августа в Центре приняли радиограмму Хесслера: «Всё обстоит благополучно. Группа значительно выросла за счёт антифашистов и ведёт активную работу. Радиоаппаратура работает, но по непонятным причинам связи нет. По получении от вас сигнала о приёме моей радиограммы сообщу информацию “Корсиканца” и “Старшины”».

Передачу Хесслер вёл из ателье подпольщицы - исполнительницы экзотических танцев Оды Шотмюллер, а позже он находился на квартире графини Эрики фон Брокдорф.

В конце августа 1942 года в Берлине, а затем и в других городах начались аресты. За несколько дней в тюрьмы на Принц-Альбрехтштрассе, Кантштрассе, Александерплатц, а также в женскую тюрьму на Варнимштрассе было брошено около 119 человек.

Адам Кукхоф (Старик) арестован 12 сентября в Праге, где в тот период работал на киностудии «Баррандов».

К сожалению, очень мало известно о тех нескольких неделях, которые Хесслер и Барт провели в городе Берлине.

Известно, например, что Хесслер успел встретиться с Куртом Шумахером (Тенор) и Арвидом Харнаком возле здания оперного театра на Унтер-ден-Линден. Судя по всему, Хесслера арестовали между 12 и 16 сентября, ковда были задержаны Курт и Элизабет Шумахеры, Эрика фон Брокдорф и супруги Вайсешптоймер, на квартирах которых он находился.

Все попытки гестаповцев склонить Хесслера к сотрудничеству успеха не имели. По всей вероятности, он оказал на допросах крепкое сопротивление, потому что его не судили, как всех остальных, и не казнили, а просто расстреляли или забили до смерти.

В октябре в Москве получили сообщение от имени Хесслера, переданное по его рации «Д-6», о начавшихся арестах в Берлине. Но это уже была радиоигра, затеянная заместителем Генриха Мюллера Фридрихом Панцингером. В Москве не сразу, но догадались, что радиостанция находится в руках гестапо.

Первая достоверная информация о берлинской трагедии поступила в Москву примерно полгода спустя. В апреле 1943 года на советско-германском фронте сдался в плен племянник Арвида Харнака - Вольфганг Хавеманн («Итальянец»). Следователи не сумели доказать его принадлежность к «Красной капелле», но на всякий случай отправили его штрафником на фронт.

Что касается Барта, то в его деле много неясного. Гестаповцам не удалось установить его местопребывания в Берлине, как и сам факт появления его в городе. Но гестаповцы вели негласное наблюдение за семьями и близкими родственниками антифашистов. А вдруг кто-нибудь из антифашистов, либо как перевербованный советский агент, либо как дезертир попадёт в поле зрения. Так оно и получилось в данном случае с разведчиком Бартом.

В Берлине жила семья Барта - жена и маленький сын. Жена заболела, и её поместили в частную клинику. Приставленная к ней медсестра была агентом гестапо. Оказавшись в Берлине, Барт не выдержал и то ли пришёл к себе домой, то ли позвонил по телефону. Узнав, что жена заболела и госпитализирована, он прибыл к ней в клинику, где и был арестован 9 сентября 1942 года. В отличие от Хесслера Барт не выдержал интенсивных допросов и дал согласие участвовать в радиоигре с Москвой; с ним работал один из самых опытных экспертов РСХА Томас Амплетцер. Впоследствии Барт утверждал, что 14 октября передал условный сигнал, означающий, что он работает под контролем гестапо, следовательно, захвачен.

К несчастью, малоопытный радист в Центре условного знака не заметил или принял его за обычный технический сбой. Как бы то ни было, Москва была введена в заблуждение. 4 декабря 1942 года Беку были переданы пароль и условия связи с Брайтенбахом.

11 декабря 1942 года Центр получил радиограмму: Бек якобы дозвонился до Брайтенбаха. Была обусловлена встреча, но агент на встречу не вышел. Бек, мол, перезвонил Брайтенбаху на следующий день. К телефону подошла жена и сказала, что мужа нет дома. На этом радиоигра закончилась.

Ну а что же стало с Бартом? Будучи уверен, что в Москве приняли его тревожный сигнал, и спасая жену и сына от репрессий гестапо, дал согласие на сотрудничество под кличкой Брауэр. В Москве всё же поняли, что Барт арестован, и решили, что он совершил акт измены.

Уже по завершении войны в июне 1945 года Барт, находясь в германском городе Саарбрюкене, явился в штаб американской армии и заявил, что он советский разведчик. Американцы при первой же возможности передали Барта представителям Красной армии.

25 июня 1945 года Роберт Барт был арестован сотрудниками СМЕРШ. Потом на следствии он неоднократно повторял, что передал тревожный сигнал и потому был уверен, что в Москве последующие его радиограммы воспримут как дезинформацию.

Чисто по-человечески хочется верить, что Барт говорил правду, иначе как объяснить, почему он добровольно явился к американцам, сообщил, кем является, что и определило его передачу советским властям. А ведь он мог бы остаться в Германии и поселиться в западных зонах оккупации (впоследствии ФРГ). Убедить следствие Барту-Беку, к сожалению, не удалось.

14 ноября 1945 года Особое совещание при НКВД СССР приговорило Роберта Барта к расстрелу. 23 ноября приговор был приведён в исполнение. 12 февраля 1996 года решением Главной военной прокуратуры Роберт Барт был реабилитирован.

Ну а как же развивались дальнейшие события в отношении Вилли Лемана? Если бы всё шло так, как задумывалось, Бек сразу бы не нашёл Брайтенбаха, поскольку в Москве не знали ни его нового домашнего адреса, ни номера домашнего телефона.

Советская внешняя разведка почти ничего не знала о последних днях жизни А-201. Неизвестно, был ли он повешен, застрелен или скончался от острой сердечной недостаточности. Он ведь был очень больней человек. Итак, ничего, кроме скудных и не всегда достоверных фактов.

Гестапо должно было сохранить полнейшую секретность. И не столько во избежание утечки в Москву, сколько в целях недопущении грандиозного скандала внутри ведомства. Ещё бы! Ветеран спецслужб, далеко не рядовой сотрудник гестапо и вдруг - советский агент с многолетним стажем. Узнали бы об этом наверху, кто знает, чьи головы полетели бы и чья карьера была бы мгновенно сломана. Ведь это дело государственной важности.

Поэтому арестовывать Лемана, скорее всего, должны были сотрудники, лично его не знавшие. Его доставили в тюрьму Плётцензее, в которой сохранилась единственная короткая запись о доставке арестанта. Ордера на арест не было. А почему доставили не во внутреннюю тюрьму на Принц-Апьбрехтштрассе, 8? Очень просто: там «дядюшку Вилли» знал в лицо и по имени каждый сотрудник. Какая тут может быть конспирация и секретность?

Леман был обречен. Ему было заведомо отказано в рассмотрении его дела в суде. Как он был умерщвлён - неизвестно. Было только коротенькое сообщение в ведомственном, закрытом «Бюллетене» от 29 января 1943 года. Истинным в нём, похоже, был лишь месяц смерти - декабрь 1942 года. Выходит, что Леман прожил после ареста не дольше двух недель.

Его жена Маргарет Леман никаким репрессиям не подвергалась. Поначалу ей сообщили, что Вилли погиб в «секретной» командировке. Генерал А.М. Коротков разыскал её в Берлине летом 1945 года, и Маргарет сообщила ему, что незадолго до окончания войны кто-то из бывших сослуживцев Вилли шепнул ей тайком, что тот не погиб из-за внезапного приступа болезни и последующего вслед за тем несчастного случая, а был застрелен...

Вот что по поводу изложенного пишет в своей книге «Его величество Агент», вышедшей в Москве в издательстве «Печатные традиции», на основании рассекреченных недавно материалов Т. Гладков.

«В Берлине живёт и работает мой друг доктор истории Ганс Коппи, человек удивительной судьбы. Его отец, Ганс Копии (псевдоним Кляйн) был основным радистом берлинской антифашистской организации. Мать, Хильда, - достойный соратник мужа.

После изобличения и ликвидации организации супруги Коппи были обезглавлены на гильотине в тюрьме Плётцензее. Ганс - сразу по вынесении приговора, Хильда - через 3 месяца после рождения ребёнка в тюремной больнице. Трёхмесячного малыша также звали Гансом, его воспитали дедушка и бабушка.

Всю свою сознательную жизнь доктор Ганс Коппи (младший) посвятил изучению антигитлеровского движения в Германии. Он автор нескольких книг, сценариев многих телефильмов.

Уже после того, как эта книга была написана, мне стало известно, что на основании немногих свидетельств и архивных документов он выстроил следующую версию...

Когда радиоразведка абвера перехватила 22.6.41 г. радиопередачи на Москву неизвестных до тех пор агентов советской разведки, в Берлине было создано специальное подразделение - зондеркоманда под кодовым названием “Красная капелла”. Под таким же названием известна организация немецких антифашистов Шульце-Бойзена-Харнака-Кукхофа.

Зондеркоманду “Красная капелла” в Берлине возглавил весьма деятельный гестаповец, руководитель реферата JVA-2 гауптфюрер СО Криминальамт Хорст Копков. К нему и поступили данные о Брайтенбахе, выбитые при допросе арестованного Бека.

Копков немедленно доложил своему начальнику Генриху Мюллеру, а тот в свою очередь доложил шефу РСХА.

В обстановке строжайшей секретности решено было направить к Брайтенбаху под видом русского связника своего человека. Им стал молодой гестаповец Оленхорст, вызванный из города Линца.

Оленхорст по паролю вызвал Лемана на встречу. Тот пришёл, и всё стало на свои места: ответственный сотрудник гестапо на протяжении нескольких лет был советским агентом. Оба были арестованы. Гестаповец - для правдоподобия.

Как известно, в тюрьме Плётцензее арестованных не расстреливали. Там только вешали и обезглавливали (на гильотине).

Брайтенбаха просто умертвили. Скорее всего, выстрелом в затылок. Версия Ганса Коппи нисколько не меняет общего представления о том, что произошло за две недели 1942 года. Была соблюдена абсолютная секретность вплоть до того, что о смерти криминаль-инспектора Вилли Лемана последовало официальное сообщение.

Гейдрих к тому времени уже 8 месяцев был мёртв. А Эрнст Кальтенбруннер ещё не был его приемником. Список погибших “за фюрера и Рейх” сотрудников ведомства подписал и.о. шефа РСХА бригаденфюрер СС генерал-майор полиции Эрвин Вильгельм Шульц.

На допросе 14.6.50 г., проводившемся американским следователем, Копков показал, что он присутствовал при кремации тела криминаль-инспектора Вилли Лемана.

Благодаря московскому корреспонденту германского журнала “Шпигель” господину Уве Клусману, стала известна фотокопия рассекреченного документа. 29 января 1943 года в служебном вестнике РСХА было опубликовано сообщение о том, что в декабре 1942 года криминаль-инспектор Вилли Леман “отдал жизнь за фюрера и Рейх”».

Итак, точная дата гибели Брайтенбаха не была установлена. Вдове Лемана сослуживцы передали урну с прахом покойного и некоторые его личные вещи. Спустя некоторое время один из друзей Лемана поведал вдове, как величайшую тайну, что её муж Вилли был расстрелян в подвалах гестапо. Он посоветовал Маргарет молчать об этом. Всю войну вдова, по-видимому, опасалась и за свою жизнь. Об истории гибели мужа Маргарет рассказала А. Короткову, который посетил её в берлинской квартире летом 1945 года.

В 1969 году Президиум Верховного Совета СССР наградил советскими орденами большую группу участников германского Сопротивления за их вклад в совместную борьбу против нацизма и помощь Красной армии. Советскими орденами были награждены участники подпольной антифашистской организации «Красная капелла». Вилли Леман в эту организацию не входил. Его вдове были вручены золотые часы с надписью: «На память от советских друзей». В то время советская разведка не могла сделать большего для того, чтобы достойно отметить подвиг своего ценнейшего агента.

В 1972 году, в канун 30-летия героической гибели Вилли Лемана, с санкции председателя КГБ Ю.В. Андропова советский писатель Юлиан Семёнов был ознакомлен с пятнадцатью томами дела «Брайтенбах». Ему были показаны и некоторые материалы досье видного советского разведчика Александра Михайловича Короткова, работавшего с агентом в предвоенный период и в последующем ставшего руководителем Управления нелегальной разведки. Свою знаменитую книгу «Семнадцать мгновений весны» Семёнов написал буквально на одном дыхании. Она сразу стала бестселлером и завоевала большое признание читателей.

Штандартенфюрер Штирлиц стал народным героем и сегодня живёт самостоятельной жизнью. В собирательном образе советского разведчика воплотились героизм, самопожертвование, верность долгу и любовь к Родине.

Гауптштурмфюрер СС Леман

Вилли Леман - прототип Штирлица

Естественно, что в фильме и серии книг Юлиана Семенова о разведчике Штирлице имеется художественный вымысел. Например, Максим Исаев никаким образом не мог стать офицером СС, тем более такого высокого ранга. В действительности немецкое командование тщательно проверяло всех, кто приближался к такой высокой ступени служебной лестницы. Выявлялась и чистота расы, и все темные моменты в биографии, проверялись все родственники, поднимались архивы, причем вековой давности. Советский разведчик, родившийся в СССР, никогда не смог бы пройти все эти уровни защиты.

Но это вовсе не значит, что в верхушке власти Германии не было агентов, работающих на СССР. Один из самых высокопоставленных среди них - Вилли Леман, гауптштурмфюрер СС. Родился он 15 марта 1884 года в Лейпциге. Родители Лемана были чистокровными немцами, семья считалась интеллигентной - отец мальчика работал учителем. Но Вилли довольно рано решил проявить самостоятельность, ушел из гимназии и начал работать, освоив профессию столяра.

В 17 лет он добровольно отправился в армию - на флот. Военная служба пришлась по вкусу мальчику из хорошей семьи, а начальство отметило его усердие и исполнительность многочисленными наградами и поощрениями. Молодой человек прослужил на флоте более 10 лет, пройдя путь от юнги до унтер-офицера. Выйдя в отставку, Леман решил перейти на работу в берлинскую полицию, и командование снабдило его самыми лучшими характеристиками. На новом месте Вилли быстро снискал себе славу сыщика с необыкновенным способностями - преступления он раскрывал так же легко, как Шерлок Холмс.

Вскоре началась Первая мировая война, во время которой Леман был награжден Железным крестом 3-й степени. Так командование отметило его работу по разоблачению и задержанию нелегальных иностранных агентов - Леман к тому времени уже служил в контрразведке.

Агент А-201

После войны Леман продолжал работу в контрразведке, где он курировал работу с иностранцами. Через несколько лет в Германии начали активно проявлять себя гитлеровские молодчики, к которым Леман относился с большой антипатией. Об его истинном отношении к нацистам знали только самые близкие - в частности лучший друг Эрнст Кур, бывший сослуживец. Именно через него советская разведка вышла на Лемана - Кур сотрудничал с советскими резидентами в Берлине в качестве мелкого агента.

Вербовку Лемана осуществлял знаменитый советский разведчик Василий Зарубин, на счету которого немало замечательных дел и изящных разработок. Леман почти сразу же согласился работать на СССР. Правда, достоверно неизвестно, что именно побудило его к этому - ненависть к гитлеровскому режиму или материальная заинтересованность - Советский Союз хорошо платил своим агентам. В 1929 году Москва присвоила Леману агентурный номер А-201 и подпольную кличку «Брайтенбах».

Между тем, карьера Вилли Лемана в немецкой контрразведке еще только начиналась. В 1933 году к власти пришли нацисты, страна начала усиленную подготовку к войне. Вскоре Гитлер учреждает тайную полицию - гестапо. Отдел полицейской контрразведки, который возглавлял Вилли Леман, полностью вошел в состав гестапо. Кроме того, он, по совету советского резидента, вступил в ряды нацистской партии. Вскоре Лемана перевели в СС и повысили в звании.

Советская разведка тоже увеличила денежное вознаграждение немецкого агента - информация, которую он мог теперь предоставлять, была практически бесценна. Леман передавал данные об операциях СС, шифры, коды, секретную переписку и так далее. Кроме того, он активно помогал действующим в Германии советским разведчикам, обеспечивал прикрытия для многих операций. В 1935 году Леман первым предупредил советское руководство о начале работ конструктора Вернера фон Брауна над созданием ракет дальнего действия на жидком топливе. Также ценный агент предоставил множество материалов о расположении пяти испытательных ракетных полигонов, в том число особо важного и строго засекреченного лагеря Дебериц.

В 1936 году Леман получил новое назначение - он занимался контрразведкой в военной промышленности. Информация, которую он сообщал, сыграла огромную роль в ходе войны и в развитии советской боевой техники. Например, Леман известил Москву о таких важных вещах, как производство в Германии нового вида оружия - бронетранспортеров и самоходных орудий, цельнометаллических истребителей, о разработке нервно-паралитических отравляющих веществ.

Накануне войны

Леман продолжал поставлять поистине бесценные материалы, но тут случилось страшное - в СССР началась волна репрессий, которая коснулась и внешней разведки. В 1938 году Берия вызвал из Берлина Зарубина и других разведчиков, осуществлявших связь с Леманом. Зарубин остался жив, но от работы был отстранен. Многие другие разведчики были расстреляны или отправлены в лагеря. В результате развала работы советской разведки в Германии, связь с Леманом была потеряна. Сам он при этом продолжал успешно служить в СС. Его высоко ценило гитлеровское руководство (работал он непосредственно под начальством Мюллера).

Верхушка гитлеровской власти более чем доверяла Леману, и он был в курсе всех особо секретных разработок нацистов. Но агент теперь не имел возможности передать особо важную и ценную информацию в Москву. Однажды Леман решился на шаг, который мог стоить ему жизни - он подбросил в почтовый ящик советского посольства письмо, в котором просил выйти с ним на связь. Письмо было передано в НКВД, и в августе 1940 года советский разведчик Александр Коротков был прислан для контакта с Леманом.

При встрече Леман передал Короткову ряд важных материалов, и тот отбыл с ними в Москву, сведя предварительно Лемана с разведчиком Борисом Журавлевым. Леман начал периодически предоставлять ему секретные сведения. В 1941 году он сообщил о готовящейся войне на территории СССР, в частности передал сведения о сосредоточении и развертывании армейских групп на границе государств, соседствующих с Советским Союзом. Но Центр отнесся к этой информации недоверчиво - Лемана посчитали провокатором, двойным агентом.

За три дня до начала вторжения в Советский Союз Журавлев вновь встретился с Леманом. Агент доложил, что получил достоверные данные о времени, когда германские война начнут наступление на СССР - 3 часа ночи 22 июня 1941 года. Он также сообщал, что в это же время будет захвачено советское посольство в Берлине. Журавлев немедленно доложил об этом в Центр, сведения тут же были переданы Сталину. Но тот в очередной раз не поверил агенту, и бесценная информация пропала напрасно.

Доверие к Леману вернулось после того, как оказалось, что все сведения, предоставленные им, верны на 100 процентов. Но было уже поздно - связь с агентом в неразберихе начала войны была окончательно потеряна.

Попытка разыскать заново столь ценного информатора окончилась трагически. В конце 1942 году на территорию Германии были сброшены на парашютах два советских агента, немцев по национальности - Р. Барт и В. Хесслер. Они должны были пробраться в Берлин и разыскать Лемана, который продолжал успешно служить в СС.

Но в столице Германии гестапо схватило агентов, и те под пытками признались в цели своего визита и выдали Лемана. Последний раз Вилли Лемана видели в декабре 1942 года - он отправился на службу и не вернулся домой. Леман числился среди пропавших без вести - никаких слухов об его аресте, а тем более о шпионской деятельности не появилось. Следы же Лемана полностью исчезли…

Лишь после войны, когда советские разведчики разбирали архивы нацистов, они обнаружили учетную карточку гауптштурмфюрера СС Вилли Лемана. Записи на ней заканчивались его арестом и указанием на то, что он направлен в тюрьму Плетцензее, печально прославившуюся в качестве самого страшного места для заключенных. Но, скорей всего, Леману не пришлось долго мучиться в этом страшном месте - вероятно, его расстреляли почти сразу, чтобы нигде не просочилась информация о видном эсэсовце, сотрудничавшем с СССР.

Но в СССР о Лемане, сыгравшем столь значительную роль в войне, тоже не вспоминали. И даже тот факт, что именно этот человек послужил прототипом для самого знаменитого разведчика Штирлица, долгое время оставался никому не известным…

kur-zor.ru Образовательный портал - KurZor.

Наш человек в гестапо, или кто был прообразом штирлица. Биография Проблемы со связью

Вербовка (1929 год)

Разведывательная деятельность

Проблемы со связью

Напишите отзыв о статье "Леман, Вилли"

Примечания

Литература

Видео

Ссылки

Отрывок, характеризующий Леман, Вилли

Похожие публикации

Наш человек в гестапо, или кто был прообразом штирлица. Биография Проблемы со связью

Вербовка (1929 год)

Разведывательная деятельность

Проблемы со связью

Напишите отзыв о статье "Леман, Вилли"

Примечания

Литература

Видео

Ссылки

Отрывок, характеризующий Леман, Вилли

Похожие публикации

Анализ думы Рылеева «Смерть Ермака

Тесты по англ для начинающих

Сообщение на тему: «Страницы истории России