22 июня. Обычный воскресный день. Более чем 200 миллионов граждан планируют, как провести свой выходной: сходить в гости, сводить детей в зоопарк, кто-то спешит на футбол, кто-то – на свидание. Скоро они станут героями и жертвами войны, убитыми и ранеными, солдатами и беженцами, блокадниками и узниками концлагерей, партизанами, военнопленными, сиротами, инвалидами. Победителями и ветеранами Великой Отечественной. Но никто из них пока не знает об этом.

В 1941 году Советский Союз довольно крепко стоял на ногах – индустриализация и коллективизация принесли свои плоды, промышленность развивалась – из десяти выпущенных в мире тракторов четыре были советского производства. Построены Днепрогэс и Магнитка, идет переоснащение армии – знаменитый танк Т-34, истребители Як-1, МИГ-3, штурмовик Ил-2, бомбардировщик Пе-2 уже поступили на вооружение Красной армии. Ситуация в мире неспокойная, но советские люди уверены, что «броня крепка и танки наши быстры». К тому же два года назад после трехчасовых переговоров в Москве нарком по иностранным делам СССР Молотов и министр иностранных дел Германии Риббентроп подписали пакт о ненападении сроком на 10 лет.

После аномально холодной зимы 1940–1941 гг. в Москву пришло довольно теплое лето. В Парке имени Горького работают аттракционы, на стадионе «Динамо» проходят футбольные матчи. Киностудия «Мосфильм» готовит главную премьеру лета 1941 года – здесь только что завершили монтаж лирической комедии «Сердца четырех», которая выйдет на экраны только в 1945 году. В главной роли любимица Иосифа Сталина и всех советских кинозрителей актриса Валентина Серова.

Июнь, 1941 г. Астрахань. Около села Линейного

1941 г. Астрахань. На Каспийском море

1 июля, 1940 г. Сцена из фильма режиссера Владимира Корш-Саблина «Моя любовь». В центре актриса Лидия Смирнова в роли Шурочки

Апрель, 1941 г. Крестьянин приветствует первый советский трактор

12 июля, 1940 г. Жители Узбекистана работают на строительстве участка Большого Ферганского канала

9 августа, 1940 г. Белорусская ССР. Колхозники деревни Тонеж Туровского района Полесской области на гулянье после трудового дня

05 мая, 1941 г. Климент Ворошилов, Михаил Калинин, Анастас Микоян, Андрей Андреев, Александр Щербаков, Георгий Маленков, Семен Тимошенко, Георгий Жуков, Андрей Еременко, Семен Буденный, Николай Булганин, Лазарь Каганович и другие в президиуме торжественного заседания, посвященного выпуску командиров, окончивших военные академии. Выступает Иосиф Сталин

1 июня, 1940 г. Занятия по гражданской обороне в поселке Диканька. Украина, Полтавская область

Весной-летом 1941 года на западных границах СССР все чаще стали проводиться учения советских военных. В Европе полным ходом уже идет война. До советского руководства доходят слухи о том, что Германия может напасть в любой момент. Но подобные сообщения часто игнорируются, так как совсем недавно был подписан договор о ненападении.
20 августа, 1940 г. Жители деревни беседуют с танкистами во время военных учений

«Всё выше, выше и выше
Стремим мы полёт наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ».

Советская песня, более известна как «Марш авиаторов»

1 июня, 1941 г. Под крылом самолета ТБ-3 подвешен истребитель И-16, под крылом которого фугасная бомба весом 250 кг

28 сентября, 1939 г. Народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов и министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп обмениваются рукопожатием после подписания совместного советско-германского договора «О дружбе и границе»

Генерал-фельдмаршал В.Кейтель, генерал-полковник В.фон Браухич, А.Гитлер, генерал-полковник Ф.Гальдер (слева направо на первом плане) около стола с картой во время совещания генерального штаба. В 1940 году Адольф Гитлер подписал основную директиву №21 под кодовым названием «Барбаросса»

17 июня 1941 года В. Н. Меркулов направил И. В. Сталину и В. М. Молотову агентурное сообщение, полученное НКГБ СССР из Берлина:

«Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:
1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооружённого выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время.

2. В кругах штаба авиации сообщение ТАСС от 6 июня воспринято весьма иронически. Подчеркивают, что это заявление никакого значения иметь не может…»

Имеется резолюция (касательно 2 пункта): «Товарищу Меркулову. Можете послать ваш „источник“ из штаба германской авиации к еб-ной матери. Это не „источник“, а дезинформатор. И. Сталин»

1 июля, 1940 г. Маршал Семен Тимошенко (справа), генерал армии Георгий Жуков (слева) и генерал армии Кирилл Мерецков (2 слева) на учениях в 99 стрелковой дивизии Киевского особого военного округа

21 июня, 21:00

На участке Сокальской комендатуры был задержан немецкий солдат ефрейтор Альфред Лискоф, вплавь пересекший реку Буг.

Из показаний начальника 90-го погранотряда майора Бычковского: «Ввиду того, что переводчики в отряде слабые, я вызвал из города учителя немецкого языка … и Лискоф вновь повторил то же самое, то есть что немцы готовятся напасть на СССР на рассвете 22 июня 1941 г. … Не закончив допроса солдата, услышал в направлении Устилуг (первая комендатура) сильный артиллерийский огонь. Я понял, что это немцы открыли огонь по нашей территории, что и подтвердил тут же допрашиваемый солдат. Немедленно стал вызывать по телефону коменданта, но связь была нарушена».

21:30

В Москве состоялся разговор наркома иностранных дел Молотова с германским послом Шуленбургом. Молотов заявил протест в связи с многочисленными нарушениями границы СССР немецкими самолетами. Шуленбург ушел от ответа.

Из воспоминаний ефрейтора Ганса Тойхлера: «В 22 часа нас построили и зачитали приказ фюрера. Наконец-то нам прямо сказали, зачем мы здесь. Совсем не для броска в Персию, чтобы покарать англичан с разрешения русских. И не для того, чтобы усыпить бдительность британцев, а потом быстро перебросить войска к Ла-Маншу и высадиться в Англии. Нет. Нас – солдат Великого рейха – ждет война с самим Советским Союзом. Но нет такой силы, которая смогла бы сдержать движение наших армий. Для русских это будет настоящая война, для нас – просто Победа. Мы будем за нее молиться».

22 июня, 00:30

По округам была разослана Директива №1, содержащая приказ скрытно занять огневые точки на границе, не поддаваться на провокации и привести войска в боевую готовность.

Из воспоминаний немецкого генерала Гейнца Гудериана: «В роковой день 22 июня в 2 часа 10 минут утра я поехал на командный пункт группы…
В 3 часа 15 минут началась наша артиллерийская подготовка.
В 3 часа 40 минут - первый налет наших пикирующих бомбардировщиков.
В 4 часа 15 минут началась переправа через Буг».

03:07

Командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский позвонил начальнику генерального штаба РККА Георгию Жукову и сообщил, что со стороны моря подходит большое количество неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Адмирал предложил встретить их огнем ПВО флота. Ему было дано указание: «Действуйте и доложите своему наркому».

03:30

Начальник штаба Западного округа генерал-майор Владимир Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Через три минуты начальник штаба Киевского округа генерал Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 03:40 командующий Прибалтийским округом генерал Кузнецов сообщил о налете на Каунас и другие города.

Из воспоминаний И. И. Гейбо, заместителя командира полка 46-го ИАП, ЗапВО: «…У меня в груди похолодело. Передо мною - четыре двухмоторных бомбардировщика с черными крестами на крыльях. Я даже губу себе закусил. Да ведь это «юнкерсы»! Германские бомбардировщики Ю-88! Что же делать?.. Возникла еще одна мысль: «Сегодня воскресенье, а по воскресеньям у немцев учебных полетов не бывает». Выходит, война? Да, война!»

03:40

Нарком обороны Тимошенко просит Жукова доложить Сталину о начале боевых действий. Сталин в ответ приказал собрать в Кремле всех членов Политбюро. На этот момент бомбардировкам подверглись Брест, Гродно, Лида, Кобрин, Слоним, Баранович, Бобруйск, Волковыск, Киев, Житомир, Севастополь, Рига, Виндава, Либава, Шауляй, Каунас, Вильнюс и многие другие города.

Из воспоминаний Алевтины Котик, 1925 г.р. (Литва): «Я проснулась от того, что ударилась головой о кровать – земля содрогалась от падающих бомб. Я побежала к родителям. Папа сказал: «Война началась. Надо убираться отсюда!» Мы не знали, с кем началась война, мы не думали об этом, было просто очень страшно. Папа был военный, а потому он смог вызвать для нас машину, которая довезла нас железнодорожного вокзала. С собой взяли только одежду. Вся мебель и домашняя утварь остались. Сначала мы ехали на товарном поезде. Помню, как мама прикрывала меня и братика своим телом, потом пересели в пассажирский поезд. О том, что война с Германией, узнали где-то часов в 12 дня от встречных людей. У города Шауляй мы увидели большое количество раненых, носилки, медиков».

Тогда же началось и Белостокско-Минское сражение, в результате которого основные силы советского Западного фронта оказались в окружении и были разгромлены. Германские войска захватили значительную часть Белоруссии и продвинулись на глубину свыше 300 км. Со стороны Советского Союза в Белостокском и Минском «котлах» были уничтожены 11 стрелковых, 2 кавалерийские, 6 танковых и 4 моторизованные дивизии, погибли 3 комкора и 2 комдива, попали в плен 2 комкора и 6 командиров дивизий, еще 1 командир корпуса и 2 командира дивизий пропали без вести.

04:10

О начале боевых действий немецких войск на сухопутных участках доложили Западный и Прибалтийский особые округа.

04:12

Немецкие бомбардировщики появились над Севастополем. Вражеский налет был отбит, а попытка удара по кораблям сорвана, однако в городе пострадали жилые здания и склады.

Из воспоминаний севастопольца Анатолия Марсанова: «Было мне тогда всего пять лет… Единственно, что осталось в памяти: ночью 22 июня в небе появились парашюты. Светло стало, помню, весь город освещен, все бегут, радостные такие… Кричат: «Парашютисты! Парашютисты!»… Не знают, что это мины. А они как ахнули – одна в бухте, другая – ниже нас по улице, столько людей поубивало!»

04:15

Началась оборона Брестской крепости. Первой же атакой к 04:55 немцы заняли почти половину крепости.

Из воспоминаний защитника Брестской крепости Петра Котельникова, 1929 г.р.: «Под утро нас разбудил сильный удар. Пробило крышу. Меня оглушило. Увидел раненых и убитых, понял: это уже не учения, а война. Большинство солдат нашей казармы погибли в первые секунды. Я вслед за взрослыми бросился к оружию, но винтовки мне не дали. Тогда я с одним из красноармейцев кинулся тушить вещевой склад. Потом с бойцами перешел в подвалы казармы соседнего 333-го стрелкового полка… Мы помогали раненым, носили им боеприпасы, еду, воду. Через западное крыло ночью пробирались к реке, чтоб набрать воды, и возвращались обратно».

05:00

По московскому времени рейхсминистр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп вызвал в свой рабочий кабинет советских дипломатов. Когда те приехали, он сообщил им о начале войны. Последнее, что он сказал послам, было: «Передайте в Москву, что я был против нападения». После этого в посольстве не работали телефоны, а само здание было окружено отрядами СС.

5:30

Шуленбург официально сообщил Молотову о начале войны Германии и СССР, зачитав ноту: «Большевистская Москва готова нанести удар в спину национал-социалистской Германии, ведущей борьбу за существование. Правительство Германии не может безучастно относиться к серьёзной угрозе на восточной границе. Поэтому фюрер отдал приказ германским вооружённым силам всеми силами и средствами отвести эту угрозу…»

Из воспоминаний Молотова: «Советник германского посла Хильгер, когда вручал ноту, прослезился».

Из воспоминаний Хильгера: «Он дал волю своему негодованию, заявив, что Германия напала на страну, с которой имела пакт о ненападении. Это не имеет в истории прецедентов. Названная германской стороной причина является пустым предлогом… Свою гневную речь Молотов заключил словами: “Мы не дали для этого никаких оснований’’».

07:15

Издана Директива №2, предписывающая войскам СССР уничтожить вражеские силы в районах нарушения границы, уничтожить авиацию противника, а также «разбомбить Кенигсберг и Мемель» (современные Калининград и Клайпеда). ВВС СССР разрешалось заходить «на глубину германской территории до 100–150 км». В это же время происходит первая контратака советских войск у литовского городка Алитус.

09:00

В 7:00 по берлинскому времени рейхсминистр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс по радио зачитал воззвание Адольфа Гитлера к немецкому народу в связи с началом войны против Советского Союза: «…Я сегодня решил снова вложить судьбу и будущее Германского рейха и нашего народа в руки наших солдат. Да поможет нам Господь в этой борьбе!».

09:30

Председатель президиума Верховного совета СССР Михаил Калинин подписал ряд указов, в том числе указ о введении военного положения, об образовании Ставки Главного командования, о военных трибуналах и о всеобщей мобилизации, которой подлежали все военнообязанные с 1905 по 1918 года рождения.

10:00

Немецкие бомбардировщики совершили налет на Киев и его пригороды. Бомбовой атаке подверглись железнодорожный вокзал, завод Большевик, авиазавод, электростанции, военные аэродромы, жилые дома. По официальным данным, в результате бомбежки погибли 25 человек, по неофициальным – жертв было намного больше. Однако еще несколько дней в столице Украины продолжалась мирная жизнь. Отменили лишь запланированное на 22 июня открытие стадиона, в этот день здесь должен был пройти футбольный матч Динамо (Киев) – ЦСКА.

12:15

Молотов по радио выступил с речью о начале войны, где впервые назвал ее отечественной. Также в этом выступлении впервые звучит фраза, ставшая главным лозунгом войны: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Из обращения Молотова: «Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством... Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы... Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу».

Трудящиеся Ленинграда слушают сообщение о нападении фашистской Германии на Советский Союз

Из воспоминаний Дмитрия Савельева, Новокузнецк: «Мы собрались у столбов с громкоговорителями. Внимательно слушали речь Молотова. У многих возникло чувство некой настороженности. После этого стали пустеть улицы, через некоторое время в магазинах исчезли продукты. Их не скупили – просто поставка сократилась... Люди были не испуганы, а, скорее, сосредоточены, делали все, что им говорило правительство».

Через некоторое время текст речи Молотова повторил знаменитый диктор Юрий Левитан. Благодаря его проникновенному голосу и тому факту, что Левитан на протяжении всей войны читал фронтовые сводки Советского Информбюро, существует мнение, что первым сообщение о начале войны прочел по радио именно он. Так считали даже маршалы Жуков и Рокоссовский, о чем они писали в своих мемуарах.

Москва. Диктор Юрий Левитан во время съемок в студии

Из воспоминаний диктора Юрия Левитана: «Когда ранним утром нас, дикторов, вызвали на радио, уже начали звонки раздаваться. Звонят из Минска: «Вражеские самолеты над городом», звонят из Каунаса: «Город горит, почему ничего не передаете по радио?», «Над Киевом вражеские самолеты». Женский плач, волнение – «неужели война»?.. И вот я помню – включил микрофон. Во всех случаях я помню себя, что я волновался только внутренне, только внутренне переживал. Но здесь, когда я произнес слово «говорит Москва», чувствую, что дальше говорить не могу – застрял комок в горле. Из аппаратной уже стучат – «Почему молчите? Продолжайте!» Сжал кулаки и продолжал: «Граждане и гражданки Советского Союза…»

Сталин обратился с речью к советскому народу только 3 июля, через 12 дней после начала войны. Историки до сих пор спорят, почему он так долго молчал. Вот как объяснял этот факт Вячеслав Молотов: «Почему я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым. Нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход… Он сказал, что подождет несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах».

А вот что писал об этом маршал Жуков: «И. В. Сталин был волевой человек и, как говорится, «не из трусливого десятка». Растерянным я его видел только один раз. Это было на рассвете 22 июня 1941 года, когда фашистская Германия напала на нашу страну. Он в течение первого дня не мог по-настоящему взять себя в руки и твердо руководить событиями. Шок, произведенный на И. В. Сталина нападением врага, был настолько силен, что у него даже понизился звук голоса, а его распоряжения по организации вооруженной борьбы не всегда отвечали сложившейся обстановке».

Из речи Сталина по радио 3 июля 1941 года: «Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной… Наша война за свободу нашего Отечества сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы».

12:30

В это же время немецкие войска вошли в Гродно. Еще через несколько минут вновь началась бомбардировка Минска, Киева, Севастополя и других городов.

Из воспоминаний Нинель Карповой, 1931 г.р. (г. Харовск Вологодской области): «Сообщение о начале войны мы слушали из репродуктора на Доме обороны. Там толпилось много людей. Я не расстроилась, наоборот загордилась: мой отец будет защищать Родину… Вообще люди не испугались. Да, женщины, конечно, расстроились, плакали. Но паники не было. Все были уверены, что мы быстро победим немцев. Мужчины говорили: "Да немцы от нас драпать будут!"»

Открылись призывные пункты в военкоматах. В Москве, Ленинграде и других городах в них выстроились очереди.

Из воспоминаний Дины Белых, 1936 г.р. (г. Кушва Свердловской области): «Всех мужчин сразу стали призывать, и моего папу в том числе. Папа обнял маму, они оба плакали, целовались… Я помню, как обхватила его за сапоги кирзовые и кричала: «Папка, не уходи! Тебя там убьют, убьют!» Когда он сел в поезд, мама взяла меня на руки, мы с ней обе рыдали, она сквозь слезы шептала: «Помаши папе…» Какое там, я так рыдала, пошевелить рукой не могла. Больше мы его не видели, нашего кормильца».

Расчеты и опыт проведенной мобилизации показали, что для перевода армии и флота на военное время требовалось призвать 4,9 млн человек. Однако при объявлении мобилизации были призваны военнообязанные 14 возрастов, общая численность которых составила около 10 млн человек, то есть почти на 5,1 млн человек больше того, что требовалось.

Первый день мобилизации в Красную армию. Добровольцы в Октябрьском военкомате

Призыв такой массы людей не вызывался военной необходимостью и вносил дезорганизацию в народное хозяйство и тревогу в народные массы. Не осознав этого, Маршал Советского Союза Г. И. Кулик предложил правительству дополнительно призвать еще и старшие возрасты (1895 - 1904 гг. рождения), общая численность которых составляла 6,8 млн человек.

13:15

Для взятия Брестской крепости немцы ввели в действие новые силы 133 пехотного полка на Южном и Западном островах, однако это «не принесло изменений в положении». Брестская крепость продолжала держать оборону. На этот участок фронта была брошена 45-я пехотная дивизия Фрица Шлипера. Было решено, что Брестскую крепость будет брать только пехота – без танков. На взятие крепости отводилось не более восьми часов.

Из донесения в штаб 45-й пехотной дивизии Фрица Шлипера: «Русские ожесточенно сопротивляются, особенно позади наших атакующих рот. В Цитадели противник организовал оборону пехотными частями при поддержке 35–40 танков и бронеавтомобилей. Огонь русских снайперов привел к большим потерям среди офицеров и унтер-офицеров».

14:30

Министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано сообщил советскому послу в Риме Горелкину, что Италия объявила войну СССР «с момента вступления германских войск на советскую территорию».

Из дневников Чиано: «Мое сообщение он воспринимает с довольно большим равнодушием, но это в его характере. Сообщение весьма короткое, без лишних слов. Беседа продлилась две минуты».

15:00

Пилоты немецких бомбардировщиков доложили, что им больше нечего бомбить, все аэродромы, казармы и скопления бронетехники уничтожены.

Из воспоминаний маршала авиации, Героя Советского Союза Г.В. Зимина: «22 июня 1941 г. большие группы фашистских бомбардировщиков подвергали ударам 66 наших аэродромов, на которых базировались основные силы авиации западных пограничных округов. В первую очередь были подвергнуты ударам с воздуха аэродромы, на которых базировались авиационные полки, вооруженные самолетами новых конструкций… В результате ударов по аэродромам и в ожесточенных воздушных боях противнику удалось уничтожить до 1200 самолетов, в том числе 800 на аэродромах».

16:30

Сталин уехал из Кремля на Ближнюю дачу. К вождю до конца дня не пускают даже членов Политбюро.

Из воспоминаний члена Политбюро Никиты Хрущева:
«Берия рассказал следующее: когда началась война, у Сталина собрались члены Политбюро. Не знаю, все или только определенная группа, которая чаще всего собиралась у Сталина. Сталин морально был совершенно подавлен и сделал такое заявление: «Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское Советское государство, а мы его просрали». Буквально так и выразился.
«Я, - говорит, - отказываюсь от руководства,» - и ушел. Ушел, сел в машину и уехал на ближнюю дачу».

Некоторые историки, ссылаясь на воспоминания других участников событий, утверждают, что этот разговор произошел днем позже. Но факт, что в первые дни войны Сталин был растерян и не знал, как действовать, подтверждается многими свидетелями.

18:30

Командующий 4-й армией Людвиг Кюблер отдает приказ об «оттягивании собственных сил» у Брестской крепости. Это один из первых приказов об отступлении немецких войск.

19:00

Командующий группой армий «Центр» генерал Федор фон Бок дает приказ прекратить расстрелы советских военнопленных. После этого их держали на спешно огороженных колючей проволокой полях. Так появились первые лагеря для военнопленных.

Из записок бригадефюрера СС Г. Кепплера, командира полка "Дер Фюрер" из дивизии СС "Дас Райх": «В руках нашего полка оказались богатые трофеи и большое число пленных, среди которых было много гражданских лиц, даже женщин и девушек, русские заставили их защищаться с оружием в руках, и они храбро сражались вместе с красноармейцами».

23:00

Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль выступает с радиообращением, в котором заявил, что Англия «окажет России и русскому народу всю помощь, какую только сможет».

Выступление Уинстона Черчилля в эфире радиостанции BBC: «За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все это бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Прошлое с его преступлениями, безумствами и трагедиями исчезает… Я вижу русских солдат, стоящих на пороге своей родной земли, охраняющих поля, которые их отцы обрабатывали с незапамятных времен... Я вижу, как на все это надвигается гнусная нацистская военная машина».

23:50

Главвоенсовет РККА разослал Директиву №3, приказывающую 23 июня нанести контрудары группировкам врага.

Текст: Информационный центр ИД «Коммерсантъ», Татьяна Мишанина, Артем Галустян
Видео: Дмитрий Шелковников, Алексей Кошель
Фото: ТАСС, РИА «Новости», «Огонек», Дмитрий Кучев
Дизайн, программирование и верстка: Антон Жуков, Алексей Шабров
Ким Воронин
Выпускающий редактор: Артем Галустян

Сегодняшняя тема лекции – сражение в небе 22 июня 1941-го, противостояние Красной Армии и Люфтваффе. Сегодня будем говорить как непосредственно о сражении, так и о предыстории.

Хочу отметить, что в советское время данному вопросу было уделено мало внимания в литературе. Специальных публикаций по этой теме вообще не было, а в некоторых исследованиях, которые охватывали развитие советских вооружённых сил и в частности ВВС, этой проблеме были посвящены несколько абзацев или в лучшем случае глава.

Все привело к тому, что к началу 90-х годов сложились стереотипы, вполне определённая картина этого дня и предшествующих событий, коротко которую можно охарактеризовать такими моментами: поражение ВВС Красной Армии было обусловлено внезапностью немецкого нападения, как правило, еще всегда добавлялось, что были атакованы более 60 советских аэродромов было уничтожено свыше 1200 самолётов. Практически во всех публикациях добавлялось, что Люфтваффе имели численное превосходство над советскими ВВС и что большая часть советских самолётов были устаревшими либо технически неисправными. Самолётов новых типов, Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3, Пе-2, Ил-2 было в районе 2 тысяч. У Люфтваффе вместе с союзниками во всех публикациях давалось около 5 тысяч самолётов, таким образом, они превосходили ВВС РККА в техническом плане и численно.

Эти сведения кочевали из книги в книгу, и вариаций было немного. В основном, люди, который интересовались этой темой, могли почерпнуть информацию из воспоминаний очевидцев или участников. К началу 90-х сложились определённые мифы. Это имело негативные последствия: в связи с т.н. «свободой слова» появились псевдотеории, которые пытались ответить, кто виноват. Получалось, что на самом деле то ли генералы предали, и произошла эта катастрофа, то ли де советские воины не собирались воевать. В частности, такую теорию выдвинул широко известный Марк Солонин, посвятивший несколько книг этой теме. В них он пытается доказать, что якобы никакого сражения в воздухе не происходило, а российские лётчики просто разбежались, бросили технику и отступили далеко на восток. Это началось уже в начале 2000-х. Первая публикация так и называлась: «Куда улетели сталинские соколы?». Кратко хотелось бы развеять сомнения: с врагом сражались, как только могли, используя все силы и средства, которые были в тот момент, просто отсутствие документального материала дало возможность таким людям оперировать непроверенными фактами.

Первое, в чем не прав тот же Солонин – что он отталкивается от неверных задач. Он не смог даже определить состав группировки советских ВВС на 22 июня в Западных приграничных округах, так как он не имел на тот момент информации о реальном составе и дислокации ВВС в западных округах. И далее он, используя оперативные сводки, оперативную документацию, боевые донесения, делает неверные выводы. Он считает, что если, допустим, какой-то полк имел 50 самолётов, а на следующий день в сводке сказано, что осталось 20 самолётов, а по потерям в той же оперативной сводке написано 10 самолётов, он на этом фоне говорит: «А куда делись оставшиеся машины?». И высказывает какие-то тезисы, совершенно не отвечающие действительности, потому что оперативные сводки очень сильно отличались от донесений о потерях, и зачастую то, что писалось в оперативной сводке утренней, например, на 22 июня 1941 года, совершенно не соответствовало тому, что позже, через несколько дней давалось вышестоящему командованию в качестве потерь. То есть человек изначально задал неправильное направление, затем «подложил» под свою версию определённые документы, которые не соответствуют формату исследования. Грубо говоря, он начинает говорить о количестве, а в конце оперирует оперативными документами, которые к этому количеству никакого отношения не имели. Таким образом, человек непонятные выводы и выдвигает сумасшедшие теории. Самое странное, это подхватывается многими в интернете, и начинается какая-то дискуссия конспирологическая практически.

Как же на самом деле обстояли дела?

Состояние ВВС Красной Армии к началу Второй мировой войны, к 1 сентября 1939 года, к 22 июня 1941 года, было далёким от оптимального. Почему? Были вполне объективные причины. Во-первых, против Красной Армии играла сама география нашей страны, которая подразумевала наличие очень мощной группировки на Дальнем Востоке, в том числе и военно-воздушных сил, и в Закавказье. Силы, которые должен был иметь Советский Союз в то время, было невозможно было перебросить быстро. Скажем, авиацию из Центральной России на Дальний Восток. Не было даже трассы перелёта, поэтому самолёт надо было сначала разбирать, везти эшелонами. Это занимало много времени, поэтому советское руководство было вынуждено держать очень мощные группировки на Дальнем Востоке и Закавказье. То есть первоначально Советскому Союзу требовалось гораздо больше сил иметь еще в мирное время, соответственно, выпускать больше самолётов, выпускать больше лётчиков, затрачивать больше ресурсов, горючего, моторочасов и так далее.

Второй аспект: Советский Союз только в начале 20-х годов начал индустриализацию. Развить такую отрасль как авиастроение за 10–15 лет – очень сложная задача, если учесть, что в царской России как таковой ни выпуск, ни разработка не производились. Использовались закупленные моторы и конструкции самолётов. Хотя были выдающиеся конструкторы, Сикорский тот же, но в основном то, что использовалось на фронте – это была техника союзников, которая, в лучшем случае, производилась по лицензии. В общем, преодолеть проблему создания собственной качественной авиапромышленности и образцов техники к началу Второй мировой войны не удалось.

Карта строительства оперативных аэродромов

Яркий пример: Люфтваффе к 1 сентября получили несколько моторов мощностью выше 1000 л.с. К сожалению, ВВС Красной Армии такой техники не имели и отставали практически на целый период.

Таким образом, в техническом плане советские самолёты проигрывали немецким. Еще одной причиной тому был выпуск алюминия, который в СССР в 3–4 раза отставал от германского. Соответственно, немцы могли себе позволить строить цельнометаллические самолёты из дюраля, которые, естественно, легче, а СССР был вынужден строить самолёты смешанных конструкций, тяжелее, что при наличии слабых моторов создавала затруднительную ситуацию.

Второй вопрос, который, как правило, не освещался и не освещается, - это организационно-мобилизационные мероприятия, проводившиеся с 1938 года и по начало войны. Советский Союз, как известно, хотя в полной мере и не вступил в войну 1 сентября, но подготовку начал проводить задолго. Случился «перекос» в сторону количественных параметров. Для этого были причины, в том числе и территория. Пошли по пути большего количества самолётов, пилотов, соединений, частей, в ущерб качеству. Подготовка лётного состава, которая и так была в 30-е годы не на высоте, совершенно упала до недопустимого минимума в 38–40-х годах, и выпускавшиеся пилоты, как правило, максимум, что могли освоить на боевом самолёте – это взлёт и посадка. Нередки были случаи, когда выпускаемые курсанты имели буквально 20–30 полётов на боевом самолёте. Они даже взлетать и садиться практически не имели. В начале 1939 года ВВС Красной Армии имели порядка 150 авиационных полков, в 1940 году прибавили еще 100, в 1941-м начали еще 100 полков формировать. Таким образом, по количественным характеристикам ВВС Красной Армии имели совершенную армаду – 350 авиационных полков, 20 с лишним тысяч боевых самолётов, 23 тысяч лётчиков в боевых частях плюс 7 тысяч лётчиков-инструкторов в военных училищах и 34 тысячи одновременно обучаемых курсантов. С такими показателями ни о каком качестве подготовки речь не шла. Это еще одна причина того, что события складывались довольно трагически.

У многих стран, той же Японии, наблюдалась обратная тенденция. Они уделяли слишком много внимания качеству подготовки пилотов и за счёт этого очень сильно теряли в количестве. Когда в 1942–44 годах американцы выбили у них основную массу опытных пилотов – наверное, все знают эту историю – оказалось, что у японцев просто нет кадров. Перекос и в ту, и в другую сторону не очень хорош, и найти золотую середину удалось только американцам, и только за счёт того, что у них была самая богатая страна. Они имели возможность готовить хороших пилотов в огромных количествах и при этом выпускать прекрасные самолёты и моторы.

Ввиду так называемых организационно-мобилизационных мероприятий сильно «разжижался» состав кадровых частей. Даже те части, которые были сформированы в 30-е годы и переформированы в 1938 году в полки, из них на протяжении 40–41-го годов регулярно забирали опытных пилотов, командиров и направляли их в качестве командного состава во вновь формируемые части. Это вело к негативным последствиям, потому что кадровый состав кадровых частей был сильно ослаблен.

Перейдем к подготовке к войне. И Германия, и Советский Союз готовились вести боевые действия в воздухе довольно решительно. И та, и другая стороны предполагали провести первые операции именно по завоеванию господству в воздухе и готовились действовать по аэродромам в первую очередь. Однако подходы различались. Германские ВВС более детально подходили к этому вопросу. Немаловажным фактором тут было то, что немцы проводили меньше оргмероприятий, меньше формировали частей, сохранив довоенные в очень хорошем кадровом составе. Конечно, у них были потери в кампании на Западе, кампании 1940 года, но в целом костяк остался. Если немцы к началу Второй мировой войны имели 23 истребительной группы, то на 22 июня они имели около 40 истребительных групп, т.е. состав увеличился, но несильно. А советские ВВС, имевшие на 1 сентября 1939 года 55 истребительных полков, уже к 1941 году имели около 150, причем количество в них личного состава и техники подразумевалось большее, чем у Люфтваффе. Качество подготовки страдало из-за этого, но были другие причины, связанные с разведывательной деятельностью. Немцы в своё время создали мощную разведывательную авиацию еще до войны, которая включала части на всех уровнях подчинённости, начиная от верховного командования Вермахта, которое имело глаза в виде специализированной части, а точнее, соединения, обер-группы Ровеля, которая включала как подразделения разведывательной авиации, так и инфраструктуру, лаборатории, аэродромы, которые позволяли им вести разведку на высочайшем уровне. Подготовку к боевым действиям против Советского Союза немцы начали сразу же после окончательного утверждения плана «Барбаросса», который был принят в декабре 1940 года, соответственно, немцы начали подготовку с начала января. Были специально построены самолёты, вернее, переделаны из существующих образцов: на них были поставлены высотные двигатели, они получили камуфляж в виде гражданских опознавательных знаков, с них было снято всё вооружение. Помимо этого, несколько самолётов Ю-86 было сконструировано с гермокабинами, которые позволяли им действовать с высот 12–13 км. В то время для перехватчиков это была предельная высота, и эффективно использовать истребители-перехватчики было затруднительно. Плюс играло роль то, что никакого радиолокационного поля над советско-германской границей не было. У Советского Союза было несколько РЛС, но они все находились в районе Ленинграда и Москвы, поэтому деятельность немецких разведчиков была абсолютно безнаказанна. Можно посмотреть карту, реальную карту из ЦАМО, которая дает представление о деятельности германских разведывательных самолётов.

Это район Восточная Пруссия и Прибалтика. Одна из эскадрилий, базировавшаяся в районе Кёнигсберга, 2-я эскадрилья обер-группы Ровеля, выполняла разведывательные полёты по маршруту: взлетали с аэродрома Зеераппен по Кёнигсбергом, дальше над Балтийским морем, заходили примерно в районе Либавы, дальше в районе Риги, производили разведывательные полёты над всей территорией Прибалтики, Белоруссии и уходили на свою территорию в районе Бреста, садились на аэродроме в районе Варшавы, дозаправлялись и выполняли обратный разведывательный полёт по тому же маршруту в обратном направлении. Советские посты ВНСО, то есть наблюдения и обнаружения, очень редко фиксировали эти полёты, потому что они производились на большой высоте. Сколько таких полётов произведено, к сожалению, мы не знаем. Советские данные говорят о 200 полётах, но на самом деле их было гораздо больше. Немецких данных нет, но есть фактическое подтверждение этих немецких действий: немцы в своё время смогли отснять практически все основные советские аэродромы, железнодорожные станции, скопления войск. Например, аэрофотоснимок, сделанный с немецкого разведчика 10 апреля 1941 года.

Аэрофотосъемка. Каунас, 10 апредя 1941 года

На нём Каунас, видна знаменитая Каунасская крепость, аэродром, точнее, южная часть аэродрома, в которой базировался 15-й истребительный полк 8-й смешанной дивизии. Видны ангары, стоянки самолётов. Детализация таких снимков была потрясающей, видно всё, включая каждый самолёт. Экипажи Люфтваффе, для которых готовились такие планшеты, имели возможность детально ознакомиться с будущими целями. Эта деятельность велась повседневно, не прекращаясь практически до 22 июня, до момента вторжения, и мы имеем некоторые возможности в ретроспективе посмотреть, как изменялась ситуация.

Например, вот более поздний снимок, сделанный 9 июня, виден уже весь аэродром Каунас, включая то, что мы видели на предыдущем снимке – ангары 15 ИАП, самолёты в три ряда перед ангарами стоят, можно даже сейчас пересчитать каждый самолёт. В северной части аэродром 31-го ИАП, можно пересчитать все самолёты, запланировать подходы для бомбометания и с той, и с другой стороны.

Аэрофоосъемка. 9 июня 1941

Что могла противопоставить в плане разведки Красная Армия? Многие обратили внимание, что в последнее время был пласт публикаций, посвящённых разведывательной деятельности различных структур. Она, конечно, была очень важна, но, к сожалению,материалов, подобных немецим, не предоставляла. Вот, кстати, самолёт Ю-86 с гермокабиной, видны гражданские регистрационные знаки. Это единственная машина, потерянная во время этих разведывательных полётов. Уникальный снимок. Экипаж приземлился в районе Ровно – у него отказали двигатели. Немцы успели взорвать самолёт прежде, чем их пленили, но, тем не менее, советские специалисты сумели извлечь несколько остатков от фотоаппаратуры, в том числе плёнку, где было видно, что немцы фотографировали железнодорожные перегоны в районе Коростени.

Сбитый Ю-86

Советские ВВС могли рассчитывать на разведывательную информацию, собранную, как правило, в 30-е годы, потому что разрешение на разведдеятельность так и не было получено, как минимум, до начала июня. Есть несколько записок, которые писали начальники управления ВВС Красной Армии – сначала Рычагов, потом Жигарев, которые просили у Тимошенко и Сталина начать разведку над немецкой территорией, но вплоть до середины июня такого решения не было. Советские лётчики были вынуждены рассчитывать на менее актуальные данные, которые были собраны еще в 30-е годы. По некоторым объектам они были достаточно качественными – вот, например, план Кёнигсберга, довольно неплохой, есть картматериалы, даже некоторые фотографические материалы, на которых отмечены аэродром Девау. Но основная масса данных была представлена примерно такими вот схемами, на которых в лучшем случае были координаты цели, небольшое описание и простейшая схема, которую, конечно, можно использовать в качестве наглядного пособия, но найти по ней аэродром было практически невозможно.

Советские пилоты вынуждены были действовать в таких ситуациях зачастую наугад. Примерно понятна разница в разведке, которую имели немцы и ВВС Красной Армии. Согласно планам (мы не берем политические вопросов, кто первый собирался наступать, кто не собирался), советским планам прикрытия РККА должна была действовать агрессивно, нанеся ряд ударов по немецким аэродромам. Но проблема была в том, что из-за отсутствия актуальной разведывательной информации часть ударов даже по этим планам проводилась бы по пустым аэродромам, где не было боевых частей, и наоборот, те аэродромы, где находились боевые части, по плану не должны были подвергнуться нападению.

Немцы, соответственно, могли корректировать свои планы вплоть до 22 июня и иметь актуальную информацию, видя передвижения ВВС Красной Армии как бы в режиме онлайн. И когда отдельные товарищи сомневаются, что у немцев были такие успехи 22 июня, это довольно странно. Потому что, имея информацию, где нужно было наносить удар, немцам даже не нужно было затрачивать сил для этого, лишь выделяя небольшие группы самолётов, которые наносили точные удары.

Интересен аспект технической подготовки к боевым действиям. В Люфтваффе провели исследования еще после польских, французских событий и особенно во время «битвы за Британию». Была отработана тактика действий против аэродромов противника, которая включала в себя как тактические приемы, так и использование специализированных боеприпасов. Была разработана целя номенклатура вооружения, включающая в себя осколочные бомбы, которые должны были стать ноу-хау, эффективным методом уничтожения авиации на аэродромах. Это небольшая бомба SD-2, массой 2,5 кг, самая маленькая на тот момент бомба, предназначенная для боевых действий. Далее шла в номенклатуре SD-10, потом бомба SD-50, осколочная, и последняя, SD-250, это уже очень тяжёлая бомба, но она редко применялась. Основные бомбы, которые применялись – это были именно SD-2 и SD-50.

Авиационные бомбы SD-2 и SD-50

В чем было их преимущество? Немецкие самолёты получили держатели под эти бомбы, которые позволяли подвешивать очень большое их количество. Допустим, обычный истребитель Мессершмит имел возможность подвесить 96 подобных бомб. Несмотря на то, что бомба маленькая на первый взгляд, она имела эффективность, равную 82-мм мине, то есть очень серьёзную: попадание в самолёт практически всегда выводило его из строя. Кроме того, часть этих боеприпасов была обеспечена часовыми механизмами, что делало их еще большей проблемой для аэродромов. Они могли взрываться через час, через два после того, как были сброшены.

Вот как выглядел в полевых условиях самолёт из второй группы 27 истребительной эскадры, снаряжённый бомбами.

Реальный снимок июня 41-го года в районе Сувалок. Подвески SD-2 под тяжёлый истребитель БФ-110, у него под каждым крылом под 48 бомб, общая нагрузка – 96 бомб. Также практиковалась подвеска 4 бомб SD-50, что, в принципе, тоже эффективно. Обращаю внимание, что, например, типовой СБ, основной бомбардировщик к 1941 году в ВВС Красной Армии, как правило, нес загрузку всего лишь из 6 бомб ФАБ-100, то есть истребитель Ми-109 был фактически эквивалентен СБ.

Интересно видео атаки бомбами SD-2, которое показывает, какую площадь аэродромов могли засеять ими. Это первые кадры, это бомбёжка SD-50, кстати. А вот SD-2 бомбят. То есть даже небольшая группа немецких истребителей, снаряжённых такими бомбами, могла с высокой степенью уверенности гарантировать уничтожение матчасти, которая была не укрыта.

Германские бомбардировщики тоже были подготовлены именно для действий по аэродромам. Они, как правило, несли (Юнкерс-88 и Дорнье-17) по 360 подобных бомб, то, что мы сейчас видели. Группа из трёх самолётов могла сбросить 1000 таких бомб. Кроме того, использовались еще более крупные боеприпасы, в основном, бомбы SD-50. В номенклатуре немецких бомбардировщиков Ю-88 и Дорнье-17 могли подвешиваться 20 таких бомб, без перегрузки, а бомбардировщик Хейнкель-111 мог подвешивать без перегрузки 32 таких бомбы. То есть атака звена Юнкерс-88 была эквивалентна атаке группы СБ в 9 самолётов.

Соответственно, звено Хейнкель-111 могло сбросить почти 100 таких бомб, и это эквивалентно действиям эскадрильи самолётов ДБ-3, в которые подвешивали по 10 «соток». Кроме того, все немецкие истребители в то время уже несли пушечное вооружение, по две пушки или по одной, если говорить о Ме-109 F. Советские самолёты были вооружены в основном пулемётами, было очень небольшое количество самолётов И-16 с пушечным вооружением, и только что пошли в серию самолёты Як-1.

Немаловажным фактором была сама организация противника. Люфтваффе – это однозначно род войск в Германии, который подчинялся непосредственно рейхсмаршалу и далее фюреру и имел собственную полностью выстроенную структуру. Кроме собственно авиационных частей, это еще был тыл и зенитная артиллерия, очень мощная. ВВС Красной Армии были не в полной мере родом войск, это был скорее вид, который подчинялся сухопутным войскам. Интересный факт: до 30 июня 1941 года не было должности командующего ВВС Красной Армии, был начальник управления. Командующие ВВС фронтов подчинялись непосредственно командующим фронтами, и это сыграло впоследствии негативную роль. Кроме мобилизационно-организационных мероприятий, советские ВВС в 1939–40 гг. переместились на территорию Западной Украины, Западной Белоруссии, Прибалтики, поэтому они были вынуждены строить новую сеть аэродромов по всей границе. Например, это часть карты строительства аэродромов в Прибалтике. Соответственно, та система подчиненности сухопутным войскам делала очень серьезную проблему: советские ВВС растягивались по всему фронту от Мурманска до Чёрного моря тонким слоем. Часть сил, потому что строительство аэродромов только велось, ВВС Красной армии вынуждено были держать гораздо восточнее, примерно по меридиану Смоленск-Киев-Запорожье. Получалось, что военно-воздушные силы были разделены как минимум на два эшелона, удалённых друг от друга примерно на 400–500 километров. Части, находившиеся в районе Таллинна, Смоленска, Орши, Могилёва, Киева, Проскурово, Кривого Рога никак не могли в первых сражениях помочь частям первого эшелона. А строительство аэродромов ни в 39-м, ни в 40-м году должным образом не было проведено. 41-й был годом, когда пытались закрыть эти прорехи. Началось строительство сразу 800 оперативных аэродромов, кроме того, на 240 аэродромах начали строить вот такие бетонированные типовые полосы, что тоже не добавило оптимизма, потому что даже человеку, который не знаком со строительством, понятно, что такое гигантское количество строительных объектов за полгода просто невозможно построить.

Схема расположения полос на аэродроме

Соответственно, вот одна из фотографий, как красноармейцы монтируют сетку под заливку бетонной полосы.

Укладка сетки под заливку бетонной полосы

Распределение сил. В Прибалтике первый авиационный корпус располагается примерно от Кёнигсберга до границы, и соответственно противостоящие ему ВВС Красной Армии располагается вот здесь 6-я дивизия, здесь 7-я дивизия, здесь 8-я, здесь 57-я, а четвертая, например, располагается аж в районе Таллинна, Тарту, и в таком построении начинать боевые действия она не может. Она не может вести эффективно боевые действия, даже бомбардировщиками. То есть немцы могли использовать все силы в первом ударе, советские ВВС – нет. Причем даже по плану прикрытия часть сил всё равно должны были располагаться по линии Западной Двины, то есть на расстоянии где-то 250 км от границы, и тоже соответственно, я не представляю, как они могли участвовать в приграничном сражении в таком ракурсе. Это происходило везде, не только в Прибалтике, на всём протяжении и Западного фронта, и Юго-Западного, и ВВС 9-й армии в Молдавии. Советские ВВС вступали далеко не в оптимальном составе, имея разделение на несколько эшелонов. Даже первый эшелон был разделен тогда на два эшелона вдоль границы, и на расстоянии где-то 250 км, и третий эшелон был на расстоянии 400–500 км от границы. Все знают з хрестоматийные данные, что Люфтваффе имело где-то около 2,5 тысяч боевых самолётов, ВВС Красной Армии имело где-то 7,5 тысяч боевых самолётов в Западных округах, но реально использовать большую часть сил невозможно по вышеперечисленным причинам. Кроме того ВВС Красной Армии находились в стадии развертывания, и если немцы могли выставить все свои 20 истребительных групп в оптимальном составе 22 июня, то из представленных в западных округах 69 истребительных полков, реальную боевую ценность представляли 24, 7 из которых находились во втором-третьем эшелонах. Использовать пресловутый численный перевес просто было невозможно. Советские ВВС должны были вступать в бой по частям, что давало немцам прекрасную возможность их разгромить, что впоследствии и произошло.

Предварительная часть, к сожалению, не такая радужная, но, тем не менее, это было на самом деле. Находясь в таком построении, в таком состоянии, с такими силами и подготовкой, победить в предварительном сражении, надо сказать честно, советские ВВС не имели ни малейшего шанса. Они могли лишь задержать неизбежный разгром первого эшелона и дождаться подхода второго и третьего эшелонов, чтобы продолжить сражение более мощным составом.

Перейдем к самой войне. Вот, например, результаты первого удара. Западное и северо-западное направление спланировали на 4 утра, то есть немецкие самолёты должны были с первыми залпами артиллерийского наступления пересечь советско-германскую границу, через 15–20 минут они уже нанесли удар по передовым аэродромам. На юго-западном и южном направлении это было на час позже, видимо, из световых условий.

Вот аэродром Каунас, южная его часть. Те самые стоянки, что мы видели в первой серии, видны воронки от бомб. Не всё ывидно, потому что немножко пришлось обрезать картину.

Каунас. результат бомбёжки

Люди, которые говорят, что невозможно было уничтожить такое большое количество самолётов 22 июня, грешат против истины, потому что это подтверждается объективными данными от немецкого контроля. Съемка 23 июня, это фотоконтроль. И вот как это выглядело на земле. Это та самая стоянка, ангары, вот в три ряда стоящие самолёты. Видно, что второй ряд полностью уничтожен, задний ряд полностью уничтожен, ну а в первом ряду осталось что-то более-менее живое. Съемка велась этих двух самолётов, собственно говоря, тоже наполовину сгорели.

Каунас. Результат бомбёжки

Это даёт представление об эффективности немецких ударов. Реально 22 июня ВВС РККА столкнулись с невероятно сильным противником, настойчивым в достижении совей цели, и каких-либо шансов выиграть это противостояние не было, по крайней мере, первую операцию.

Это фотографии из журнала «Сигнал» - та же самая группа самолётов, но с другого ракурса. Вот разворот этого «Сигнала». Тут все фото из Прибалтики – это Каунас, Кеданяй, Алитус, наглядный немецкий отчёт о боевых действиях.

Журнал «Сигнал»

Что касается самого первого момента: еще одним негативным фактором стало то, что утром 22 июня не было согласия у военно-политического руководства, и очень долго не отдавался внятный приказ на начало боевых действий. На самом деле внезапности как таковой не было, потому что войска советских приграничных округов еще задолго начали подниматься 22 июня по тревоге, а в Прибалтике еще 19–20 числа самолёты рассредоточены там, где это было возможно, из-за аэродромного строительства, по полевым аэродромам, и по одной эскадрилье постоянно было в готовности номер два, то есть готовой в течение 5–10 минут взлететь. Но это вполне нормальное состояние было почему-то нарушено в ночь с 21 на 22 июня печально известной «директивой №1», которую передали в войска около часа ночи 22 июня. Там высказаны были такие постулаты, что при нападении в бой не ввязываться, до открытия огня самолётами противника огня ответного не открывать. Это очень сильно сбило настрой советских командиров и пилотов. В фильмах советской поры видели, где, грубо говоря, Павлов, командующий Западным фронтом либо еще какие-то персонажи звонят Тимошенко, наркому обороны, и говорят: «Ну смотрите, немцы атакуют». А им в ответ говорят не поддаваться на провокации, сохранять спокойствие и так далее. Вместо того, чтобы внятно и четко сказать командирам, как действовать, их ставили перед выбором: то ли ему атаковать, то ли ему вести бой, то ли не вести, подождать, может быть,это провокация. И в контексте ВВС это играло негативную роль, потому что если сухопутный войска 22 июня далеко не везде в сражение вступили, то ВВС 22 июня вступили в бой практически в полном составе. Этот момент, когда первый удар не отражался, совершенно негативным образом сказался в дальнейшем. Даже Каунас, разгромленные аэродромы, что мы видели, - это было сделано в течение первого налёта, хотя немцы в этом первом налёте не ставили такую цель уничтожения. У них он был скорее пристрелочный, в основном они ставили задачу провести доразведку, еще раз уточнить цели. Однако там, где у них были отличные разведывательные документы, они действовали мощными группами. В Прибалтике было разгромлено несколько аэродромов, причем нашим ВВС понесли серьезные потери. В Украине, в Белоруссии была такая же ситуация. Даже самые первые удары были очень эффективными. Но я еще раз подчеркиваю, это не было основной их задачей, основной была доразведка. Дальше происходит так: некоторые советские военачальники, которым была поставлена такая головоломка, решили ее нормальным путем: например, в Прибалтике командующий ВВС был Ионов Алекей Иванович, генерал-майор авиации.

Ионов А.И., генерал-майор авиации

Здесь он, еще комбриг, в довоенном звании. Он, скорее всего, получил приказ от начальника штаба Северо-Западного фронта Клёнова на ведение боевых действий, и в ответ на первый удар были подняты (я, честно говоря, не знаю, был ли введён план прикрытия, но по крайней мере, приказы, который были отданы соединениям, четко соответствовали плану прикрытия), были подняты в воздух бомбардировочные полки, которые отправились бомбить германские аэродромы и другие цели. Вот, например, человек, в то время капитан, Кривцов Михаил Антонович, он был командиром первой советской эскадрильи, которая утром 22 июня сбросила бомбы на Тильзит.

Кривцов Михаил Антонович

Есть интересный факт, связанный с этим человеком, который, опять же, говорит о роли личности: директивой перед людьми поставили выбор, и наиболее решительные командиры решительно действовали, как, например, Ионов, Кривцов, ряд других командиров, а другие просто сидели на земле и не поддавались на провокации, некоторые полки даже не взлетали в воздух. А те, которые взлетали, соблюдали приказ первыми огня не открывать, и немецкие ВВС в первом налёте очень небольшие потери понесли из-за этого. Мало того, что директива не регламентировала эти действия, а когда самолёты Северо-Западного фронта были уже на подходе к немецким аэродромам, базам и т.д., из наркомата обороны или из генштаба, сейчас трудно сказать, поступил по радио приказ развернуться, бомбардировку германской территории не производить. Одна эскадрилья 46-го сбап вернулась с боевого курса. Но такие люди как Кривцов проявили решительность, собственное мнение и всё-таки сбросили бомбы, благодаря чему немцы получили хоть какой-то ответный удар в тот момент. Дальше – больше.

Вернули все самолёты, разрешили действовать только до границы. Примерно в 7 часов 15 минут была так называемая «директива №2», которая опять же не позволяла ввести план в действие, она говорила «интересным» языком, ставила локальные задачи. Там была совершенно непонятная фраза разбомбить Кенигсберг и Мемель – непонятно, к чему сказано. В остальном разрешалось сбивать самолёты противника, действовать в хвост, то есть после удара преследовать самолёт противника и бомбить его части, но она, к сожалению, поступила в округа к 9 утра. А что такое 9 утра? Немцы выполнили первую серию ударов в 4–5 утра, следующая серия была в 7–8 утра. Целью последняя имела не только разведывательную мисссию, но и уничтожение авиации на аэродромах. Второй налёт немецких самолётов был акцентирован по матчасти, доразведанный, то есть немецкие пилоты уже побывали один раз над немецкими аэродромами, у них никаких не было вопросов, они чётко действовали. Несколько полков в Белоруссии просто были уничтожены полностью в результате этих налётов. Действительно полностью, они потом вообще не действовали. Например, 113-й и 16-й бомбардировочные полки были уничтожены полностью, ни один их самолёт после этого ни в каких действиях не участвовал. Это не единичный случай. Когда дошла директива, из-за этих утренних стоп-приказов, судя по всему, товарищи были немного на взводе и уже опасались производить какие-то самостоятельные вещи, и у них эта директива тоже вызвала вопросы. Интересный факт: в документах 125-го скоростного бомбардировочного полка ВВС Западного округа командир дивизии настойчиво, несколько часов после получения директивы, пытается заставить командира полка вылететь на боевое задание, тот в конце концов, где-то в 11.45 соглашается это сделать, причем просит давать ему каждые 5 минут радиограмму на борт, не отменили ли приказ. Вот до чего людей такой ерундистикой довели. В итоге у него последние сомнения отпали, когда они в воздухе в 12 с чем-то часов прослушали выступление Молотова об объявлении войны. Такими действиями до обеда авиация была поставлена в роль распорядителя: то ли мы воюем, то ли мы не воюем. Многие говорили и писали, что связь была прервана. Вот многие части, связь которых с вышестоящим начальством была прервана, как раз-таки и сработали лучше, потому что, не имея связи, начали вести боевые действия, не оглядываясь ни на кого, приняв решение самостоятельно. До обеда немцы сумели выполнить три, если брать Прибалтику и Западный фронт, и два вылета, если брать Юго-Западный фронт, по нашим аэродромам. Эффект был уничтожительный.

Вот, если брать Тильзит, были результаты первого вылета девятки из 9 сбап Михаила Кривцова, которая первая сбросили на железнодорожную станцию Тильзита бомбы.

Тильзит. Результат бомбёжки

Это результаты ударов SD-2 на аэродром Вильнюс. Видна сгоревшая Чайка и, возможно, ее «убийца», тут видно, что пилон для SD-2 подвешен.

Результат ударов SD-2 на аэродром Вильнюс

Соответственно, Западный фронт – были атакованы передовые аэродромы трёх дивизий, на которых к 10.00, после второго налёта, были полностью разгромлены, например, в 10-й дивизии – 74 полк, 33-й полк, 123-й полки. В 10-й смешанной дивизии были разгромлены 124 и 126-й полки. Реально в полках оставалось: в 33-м – ни одного самолёта, в 74-м – ни одного боеготового самолёта, 123-й иап смог вывести 13 истребителей, 126-й иап смог вывести 6 истребителей, 124-й - 1.

У меня есть один интересный товарищ из Польши, который говорил и несколько раз писал: «Михаил, это невозможно, только ядерный удар…» Вот, всё было возможно, это наши документы подтверждают, не немецкие, это именно документы ВВС Красной Армии подтверждают такой уровень потерь. На аэродроме, на котором было 50–60 самолётов, за 2–3 вылета немцы могли уничтожить практически всю технику. Ну, разумеется, это были как уничтоженные, так и поврежденные машины. Но поврежденный самолёт, если у тебя пробит картер мотора или даже шины прострелены, ты не можешь починить в ближайшее время.

13-й сбап был уничтожен полностью, 16-й сбап соседней 11-й дивизии, тяжёлые поражение получил 122-й иап. Таким образом, к 10 утра положение было совершенно невыносимым. Есть такая телеграмма, перехваченная немцами, командира из Белостока, Черных, который чуть ли не открытым текстом попросил помощи. В конечном счете, единственное, что ему разрешили, это отход на линию Пинск-Барановичи-Волковыск-Лида, то есть километров на 100. И к 12 часам эти соединения почти в полном составе, один истребительный полк только остался, передислоцировались на вторую линию. Но тут вступило в силу то, что Красная Армия только разворачивалась, то есть мобилизации не было, поэтому тыловые службы были в состоянии мирного времени, поэтому отступить и быстро перевести материалы, которые имелись: бомбы, запас ГСМ, на аэродромы второй полосы, на которые передислоцировались, было сложно. Аэродромы были в процессе постройки, там даже гарнизонов не было, а находились строители в основном, части, которые вели сооружение взлётно-посадочных полос. Но даже этот отход ничего не гарантировал: немцы уже во второй половине дня бомбили аэродром Лида, Пинск. Интересно, что части из Белостокского выступа сначала отошли в район Белостока, их оттуда выбомбили в течение 2–3 вылетов, и они тоже после обеда вынуждены были дальше путешествовать. Переместившись на вторую линию, боевых действий полки не вели из-за отсутствия материальных средств и становились пассивными свидетелями. Такая же примерно ситуация сложилась в Прибалтике, но с тем дополнением, что энергичный командующий ВВС всё время пытался действовать по своим планам. Он был один из немногих руководителей ВВС Красной Армии, который понимал, что надо вести борьбу за господство до самого конца, но, к сожалению, 22 июня это ему не позволили определенные обстоятельства. Почему? Я уже говорил, подчинённость ВВС сухопутным силам, сухопутным командующим. В 8–9 часов утра наметились прорывы немецких группировок на Таураге и на Алитус, поэтому командующий фронтом или начальник штаба – там трудно установить, кто реально этим руководил, – отдал приказ на удары по этим выдвигающимся танковым клиньям, соответственно, все ВВС Северо-Западного фронта были ориентированы на борьбу с этими частями. То есть немецкие самолёты продолжали атаковать новые советские аэродромы или повторять атаки на старые, они действовали в течение всего дня, не останавливаясь, пусть даже небольшими группами. Советские ВВС им не отвечали в принципе, действуя по моторизованным частям Вермахта.

Запоздалая реакция Западного фронта, то, что я описывал уже, командир одного из полков просил радиограмму ему давать каждые 5 минут на борт, отменили ли вылет. Немного позже генерал Павлов отдал приказ об активных боевых действиях против противника, где-то в 5.30. Был издан приказ о действиях по немецким аэродромам, но в 6–7 запретили «самодеятельность», ВВС простояли еще несколько часов под градом ударов. Удары ВВС Западного фронта запоздалые, но были. Кстати, что интересно, один из полков, 125-й сбап, как я уже говорил, атаковал в Сувалкском выступе аэродром Бержники. Девятка атаковала, бомбила, повредила даже один немецкий самолёт и совершенно без потерь вернулась. Еще аэродром был Бяла-Подляска, это было еще позже: из 130-й сбап тоже одна девятка атаковала, есть у немцев потери. Самое интересное, СБ бомбили с высоты 5 километров и тем не менее попали. По немецким аэродромам, если быть объективными, было нанесено только два удара: один аэродром в Сувалкском выступе, Бержники, и один в Бяла-Подляска, это в районе Бреста, западнее.

План располоения часте ввс в Прибалтике

Несмотря на эти робкие выпады, 22 июня утренние в Прибалтике и полуденные в районе Сувалок и Бреста, они были практические не эффективны (потеря трёх самолётов ничего не стоила). Однако немцы истребительную авиацию после этого не использовали в повторных атаках, а использовали ее для барражирования и даже произвели аэродромный манёвр, то есть перебросили истребительные полки на свои аэродромы, чтобы не оказаться под ударом. Это опять же говорит о том, что действуй ВВС РККА по плану прикрытия по немецким аэродромам, какие бы тот не был эффективными, мы сейчас понимаем, большинство аэродромов атаковалось бы в пустую, так как там бы не было бы немецкой авиатехники. Тем не менее, сами действия как магнит притягивали бы немецкие самолёты, соответственно, не давали им возможности атаки советских аэродромов. А так получилось: полки передового Западного фронта были отброшены от границы еще до обеда 22 июня, в Прибалтике тот же самый процесс произошёл после 2 часов. Как только закончились вылеты по немецким колоннам, сразу же большинство частей было перемещено в район Риги, в районе Даугавпилса, Митавы, то есть большинство аэродромов, а большинство аэродромов округа вообще находилось в полосе 200 км, они были оставлены и части переместились на расстояние 200–250 км от границы. Соответственно, передовые подразделения советских войск, которые еще вели на границы бои, полностью этим самым лишались поддержки со стороны истребителей. То есть если бомбардировщики еще могли долететь вполне нормально с бомбовой нагрузкой, то истребители с такого расстояния практически действовать не могли. Отход из Прибалтики напрашивался еще раньше, и командиры всех уровней об этом просили, но была задача бомбить танковые колонны, и они всё-таки выполнили эти вылеты и только после этого передислоцировались.

Примерно такая же ситуация была в Киевском военном округе. Немцы тоже атаковали по всему периоду границе фактически передовые аэродромы, начиная от Ковеля до Львова, вдоль границы до Черновиц. Немцы имели наглость в противостоянии с Киевским военным округом, имея ограниченное количество сил, даже бомбить Киев. Ни Минск не бомбили 22 июня, ни Ригу не бомбили, а вот Киев почему-то да, хотя в полосе Киевского округа у немцев были очень ограниченные силы. Сам КОВО располагал самыми мощными ВВС, более 2000 самолётов, и что самое важное, большая часть истребительных авиаполков Киевского округа была именно кадровая, то есть они могли отпор немецким самолётам, что и было сделано. Наибольшие потери Люфтваффе понесло именно в полосе Киевского военного округа. Например, действовавшая в районе Станислава и Львова 3-я группа 51-й бомбардировочной эскадры потеряла около половины численного состава, то есть они 15 самолётов. 7 эскадрилья 3-й группы 55-й эскадры, которая в первом вылете 6-ю самолётами бомбила аэродром в районе Броды и Дубно, из 6 вылетевших самолётов 2 потеряла над целью, 2 сгорели(один упал на советской территории, один там приземлился на аэродроме, но сгорел), и два были повреждённые с ранеными стрелками приземлились на аэродроме в Клименцове. То есть советские ВВС тоже давали вполне определённый ответ при случае, если у командиров хватало решимости выступить без приказа сверху. Но, тем не менее, все аэродромы практически подверглись нападению, некоторые аэродромы были просто разгромлены, например, аэродром 62-го шап Лисячича был атакован несколько раз, и буквально в первом вылете были уничтожены 50 самолётов. Аэродром Черновицы был атакован дважды, но даже после первого боевого вылета была уничтожена большая часть 149-го. Соседний аэродром тоже был атакован, большая часть 247-го иап была уничтожена, причем суммарные потери где-то доходили до 100 самолётов.

Бытует такое мнение, что в Молдавии путем каких-то неимоверных ухищрений командованию округа удалось избежать разгрома благодаря тому, что они рассредоточились по оперативным аэродромам. Хочу сказать, что это миф. Дело в том, что немцы имели разделение с румынами где-то по меридиану Кишинёва, и, соответственно, немецкий 4-й авиакорпус, который базировался в Румынии, он действовал именно по аэродромам в районе Черновиц. Немного западнее Кишинёва находился аэродром 55-го иап, Бельцы, был несколько раз атакован 22 июня, и тоже понес большие потери, которые не отразились в сводках, что дало возможность части офицеров этого округа писать в мемуарах, пиарить самих себя, что им это удалось. Хотя, на самом деле, если бы их противниками были не румыны, а немцы, скорее всего, участь ВВС округа тоже была бы печальна.

В Киевском военном округе советские части практически не отошли на аэродромы, только некоторые подразделения 22 июня отошли, в том числе от Черновиц. Почему это произошло? На самом деле, полоса от Ковеля до Станислава (с украинской стороны) – достаточно неразвитая полоса, и там вообще с аэродромами была проблема. Поэтому и немцы имели аэродромы довольно далеко от границы, и наши самые ближайшие аэродромы в районе Львова были где-то в 100 километрах от границы. Соответственно, немецкие самолёты были вынуждены действовать в некоторых местах на полном радиусе действий и добиться решительно успеха на всех аэродромах бомбёжкой им не удалось. Они понесли большие потери.

Командование фронтом ВВС, видимо, даже не пыталось сделать какие-то выводы. К тому же, по некоторым данным, командующий ВВС фронта Птухин был отстранён уже от руководства, и, судя по всему, 22 июня даже не участвовал в боевом планировании. По крайней мере, серьезного боевого прказа нет.

Схема дислокации частей ВВС на Западном фронте

Если брать прибалтийцев и Западный фронт, которые хотя бы попытались действовать по немецким аэродромам в ответ, то на Южном фронте и в ВВС 9-й армии не было, хотя разведывательные мероприятия проводились. Если кто-то читал мемуары Покрышкина, там он описывает разведрейд на румынские аэродромы где-то в обед 22 июня, когда он долетел, докладывал командованию, а ему сказали: «Извини, у нас будут другие цели». И ВВС 9-й армии после обеда получили приказ бомбить переправы на Пруте, а из ВВС Юго-Западного фронта 2 полка получили задачу бомбить немецкие танковые части, которые форсировали Буг и наступали на Владимир-Волынский. Вот и всё.

То есть 22 июня к 18 часам советские ВВС в Прибалтике и Белоруссии были выбиты на тыловую линию аэродромов, никаких практически боевых действий после 18.00 уже не вели, и единственное, что могли, барражировать, патрулировать над собственными аэродромами, прикрывать его. Люфтваффе свои вылеты по аэродромам где-то позже закончило, в районе 20 часов, но это было уже «вдогонку», когда немецкие разведчики обнаружили тот обход на тыловую линию и попытались доразведать, чтобы на следующий день продолжить операцию. То же самое - в полосе Юго-Западного фронта, Южного фронта. Противник полностью контролировал небо над передовыми линиями, ВВС РККА практически не участвовали в патрулировании над границами, передовыми частями, и единственное, что было – удар по немецким войскам, которые переправлялись через Буг в районе Владимира-Волынского.

Немцы своими действиями 22 июня, особенно в первой половине дня, обеспечивали себе господство в полосе Северо-Западного и Западного фронтов где-то на расстоянии 200–250 км от границы, выбив оттуда полностью советские части. Они еще не разгромили полностью, но нанесли поражение, и территория осталась за противником. В полосе Юго-Западного фронта многие части также были вышиблены из своих аэродромов, не все, но очень многие. Когда 23 июня было возобновлено руководство Юго-западным фронтом, практически все части были передислоцированы дальше, вглубь территории, на 50–100 км, то есть в район Тернополя, Ровно. Сложилась ситуация, когда где-то 200 км от границ советских авиачастей не было. Для истребителя 200 км в то время – это просто долететь и вернуться обратно, времени на воздушный бой нет. Части, которые были вдоль границы, уже лишились полностью прикрытия. Вывод: благодаря своей уникальной подготовке, своим техническим возможностями, настойчивости в достижении целей, грамотно составленным планом, тактически грамотным действиям Люфтваффе, к сожалению, удалось нанести 22 июня поражение ВВС РККА.

Загрузка боеприпасов

Какие могут быть положительные аспекты? Первое: никакого пораженческого настроения не было, несмотря на то, что многие сейчас пытаются создать какой-то образ драпающих пилотов, убегающих генералов. Всё это очевидный бред. Часть ВВС Северо-Западного фронта, и часть ВВС Западного фронта отступали, строго получив приказы, но если бы они раньше отступили без приказа, они бы могли сохранить часть сил, часть средств. Советские лётчики делали, как я считаю, всё возможное. Есть подтвержденные эпизоды 4 или даже 5 таранных ударов. Достаточно ожесточённые бои происходили по всей линии фронта. Однако, немцы не были «мальчиками для битья», они получили очень серьезный опыт в Западной Европе, и к тому же они при случае старались избежать серьезных боевых столкновений. Как пример, это действия 1-й немецкой бомбардировочной эскадры против аэродрома Лиепая. Там базировался 148-й истребительный авиационный полк. Немцы за день, применяя такой нехитрый прием, как заход с моря, за день уничтожили и повредили 41 самолёт этого полка. Немецких истребителей там вообще не было. Каких-то серьезных воздушных боев не было проведено по той причине, что немцы заходили, бомбили и на пикировании в сторону моря уходили. На И-153 догнать Ю-88 было очень проблематично. Это послужило, в свое время, одной из теорий Солонина, когда он нашёл оперативную сводку Северо-Западного фронта, где было написано, что потери 14 самолётов за день, а утром 23-го в Риге оказалось 27 самолётов полка. И он говорит: «А куда делись 30 машин?». На самом деле, из-за несоответствия оперативных документов в штаб фронта попала лишь самая первая оперативная сводка полка или боевое донесение. После этого бои за Лиепая начались, соответственно, штаб полка стал перемещаться в сторону Риги, пытаться отходить. Видимо, данные не были переданы, так что в штаб фронта только первая шифровка дошла, которая 14 уничтоженных самолётов упоминала. Потом были еще потери, причем последняя потеря была в районе 8 вечера, когда случайно немцы, видимо, попали, в тот момент, когда производилась дозаправка самолётов, и уничтожили практически целую эскадрилью. Но это опять же говорит о том, что немцы не переставали действовать. У них был успех утренний, они его не переставали развивать и, что характерно, атаковали даже цели, которые уже были покинуты советскими частями. Некоторые аэродромы, например, Вильнюс, Каунас, там как таковых боеготовых частей Красной Армии вообще не было, оставались тыловые службы, оставались самолёты, на которых не было пилотов, или они были неисправными, старыми и подлежали передачи в другие части. Однако немцы продолжали долбать до вечера, таким образом лишая пилотов, которые могли бы с других аэродромов перебраться туда и забрать матчасть, такой возможности. Люфтваффе не собиралось 22 июня заканчивать борьбу за господство в воздухе, и то, что им удалось, они с удовольствием продолжили 23 июня, и начали даже раньше, около 3 часов утра.

Часть советских командиров это прекрасно понимала. Алексей Иванович Ионов, например, как только ему позволила возможность, как только они завершили бой с немецкими механизированными частями, отовёл полк на линию Двины. Еще до появления директивы №3, которая подразумевала советское наступление на Люблин, он отдал уже приказ с утра 23 июня уже действовать по плану прикрытия. Как пилоты, командиры полков, эскадрилий весь день пытались противодействовать, как могли, противнику, так и на уровне командующих ВВС были люди, которые прекрасно разбирались в ситуации, понимали и пытались адекватно реагировать. К сожалению, инструментарий, который тогда имелся, еще не позволял это сделать в полной мере. То есть бороться с теми Люфтваффе, что были в тот момент, было практически невозможно. Еще один момент: от первых ударов могли обезопасить, в определённой степени, зенитная артиллерия. Почему это произошло? Красная Армия находилась в стадии реорганизации, большинство зенитных частей на территории западной Украины, Белоруссии, Прибалтики находилось в стадии формирования. Многие помнят по советским фильмам, особенно когда предъявляют обвинения и говорят: а почему ваши зенитные дивизионы находились где-то на полигоне? Ответ очевиден: зенитчики проводили боевое слаживание, потому что для большинства красноармейцев этих частей это был первый год службы, и они еще должны были тренироваться. Опять же, Красная Армия была не отмобилизована, поэтому штатные подразделения зенитных пулемётов, которые имелись на каждом аэродроме, были мало того что не укомплектованы и вместо 9 пулемётов имели всего лишь 3, ну, счетверённые установки «Максим», но и ощущали нехватку личного состава, и ввести в действия многие пулемёты просто некому было. В отличие от опять же немцев. У Люфтваффе была совершенно другая организация, и зенитные части находились как в подчинение у вермахта, причем меньше, большая часть зенитных частей и зенитных орудий было именно в подчинении Люфтваффе. Командование Люфтваффе могло выстраивать зонтик над тем расположением, которое они считали нужным. Соответственно, зенитные подразделения Люфтваффе и Вермахта были в боеспособном состоянии к началу войны, имели огромное количество малокалиберной зенитной артиллерии. Если в Советском Союзе перед войной выпустили около 1,5 тыс. малокалиберных зенитных пушек 25-мм и 37-мм, которые практически не успели освоить в войсках, потому что они как раз в основном были выпущены в конце 40-го начале 41-го и только начинали поступать в войска. Кроме того, была очень большая проблема, потому что к этим зенитным орудиям было очень мало боеприпасов. Все документы, которые мы смотрел – это 1 БК в части, а на складах округов вообще не было 37-мм снарядов, как и 85 мм – к тяжёлым зениткам.

Какой можно было сделать из этого вывод и почему он не был сделан? Наверное, то поражение было морально тяжело, поэтому разбора серьёзного не было. Некоторые командиры соединений писали по горячим следам отчёты, но они были еще не могли подняться над ситуацией, соответственно, у каждого было свое мнение, никто это не проанализировал, не собрал, а отчёты по боевым действиям Юго-Западного фронта, Северо-Западного и Западного, они были сделаны: Юго-Западного – в августе 1941 года, Западного фронта – вообще в начале 42-го. К этому времени в штабе ВВС Западного фронта не было уже людей, которые участвовали при всех этих событих, то есть отчеты половинчатые, если честно, ни о чем. Не была проанализирована ситуация, не были даже близко сделаны выводы, почему произошло это досадное жестокое поражение. Вдальнейшем, в 42–43 годах советские ВВС наступали на одни и те же грабли. Нет примеров, когда наступление на немецкие аэродромы могло закончиться вот таким вот эффектом, как у Люфтваффе. Отбросить, например, части Люфтаваффе с этих аэродромов и завоевать господство в воздухе над каким-то районом, пусть даже локальным. То есть ни инструмент не был создан, мне кажется даже, он всю войну не был создан, какой-то адекватный инструмент, ни технически не были подготовлены бомбы какие-то специализированные. Эта лекция была задумана во многом для того, чтобы сказать, что история никого ничему не учит. То, что можно было сделать выводы и эффективно потом вести боевые действия – к сожалению, не было проанализировано, не материализовалось в выводы, наставления. Красная Армия потом, к сожалению, практически всю войну наступала на одни и те же грабли. И таких серьезных операция, подобных тем, что вело Люфтваффе, даже припомнить невозможно. Часто цитируются события Курской битвы, якобы там что-то было, но последние исследования показывают, что подготовительные вещи, когда в мае-июне проводились попытки налётов по уничтожению, с треском провалились и были сродни, например, попыткам 25 июня 1941 выбомбить финскую авиацию из боевых действий. То же самое: отсутствие серьезной целенаправленной разведки, специализированных боеприпасов, тактики нанесения ударов. Немцам надо отдать должное: они эту операцию продолжили, расширили, то есть 23–24–25 июня они выбомбили советскую авиацию в этой полосе, где-то 200–250 км. Это была последняя линия, потому что, как мы видели, конфигурация границы новой, в основном строились аэродромы на этих присоединённых территориях. И после этого, собственно говоря, у советских ВВС сложилась парадоксальная ситуация, они были вынуждены отступить в район Пскова, Смоленска, Могилёва, Проскурово, Киева и так далее. Отступление носило необратимый характер, огромные пространства были уже ничем не прикрыты, и немцы могли там делать что угодно. Советской авиации там уже не было. Буквально 26 числа началось перебазирование на еще более тыловую линию за 400–500 км от границы, а бои, в общем-то, еще велись. Львов взяли 30 июня, бои за Ригу были 27–28–29 июня, Минск, соответственно, тоже все знают, когда кольцо окружения в конце июня замкнули. Они лишились авиаподдержки, и всё из-за действий Люфтваффе. Это не связано с пораженческими настроениями, с нежеланием воевать, с отсутствием боевого духа, патриотизма. Ни в коем случае. Люди на местах делали всё что могли. Они бились до последней возможности, имея ту технику, ту подготовку. Многие погибли героической смертью. Большинство героев мы даже не знаем - того же самого Кривцова, который первым сбросил бомбы на немецкую территорию. Он погиб в 44-м командиром полка, он не был даже Героем Советского Союза. Тот же Ионов – его, к сожалению, арестовали 24 июня в большой группе авиационных командиров. Совершенно уникальная судьба у человека. Он был пилотом еще в Первую мировую войну, потом прошёл все ступени военной карьеры, командовал эскадрильей, бригадой очень долго, академию закончил, участвовал в Финской кампании начальником штаба 14-й армии ВВС, адекватнейшим образом действовал в приграничном сражении. У этого человека была чёткая направленность, чёткое понимание сути первой операции и вообще многих процессов. Его талант лежал даже не в области знаний, а в области военного искусства. Тем не менее,он был арестован и феврале 42-го расстрелян с большой группой командиров, хотя я считаю, что этот человек был достоин был стать маршалом авиации и командующим ВВС Красной Армии.

В заключение, может быть, добавлю ложку мёда в нашу невесёлую историю. Единственным местом, где советским ВВС удалось отстоять свои аэродромы, причем отстаивать их месяц целый – это Молдавия. В Молдавии действовали румыны, которые были совершенно не такие профессионалы, как их коллеги в Люфтваффе, плюс они не имели таких инструментов, как у Люфтваффе, то есть техническиой подготовки, боеприпасов, разведки и так далее. Первые вылеты румын были сродни советским. Румынские ВВС, выделенные для боевых действий, все упёрлись в аэродром Болгарика, это в районе Измаила, там базировался всего лишь один советский истребительный полк 67-й, и весь день румыны пытались бомбить этот полк, атаковать, и в итоге лишились больше десятка самолётов, реально подтверждённых сбитыми. При этом сам полк потерял мизер: в воздухе одного пилота с самолётом, 5 самолётов поврежденными и еще двух пилотов ранеными. То есть весь день полк отбивался от всех румынских ВВС, на самом деле, причем не дал ни малейшей возможности потомкам римских патрициев хоть что-то сделать. То есть все группы были рассеяны, разбиты, понесли потери при минимальнейших потерях РККА. Во многом – роль личности. Начальник штаба полка разработал тактику, этому есть подтверждение в документах и мемуарах – патрулирование большими группами над аэродромом. Он постоянно держал над аэродромом одну-две эскадрильи полностью укомплектованных, они сменяли друг друга, и прорваться к аэродрому могли только единичные группы самолётов, совершенно случайно, которые могли проскочить между патрулями. Вот такая история. Если бы 4-й авиакорпус Люфтваффе действовал не по частям Юго-Западного фронта в районе Черновиц, а наступал на Кишинёв, Одессу, думаю, исход был бы другой. А так это позволило советским частям в районе Измаила, Кишинёва, Одессы внести свою посильную лепту в начало победных действий.

В ночных радионовостях впервые появляется сводка главного командования Советской армии: «С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец (первые два в 15 км и последнее в 10 км от границы).

Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населенных пунктов, но всюду встретила решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Нами сбито 65 самолетов противника».

Известно, что за первый день войны войска вермахта продвинулись по всей границе на 50-60 км вглубь территории СССР.

Главный Военный совет РККА рассылает в войска директиву, приказывающую с утра 23 июня нанести прорвавшимся на территорию СССР группировкам врага решительные контрудары. В большинстве своем исполнение этих директив приведет только к еще большим потерям и ухудшит положение вступивших в войну частей армии.

Премьер министр Великобритании Уинстон Черчилль выступает с радиообращением, в котором обещает СССР всю помощь, которую сможет дать Великобритания: «За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все это бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Прошлое с его преступлениями, безумствами и трагедиями исчезает. … Я должен заявить о решении правительства его величества, и я уверен, что с этим решением согласятся в свое время великие доминионы, ибо мы должны высказаться сразу же, без единого дня задержки. Я должен сделать заявление, но можете ли вы сомневаться в том, какова будет наша политика? У нас лишь одна-единственная неизменная цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима. Ничто не сможет отвратить нас от этого, ничто. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-либо из его шайки. Мы будем сражаться с ним на суше, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока, с божьей помощью, не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига. Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером, — наши враги... Такова наша политика, таково наше заявление. Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем. Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться такого же курса и проводить его так же стойко и неуклонно до конца, как это будем делать мы...

Это не классовая война, а война, в которую втянуты вся Британская империя и Содружество наций, без различия расы, вероисповедания или партии. Не мне говорить о действиях Соединенных Штатов, но я скажу, что если Гитлер воображает, будто его нападение на Советскую Россию вызовет малейшее расхождение в целях или ослабление усилий великих демократий, которые решили уничтожить его, то он глубоко заблуждается. Напротив, это еще больше укрепит и поощрит наши усилия спасти человечество от его тирании. Это укрепит, а не ослабит нашу решимость и наши возможности».

Нарком обороны Семен Тимошенко подписывает директиву об авиационных ударах на 100-150 км вглубь Германии, приказывает бомбить Кенигсберг и Данциг. Эти бомбардировки действительно случились, но через два дня, 24 июня.

Кремль покинули последние посетители Сталина: Берия, Молотов и Ворошилов. В эти сутки больше никто со Сталиным не встречался и никакой связи с ним практически не было.

В документах зафиксированы первые зверства фашистских войск на захваченной только что территории. Немцы, наступая, ворвались в деревню Альбинга Клайпедского района Литвы. Солдаты ограбили и сожгли все дома. Жителей — 42 человека — согнали в сарай и заперли. В течение дня фашисты убили несколько человек — забили насмерть или застрелили. На следующее утро началось планомерное уничтожение людей. Группами крестьян выводили из сарая и хладнокровно расстреливали. Вначале всех мужчин, потом очередь дошла до женщин и детей. Пытавшихся бежать в лес расстреливали в спину.

Италия объявляет войну СССР. Точнее, министр иностранных дел Чиано сообщает послу СССР в Италии Горелкину, что война объявлена с 5.30 утра. «Ввиду сложившейся ситуации, в связи с тем, что Германия объявила войну СССР, Италия, как союзница Германии и как член Тройственного пакта, также объявляет войну Советскому Союзу с момента вступления германских войск на советскую территорию, т.е. с 5.30 22 июня». На самом деле и итальянские, и румынские части атаковали советские границы вместе с немецкими союзниками с первых минут войны.

Нарком иностранных дел Молотов выступает по советскому радио с речью о начале войны. «Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло пред"явить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей... (полный текст речи) Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Так о начале войны узнала вся страна. Именно в этом выступлении, в первый же день, война была названа Отечественной, — была проведена параллель с Отечественной войной 1812 года. Почти сразу на призывные пункты отправились резервисты - военнообязанные, которые оставались в запасе и не служили в мирное время. Вскоре началась запись добровольцев.

В Прибалтийский военный округ приходит приказ о выведении национальных корпусов Красной армии за пределы прифронтовой зоны, вглубь страны. Литовские, латышские и эстонские национальные корпуса были созданы за год до того, по приказу Сталина, после оккупации стран Прибалтики. Теперь этим частям не доверяют.

Немецкая авиация наносит сокрушительные удары по авиабазам СССР. За первые часы войны на 66 базах были уничтожены 1200 самолетов, большинство из них — более 800 — прямо на земле. Поэтому многие летчики остались в живых и авиация была постепенно восстановлена, в том числе за счет переоборудованных гражданских самолетов. При этом первый немецкий самолет был уничтожен в воздушном бою в первый час войны. Всего немцы потеряли 22 июня около 300 самолетов — самые большие потери за день за всю войну.

Сталин подтверждает подписание указов о проведении мобилизации, введении военного положения в европейской части СССР, указ о военных трибуналах, а также об образовании Ставки Главного командования. Подписывает указы Михаил Калинин, как председатель президиума Верховного совета СССР. Мобилизации подлежали все военнообязанные, родившиеся с 1905 по 1918 год включительно.

Риббентроп проводит пресс-конференцию для немецких и иностранных журналистов, где заявляет, что фюрер решил принять меры, чтобы оградить Германию от советской угрозы.

В Кремле Молотов и Сталин работают над черновиком речи Молотова о начале войны. В половину девятого утра приезжают Жуков и Тимошенко с проектом указа президиума Верховного совета СССР о всеобщей мобилизации.

Геббельс выступает по немецкому радио с заявлением о начале военной операции против СССР. В том числе он произносит: «В то время, когда Германия ведет войну с англосаксами, Советский союз не выполняет своих обязательств, и фюрер расценивает это как удар в спину немецкому народу. Поэтому немецкие войска только что перешли границу».

Появляется первый приказ военного времени, подписанный Тимошенко, но одобренный Сталиным. Этот приказ предписывал ВВС СССР разрушить всю авиацию противника и разрешал авиации преодолевать границу на 100 км. Сухопутные войска получили приказ остановить вторжение и перейти в наступление по всем фронтам, затем перейти к сражениям на вражеской территории. Этот приказ, и без того мало связанный с происходящим на границе, войска получают не сразу и не все. Связь с приграничными зонами налажена плохо, периодически Главный штаб теряет контроль над происходящим. Немцы к этому моменту бомбят аэродромы вместе с самолетами, не успевшими подняться в воздух. Но, пока многие подразделения, по-прежнему, согласно Директиве №1, не поддаются на провокации, рассредотачиваются и маскируются, на отдельных участках войска переходят в контрнаступление. Так 41-я стрелковая дивизия отбила нападение, зашла на территорию противника на 3 км и остановила движение пяти дивизий вермахта. 5-я танковая дивизия все 22 июня не пропускала танковую дивизию немцев группы армии «Север» около города Алитуса, где находилась переправа через Неман, важнейшая стратегическая точка для продвижения немцев в глубь страны. Только 23 июня советская дивизия была разбита авианалетом.

В Берлине Риббентроп вызывает к себе посла СССР в Германии Владимира Деканозова и первого секретаря посольства Валентина Бережкова и сообщает им о начале войны: «Враждебное отношение Советского правительства и концентрация советских войск на восточной границе Германии, представляющая серьезную угрозу, вынудили правительство Третьего рейха принять военные контрмеры». При этом, сделав официальное заявление, Риббентроп догоняет Деканозова на пороге и быстро говорит ему: «Скажите в Москве, я был против». Послы возвращаются в советскую резиденцию. Связь с Москвой оборвана, здание окружено частями СС. Все, что им остается — уничтожать документы.Немецкие генералы докладывают Гитлеру о первых успехах.

В Кремль прибывает посол Шуленбург. Он официально сообщает о начале войны Германии с СССР, слово в слово повторяя телеграмму Риббентропа: «СССР сосредоточил на германской границе все свои войска в полной боевой готовности. Таким образом, советское правительство нарушило договоры с Германией и намерено с тыла атаковать Германию, в то время как она борется за свое существование. Фюрер поэтому приказал германским вооруженным силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами». Молотов возвращается к Сталину и пересказывает свой разговор, добавляя: «Мы это не заслужили». Сталин надолго замолкает в кресле, затем произносит: «Враг будет разбит по всей линии фронта».

Западный и Прибалтийский особые округа доложили о начале боевых действий немецких войск на сухопутных участках. На приграничную территорию СССР вторглись 4 миллиона солдат Германии и союзников. В боях были задействованы 3350 танков, 7000 различных орудий и 2000 самолетов.

Тем не менее, Сталин, принимая в 4.30 утра Жукова и Тимошенко, по-прежнему настаивает, что Гитлер, скорее всего, ничего не знает о начале военной операции. «Надо вступить в контакт с Берлином», — говорит он. Молотов вызывает посла Шуленбурга.

В 04.15 начинается трагическая оборона Брестской крепости — одного из главных форпостов Западной границы СССР, крепости, где за год до того прошел совместный парад войск СССР и Германии в честь захвата и раздела Польши. Войска, занимавшие крепость, были совершенно не готовы к бою — кроме прочего, во всех западных приграничных округах примерно в 2 часа ночи произошел обрыв связи, которая была восстановлена около половины четвертого утра. К тому моменту, когда в Брестскую крепость дошло сообщение о Директиве №1, то есть о приведении войск в боевую готовность, уже началось нападение немцев. В крепости в этот момент дислоцировались 8 стрелковых и 1 разведывательный батальон, 3 артиллерийских дивизиона и еще несколько отрядов, всего около 11 тысяч человек, а также 300 семей военнослужащих. И хотя по всем инструкциям отряды должны были в случае боевых действий выйти за территорию Брестской крепости и вести боевые действия вокруг Бреста, прорваться за пределы крепости им не удалось. Но и немецким войскам крепость они не уступили. Осада Брестской крепости продолжалась до конца июля 1941 года. В итоге более 6000 военных и их семей были взяты в плен, столько же погибло.

В 3.40 утра нарком обороны Тимошенко приказывает начальнику Генштаба Жукову позвонить Сталину на Ближнюю дачу, чтобы сообщить о начале агрессии со стороны Германии. Жуков с трудом заставил дежурного офицера разбудить Сталина. Тот выслушал Жукова и велел ему вместе с Тимошенко прибыть в Кремль, предварительно позвонив Поскребышеву, чтобы тот собрал Политбюро. К этому моменту бомбардировкам уже подверглись Рига, Виндава, Либава, Шауляй, Каунас, Вильнюс, Гродно, Лида, Волковыск, Брест, Кобрин, Слоним, Барановичи, Бобруйск, Житомир, Киев, Севастополь и многие другие города, железнодорожные узлы, аэродромы, военно-морские базы СССР.

Командующий Прибалтийским округом генерал Кузнецов доложил о налете на Каунас и другие города.

Начальник штаба Киевского округа генерал Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины.

Начальник штаба Западного округа генерал Климовских доложил о налете вражеской авиации на города Белоруссии.

В 03.15 командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский позвонил Жукову и сообщил, что немецкая авиация бомбит Севастополь. Повесив трубку, Октябрьский сказал, что «в Москве не верят, что Севастополь бомбят», но отдал приказ открыть ответный артиллерийский огонь. Командующий военно-морским флотом адмирал Кузнецов после получения Декларации №1 не только привел флот в боевую готовность, но и приказал вступать в боевые действия. Поэтому флот пострадал 22 июня менее всех остальных родов войск. Донесения начинают поступать с разницей в две-три минуты. Все они о бомбежках городов, в том числе Минска и Киева.

Раздаются первые залпы немецкой артиллерии. Следующие 45 минут вторжение идет вдоль всей границы. Начинаются мощнейший артиллерийский обстрел, бомбежки городов, затем — переход границы сухопутными войсками. Мосты через практически все, большие и малые, реки на границе захвачены. Пограничные заставы разгромлены, некоторые из них еще до начала операции специальными диверсионными группами.

Посол Германии в СССР Шуленбург получает секретную телеграмму от министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа с подробным разъяснением, что он должен сказать, сообщая о начале войны советскому правительству. Телеграмма начинается со слов: «Прошу Вас немедленно информировать господина Молотова о том, что у Вас есть для него срочное сообщение и что Вы поэтому хотели бы немедленно посетить его. Затем, пожалуйста, сделайте господину Молотову следующее заявление». В телеграмме Коминтерн обвиняется в подрывной деятельности, Советское правительство — в поддержке Коминтерна, говорится о большевизации Европы, о заключении советско-югославского договора о дружбе и сотрудничестве и о скоплении войск на границе с Германией.

Начальник Генерального штаба Георгий Жуков докладывает Сталину о донесении Лискова. Сталин вызывает его и наркома обороны Семена Тимошенко в Кремль. К ним присоединяется нарком иностранных дел Вячеслав Молотов. Сталин отказывается верить в донесение и утверждает, что перебежчик появился не случайно. Но Жуков и Тимошенко настаивают. У них на руках подготовленная директива о приведении войск в боевую готовность. Сталин говорит: «Рано. Не надо поддаваться на провокации». При этом еще 16 июня из Берлина было донесение: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удар можно ожидать в любое время». Сталин запросил подтверждение, но война началась раньше. К часу ночи Жукову и Тимошенко удалось убедить Сталина выпустить Директиву №1. Она содержала приказ привести войска в боевую готовность, но при этом не поддаваться на провокации и «никаких других мероприятий без особых распоряжений не проводить». Именно эта директива в результате стала основным приказом на первую половину дня 22 июня. В результате многие части Советской армии не оказывали сопротивления вермахту до момента прямого нападения именно на них. Сталин утверждает, а Тимошенко подписывает декларацию. Сталин уезжает на ближнюю дачу в Кунцево.

Через границу в районе Бреста проезжает пассажирский поезд «Берлин-Москва». В обратном направлении двигаются составы с продовольствием и промышленными товарами — обеспечивая поставки, согласно договорам между странами. В это же время советскими пограничниками задержаны солдаты, которые должны были захватить мосты: через реку Нарев, железнодорожный на дороге Белосток-Чижов и автомобильный на трассе Белосток-Бельск.

Пограничниками задержан перебежчик с немецкой стороны, столяр из Кольберга Альфред Лисков, который ушел из расположения своей части и переплыл Буг. Он сообщил, что около 4 утра немецкая армия перейдет в наступление. Переводчика нашли не сразу, поэтому его сообщение передали в главный штаб Георгию Жукову только около полуночи. Альфред Лисков стал героем начала войны, про него писали в газетах, он стал активным деятелем Коминтерна, затем предположительно расстрелян НКВД в 1942 году. Он был третьим за этот день перебежчиком, сообщавшем о начале военной операции.

Послу Германии в СССР графу Шуленбургу заявлен протест о многочисленных нарушениях государственной границы СССР немецкими самолетами. Разговор между Молотовым и Шуленбургом происходит странный. Молотов задает вопросы о самолетах, пересекающих границу, Шуленбург в ответ говорит, что и советские самолеты оказываются на чужой территории регулярно. Молотов задает несколько вопросов про осложнения советско-германских отношений. Шуленбург говорит, что совершенно не в курсе, так как ему из Берлина ничего не сообщают. Наконец, на вопрос про отозванных сотрудников германского посольства (к 21 июня часть посольских работников вернулись в Германию) Шуленбург отвечает — это все незначительные фигуры, не входящие в состав основного дипломатического корпуса.

По ряду источников именно в это время Адольф Гитлер подписывает приказ о немедленном приведении в действие плана «Барбаросса», согласно которому СССР должен быть оккупирован в течение 2-3 ближайших месяцев. К границе к этому моменту стянуты 190 немецких дивизий. При этом формально у СССР преимущество: хотя на границе 170 дивизий, но в три раза больше танков и в полтора — самолетов. Все армии вторжения вермахта, которые к тому моменту были стянуты к границе СССР, получили приказ о начале операции еще в 13.00 по берлинскому времени.

С этого момента немецкие войска начинают выходить на исходные позиции вдоль границы. Ночью 22 июня они должны начать наступление по трем генеральным направлениям: Север (Ленинградское), Центр (Московское) и Юг (Киевское). Планировался молниеносный разгром основных сил Красной Армии западнее рек Днепр и Западная Двина, в дальнейшем намечалось захватить Москву, Ленинград и Донбасс с последующим выходом на линию Архангельск — Волга — Астрахань. Операцию «Барбаросса» немецкие генералы под руководством Паулюса разрабатывали с 21 июля 1940 года. План операции был полностью готов и утвержден директивой Верховного главнокомандующего Вермахта № 21 от 18 декабря 1940 года.

ВЛ / Статьи / Интересное

Как это было: с чем на самом деле столкнулся Гитлер 22 июня 1941 года (1 часть)

22-06-2016, 08:44

22 июня 1941 года в 4 часа утра Германия вероломно, без объявления войны напала на Советский Союз и, начав бомбить наши города с мирно спавшими детьми, сразу заявила о себе, как о силе преступной, не имеющей человеческого лица. Началась самая кровопролитная война за всю историю существования Российского государства.

Наша схватка с Европой была смертельной. Германские войска 22.06.1941 года начали наступление на СССР в трёх направлениях: восточном (группа армий «Центр») на Москву, юго-восточном (группа армий «Юг») на Киев и северо–восточном (группа армий «Север») на Ленинград. Кроме этого, в направлении на Мурманск наступала германская армия «Норвегия».

Вместе с германскими армиями наступали на СССР армии Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии и добровольческие формирования из Хорватии, Словакии, Испании, Голландии, Норвегии, Швеции, Дании и других стран Европы.

22 июня 1941 года перешли границу СССР и вторглись на нашу землю 5,5 миллионов солдат и офицеров гитлеровской Германии и её сателлитов, но по численности войск вооружённые силы только одной Германии превосходили Вооружённые Силы СССР в 1,6 раза, а именно: 8,5 миллионов человек в вермахте и немногим более 5 миллионов человек в Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Вместе с армиями союзников Германия на 22.06.1941 года имела минимум 11 миллионов обученных, вооружённых солдат и офицеров и могла очень оперативно восполнять потери своей армии и усиливать свои войска.

И если численность только немецких войск превышала численность советских войск в 1,6 раза, то вместе с войсками европейских союзников она превышала численность советских войск минимум в 2,2 раза. Вот такая чудовищно огромная сила противостояла Красной Армии.

На Германию работала промышленность объединённой ею Европы с населением около 400 млн. чел., которое почти в 2 раза превышало население СССР, имевшего 195 млн. чел.

Красная Армия на начало войны по сравнению с напавшими на СССР войсками Германии и её союзниками имела на 19 800 единиц больше орудий и миномётов, на 86 единиц больше боевых кораблей основных классов, а также РККА превосходила напавшего противника по количеству пулемётов. Стрелковое оружие, орудия всех калибров и миномёты по боевым характеристикам не только не уступали, а во многих случаях и превосходили оружие Германии.

Что касается бронетанковых войск и авиации, наша армия имела их в количестве, намного превосходящем количество единиц данной техники, имеющейся на начало войны у противника. Но основное количество наших танков и самолётов по сравнению с немецкими представляло собой оружие "старого поколения", морально устаревшее. Танки в большинстве своём были всего лишь с противопульным бронированием. Немалый процент составляли и неисправные, подлежащие списанию самолёты и танки.

Вместе с тем надо отметить, что Красная Армия получила до начала войны 595 единиц тяжёлых танков KB и 1225 единиц средних танков Т-34, а также 3719 самолётов новых типов: истребителей ЯК-1, ЛаГГ-3, МиГ-3, бомбардировщиков Ил-4 (ДБ-ЗФ), Пе-8 (ТБ-7), Пе-2, штурмовиков Ил-2. В основном мы спроектировали и произвели указанную новую, дорогостоящую и наукоёмкую технику в период с начала 1939 до середины 1941 годов, то есть большей частью во время действия заключённого в 1939 году договора о ненападении - "Пакта Молотова - Риббентропа".

Именно наличие большого количества оружия позволило нам выстоять и победить. Ибо при огромных утратах оружия в начальный период войны у нас ещё оставалось достаточное количество вооружения для сопротивления при отступлении и для наступления под Москвой.

Надо сказать и о том, что в 1941 году германская армия не имела техники аналогичной нашим тяжёлым танкам KB, бронированным штурмовикам ИЛ-2 и реактивной артиллерии, типа БМ-13 ("Катюша"), могущей поражать цели на расстоянии более восьми километров.

Из-за плохой работы советской разведки наша армия не знала планируемого противником направления главных ударов. Поэтому немцы имели возможность на участках прорыва создать многократное превосходство военных сил и прорвать нашу оборону.

Возможности советской разведки сильно преувеличиваются с целью умаления военных заслуг и технических достижений СССР. Наши войска отступали под натиском превосходящих сил противника. Части Красной Армии должны были или быстро отходить, чтобы избежать окружения, или сражаться в окружении. Да и отвести войска было не так-то просто, потому что во многих случаях подвижность немецких механизированных соединений, прорвавших нашу оборону, превышала подвижность наших войск.

Конечно, не все группировки советских войск были по силам подвижным немецким соединениям. Основная часть немецкой пехоты наступала в пешем строю, как в основном отступали и наши войска, что позволяло многим частям Красной Армии отходить на новые рубежи обороны.

Окружённые войска прикрытия до последней возможности сдерживали наступление немецко-фашистских полчищ, а отступавшие в сражениях части, соединившись с войсками 2-го эшелона, значительно замедлили продвижение немецких армий.

Для того чтобы остановить прорвавшие границу немецкие армии, нужны были крупные резервы, оснащённые подвижными соединениями, которые могли бы быстро подойти к месту прорыва и отбросить противника назад. У нас таких резервов не было, так как не было у страны экономических возможностей содержать в мирное время 11 миллионную армию.

Несправедливо винить в таком развитии событий правительство СССР. Несмотря на отчаянное сопротивление индустриализации со стороны определённых сил внутри страны, наше правительство и наш народ сделали всё, что могли для создания и вооружения армии. Невозможно было сделать больше в отпущенный Советскому Союзу промежуток времени.

Наша разведка, конечно, оказалась не на высоте. Но ведь это только в кино разведчики добывают чертежи самолётов и атомных бомб. В реальной жизни такие чертежи займут далеко не один железнодорожный вагон. Не было у нашей разведки возможности получить в 1941 году план «Барбаросса». Но, даже зная направление главных ударов, нам бы пришлось отступать перед чудовищной силой врага. Но в этом случае мы имели бы меньше потерь.

По всем теоретическим выкладкам СССР должен был проиграть эту войну, но мы её выиграли, потому что умели трудиться и сражаться как никто на земле. Гитлер Европу, кроме Польши, завоёвывал в стремлении объединить и подчинить воле Германии. А нас он стремился истребить и в боях, и мирное население, и наших военнопленных. О войне против СССР Гитлер говорил: «Речь идёт об истребительной войне».

Но всё шло у Гитлера не так, как было задумано: русские больше половины войск оставили далеко от границы, объявили мобилизацию после начала войны, в результате чего имели людей для комплектования новых дивизий, увезли на Восток военные заводы, духом не пали, а стойко сражались за каждую пядь земли. Немецкий генеральный штаб ужасали потери Германии в людях и технике.

Потери нашей отступающей армии в 1941 году, конечно, были больше немецких. Немецкая армия создала новую организационную структуру, включающую танки, моторизованную пехоту, артиллерию, инженерные части и части связи, что позволяло не только осуществлять прорыв обороны противника, но и развивать его вглубь, отрываясь от основной массы своих войск на десятки километров. Пропорции всех родов войск были немцами тщательно рассчитаны и проверены в боях в Европе. При такой структуре танковые соединения становились стратегическим средством борьбы.

Нам требовалось время, чтобы из вновь изготовленной техники создать такие войска. Летом 1941 года у нас не было ни опыта создания и использования таких соединений, ни количества грузовых автомобилей, необходимых для перевозки пехоты. Созданные накануне войны наши механизированные корпуса были значительно менее совершенными, чем немецкие.

Генеральный штаб Германии плану нападения на СССР присвоили наименование «Барбаросса» по имени германского императора ужасающей жестокости. 29 июня 1941 года Гитлер заявил: «Через четыре недели мы будем в Москве, и она будет перепахана».

Ни один немецкий генерал в своих прогнозах не высказывался о захвате Москвы позднее августа. Для всех август являлся крайним сроком захвата Москвы, а октябрь – территории СССР до Урала по линии Архангельск – Астрахань.

Военные США считали, что в войне с русскими Германия будет занята от одного до трёх месяцев, а военные Англии – от трёх до шести недель. Они высказывали такие прогнозы, так как хорошо знали силу удара, которую Германия обрушила на СССР. Сколько мы продержимся в войне с Германией, Запад оценивал по себе.

Германское правительство так было уверено в быстрой победе, что даже не посчитало нужным тратить средства на тёплое зимнее обмундирование для армии.

Вражеские войска наступали от Баренцева до Чёрного морей на фронте протяжённостью более 2000 тысяч километров.

Германия рассчитывала на блицкриг, то есть молниеносный удар по нашим вооружённым силам и их уничтожение вследствие этого молниеносного удара. Расположение 57% советских войск во 2-м и 3-м эшелонах изначально способствовало срыву расчёта немцев на блицкриг. А в сочетании со стойкостью наших войск в 1-м эшелоне обороны полностью срывало германский расчёт на блицкриг.

Да и о каком блицкриге можно говорить, если немцы летом 1941 года не смогли уничтожить даже нашу авиацию. Люфтваффе с первого дня войны платили огромную цену за стремление уничтожить наши самолёты на аэродромах и в воздухе.

Нарком авиационной промышленности СССР с 1940 по 1946 годы А. И. Шахурин написал: «За период с 22 июня по 5 июля 1941 года немецкие ВВС лишились 807 самолётов всех типов, а за период с 6 по 19 июля ещё 477 самолётов. Уничтожена была треть германских военно-воздушных сил, которые они имели перед нападением на нашу страну».

Таким образом, только за первый месяц боёв в период с 22.06. по 19.07.1941 года Германия потеряла 1284 самолёта, а за неполные пять месяцев боёв – 5180 самолётов. Удивительно, о таких славных наших победах в самый неудачный для нас период войны сегодня знают единицы людей на всю большую Россию.

Так кто же и каким оружием уничтожил эти 1284 самолёта люфтваффе за первый месяц войны? Эти самолёты уничтожили наши лётчики и зенитчики так же, как танки противника уничтожали наши артиллеристы, потому что Красная Армия имела противотанковые орудия, самолёты и зенитки.

И в октябре 1941 года Красная армия имела количество оружия достаточное для того, чтобы держать фронт. В это время оборона Москвы велась на пределе человеческих сил. Так могли сражаться только советские, русские люди. Заслуживает доброго слова И. В. Сталин, ещё в июле 1941 года организовавший строительство бетонированных дотов, дзотов, противотанковых заграждений и прочих заградительных военно-строительных сооружений, укреплённых районов (Уров) на подступах к Москве, сумевший дать оружие, боеприпасы, питание и обмундирование сражающейся армии.

Немцев остановили под Москвой, прежде всего, потому что и осенью 1941 года наши сражающиеся с врагом мужчины имели оружие, чтобы сбивать самолёты, сжигать танки и смешивать с землёй пехоту врага.

29 ноября 1941 года наши войска освободили на юге Ростов-на-Дону, а на севере 9 декабря освободили Тихвин. Сковав боями южную и северную группировки немецких войск, наше командование создало благоприятные условия для наступления Красной Армии под Москвой.

Не сибирские дивизии обеспечили возможность перехода в наступление под Москвой наших войск, а резервные армии, созданные Ставкой и подтянутые к Москве перед переходом наших войск в наступление. А. М. Василевский вспоминал: «Крупным мероприятием явилось завершение подготовки очередных и внеочередных резервных формирований. На рубеже Вытегра – Рыбинск – Горький – Саратов – Сталинград – Астрахань создавался новый стратегический рубеж для Красной Армии. Здесь на основании решения ГКО, принятого ещё 5 октября, формировалось десять резервных армий. Создание их на протяжении всей Московской битвы было одной из основных и повседневных забот ЦК партии, ГКО и Ставки. Мы, руководители Генерального штаба, ежедневно при докладах Верховному Главнокомандующему о положении на фронтах детально сообщали о ходе создания этих формирований. Без преувеличения можно сказать: в исходе Московской битвы решающее значение имело то, что партия и советский народ своевременно сформировали, вооружили, обучили и перебросили под столицу новые армии».

Битву под Москвой можно разделить на две части: оборонительную с 30 сентября по 5 декабря 1941 года и наступательную с 5 декабря по 20 апреля 1942 года.

И если в июне 1941 года на нас внезапно напали немецкие войска, то в декабре 1941 года под Москвой на немцев внезапно напали наши советские войска. Несмотря на глубокий снег и морозы наша армия успешно наступала. В немецкой армии началась паника. Только вмешательство Гитлера предотвратило полный разгром немецких войск.

Чудовищная сила Европы, столкнувшись с русской силой, не смогла нас одолеть и под ударами советских войск побежала назад, на Запад. В 1941 году наши прадеды и деды право на жизнь отстояли и, встречая Новый 1942 год, провозглашали тосты за Победу.

В 1942 году наши войска продолжали наступать. Были освобождены Московская и Тульская области, многие районы Калининской, Смоленской, Рязанской и Орловской областей. Потери в живой силе только группы армий «Центр», ещё недавно стоявшей под Москвой за период с 1-го января по 30 марта 1942 года составили свыше 333 тысяч человек.

Но враг был ещё силён. Уже к маю 1942 года немецко-фашистская армия имела 6,2 млн. человек и превосходящее Красную Армию вооружение. Наша армия насчитывала 5,1 млн. чел. без войск ПВО и Военно-Морского Флота.

Таким образом, летом 1942 года против наших сухопутных сил Германия с союзниками имели численность солдат и офицеров на 1,1 млн. человек больше. Превосходство в численности войск Германия с союзниками сохраняли с первого дня войны до 1943 года. Летом 1942 года на советско-германском фронте действовало 217 дивизий и 20 бригад противника, то есть около 80% всех сухопутных войск Германии.

В связи с указанным обстоятельством Ставка не перебрасывала войска с Западного на Юго-Западное направление. Такое решение было правильным, как и решение о размещении стратегических резервов в районе Тулы, Воронежа, Сталинграда и Саратова.

Большее количество наших сил и средств было сосредоточено не на юго-западном, а на западном направлении. В конечном счёте, такое распределение сил привело к разгрому немецкой, а точнее европейской армии, и в связи с этим неуместно говорить о неправильном распределении наших войск к лету 1942 года. Именно благодаря такому распределению войск мы имели возможность в ноябре собрать под Сталинградом силы, достаточные для разгрома противника, и имели возможность пополнять наши войска при ведении оборонительных боёв.

Против превосходящих нас в силах и средствах немецких войск мы летом 1942 года не могли долго держать оборону на направлении главного удара, и вынуждены были отходить под угрозой окружения.

Компенсировать недостающую численность количеством артиллерии, авиации и другими видами оружия пока было невозможно, так как эвакуированные предприятия только начинали работать на полную мощность, и военная промышленность Европы ещё превосходила военную промышленность Советского Союза.

Немецкие войска продолжали наступление вдоль западного (правого) берега Дона и стремились, во что бы то ни стало выйти в большую излучину реки. Советские войска отступали к естественным рубежам, на которых они могли закрепиться.

К середине июля враг захватил Валуйки, Россошь, Богучар, Кантемировку, Миллерово. Перед ним открывалась восточная дорога – на Сталинград и южная – на Кавказ.

Сталинградская битва делится на два периода: оборонительный с 17 июля по 18 ноября и наступательный, завершившийся ликвидацией огромной группировки врага, с 19 ноября 1942 года по 02 февраля 1943 года.

Оборонительная операция началась на дальних подступах к Сталинграду. С 17 июля передовые отряды 62-й и 64-й армии в течение 6-ти суток оказывали противнику ожесточённое сопротивление на рубеже рек Чир и Цымла.

Взять Сталинград войска Германии и её союзников не смогли.

Наступление наших войск началось 19 ноября 1942 года. Войска Юго-Западного и Донского фронтов перешли в наступление. Этот день вошёл в нашу историю как День артиллерии. 20 ноября 1942 года перешли в наступление войска Сталинградского фронта. 23 ноября войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов соединились в районе Калач-на-Дону, Советский, замкнув кольцо окружения немецких войск. Очень хорошо всё рассчитали Ставка и наш Генеральный штаб, связав армию Паулюса по рукам и ногам большим расстоянием от наших наступающих войск, 62-й армией, находящейся в Сталинграде, и наступлением войск Донского фронта.

Новогоднюю ночь 1943 года наши мужественные солдаты и офицеры встречали, как и новогоднюю ночь 1942 года победителями.

Огромный вклад в организацию победы под Сталинградом внесли Ставка и Генеральный штаб во главе с А. М. Василевским.

За время Сталинградской битвы, длившейся 200 дней и ночей, Германия и её союзники потеряли ¼ часть сил, действовавших в то время на советско-германском фронте. «Общие потери вражеских войск в районе Дона, Волги, Сталинграда составили 1,5 миллиона человек, до 3500 танков и штурмовых орудий, 12 тысяч орудий и миномётов, до 3 тысяч самолётов и большое количество другой техники. Такие потери сил и средств катастрофически отразились на общей стратегической обстановке и до основания потрясли всю военную машину гитлеровской Германии», - писал Г. К. Жуков.

За два зимних месяца 1942-1943 годов разгромленная немецкая армия была отброшена на те позиции, с которых начала наступление летом 1942 года. Эта большая победа наших войск придавала дополнительные силы и бойцам, и труженикам тыла.

Потерпели войска Германии и их союзников поражение и под Ленинградом. 18 января 1943 года войска Волховского и Ленинградского фронтов соединились, кольцо блокады Ленинграда было прорвано.

Узенький коридор шириной 8-11 километров, примыкающий к южному побережью Ладожского озера, был очищен от врага и связал Ленинград со страной. Поезда дальнего следования начали ходить из Ленинграда до Владивостока.

Гитлер собирался взять Ленинград за 4 недели к 21 июля 1941 года и освободившиеся войска направить на штурм Москвы, но не смог взять город и к январю 1944 года. Гитлер приказал предложения о сдаче города немецким войскам не принимать и стереть город с лица земли, но фактически, немецкие дивизии, стоявшие под Ленинградом, были стёрты с лица земли войсками Ленинградского и Волховского фронтов. Гитлер заявлял, что Ленинград будет первым крупным городом, захваченным немцами в Советском Союзе и не жалел сил для его захвата, но не учёл, что он воюет не в Европе, а в Советской России. Не учёл мужества ленинградцев и силы нашего оружия.

Победоносное завершение Сталинградской битвы и прорыв блокады Ленинграда стали возможными не только благодаря стойкости и мужеству бойцов и командиров Красной Армии, смекалке наших бойцов и знаниям наших военачальников, но, прежде всего, благодаря героическому труду тыла.

Продолжение следует...

Оцените новость
Новости партнеров:

Первые 4-ыре часа Великой Отечественной войны.

Впервые о событиях первого дня войны рассказывается непосредственно на местах основных боевых действий. В фильме много новой, неизвестной зрителю информации. Например, о том, что первый советский город был отбит у немцев уже 23 июня 1941 года! О жестоких боях в районе Владимира-Волынского, о подвиге гарнизонов советских укрепрайонов, о том, что советские ВВС не были уничтожены, как гласит почти официальный миф, а также о других малоизвестных страницах войны.

Начало Великой Отечественной войны

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой,
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!

Эту песню на стихи Лебедева-Кумача и музыку Александрова на пятый день войны запела вся страна.

А война началась на рассвете 22 июня 1941 года. Фашистская Германия вероломно, без объявления войны напала на Союз Советских Социалистических республик. Ее авиация нанесла массированные удары по аэродромам, железнодорожным узлам, военно-морским базам, местам расквартирования военных частей и многим городам на глубину 250-300 км от границы.

Здесь необходимо вспомнить, что Советский Союз в 1941 году собирался отмечать 24 годовщину Великой Октябрьской революции.

За эти 24 года наша страна достигла многого. Были построены автомобильные заводы в Москве, Горьком, Ярославле. Появились тракторные заводы в Ленинграде, Сталинграде, Харькове, Челябинске. Все они могли изготавливать танки. Наша авиация ставила мировые рекорды по дальности полетов. Советское государство могло противостоять любому другому государству, но сражаться со всей Европой нам было трудно.

Фашистская Германия и ее сателлиты сосредоточили против Советского Союза крупные контингенты войск - 190 дивизий (в том числе 19 танковых и 14 моторизованных) и большое количество боевой техники: около 4300 танков и штурмовых орудий, 47,2 тыс. орудий и минометов, 4980 боевых самолетов и свыше 190 боевых кораблей. И вся эта сила была брошена на нашу страну. Ото льдов Арктики до Черного моря война палила огнем пожарищ, рушила города и сжигала села, гибли мирные жители.

Согласно плану «Барбаросса» Германия хотела разгромить Советский Союз за шесть недель. При этом основные силы Красной Армии предполагалось уничтожить, не допустив их отхода в глубину страны. Но планы фашистского командования с самого начала войны срывало мужество и героизм нашей армии и всего народа.

Первый удар

Первыми удар врага приняли пограничные войска и дивизии, располагавшиеся вблизи границы. Вдоль западной границы у нас было расположено более 500 пограничных застав. Гитлеровское командование отводило на уничтожение заставы не более 30 минут. Но заставы дрались и днями, и неделями, а Брестская крепость, расположенная на границе при впадении реки Мухавец в реку Буг дрались с врагами более месяца. Все это время защитники Брестской крепости сковывали целую немецко-фашистскую дивизию. Большинство защитников крепости пало в боях, часть пробилась к партизанам, часть тяжело раненых, обессиленных попало в плен. Оборона Брестской крепости - яркий пример патриотизма и массового героизма советских воинов. В числе защитников Брестской крепости сражались представители 30 наций и народностей Советского Союза.

Но, несмотря на героическое сопротивление, войска прикрытия не смогли задержать противника в приграничной зоне. В целях сохранения сил советские войска вынуждены были отходить на новые рубежи.

Немецко-фашистские войска в короткие сроки продвинулись в северо-западном направлении на 400-450 км, в западном на 450-600 км, юго-западном на 300-350 км, захватили территорию Литвы, Латвии, часть Эстонии, значительную часть Украины, почти всю Белоруссию, Молдавию, вторглись в западные области Российской Федерации, вышли на дальние подступы к Ленинграду, угрожали Смоленску и Киеву. Над Советским Союзом нависла смертельная опасность.

Исходя из сложившейся обстановки, советское командование в конце июня приняло решение о переходе на всем советско-германском фронте к стратегической обороне. Перед войсками первого стратегического эшелона была поставлена задача - подготовить на направлениях главных ударов противника систему эшелонированных оборонительных полос и рубежей, опираясь на которое упорным и активным противодействием подорвать наступательную мощь врага, остановить его и выиграть время для подготовки контрнаступления.

Подвиг армии и народа

Вероломное нападение гитлеровской Германии вызвало гнев и возмущение советского народа. В едином порыве он поднялся на защиту своей Родины. На митингах, прокатившихся по всей стране, советские люди позором клеймили фашистских варваров и клялись жестоко покарать ворвавшихся завоевателей. Военкоматы штурмовались тысячами юношей и девушек, мужчин и женщин - коммунистами, комсомольцами и беспартийными. Они требовали немедленной отправки на фронт, подавали заявление с просьбой послать в тыл врага, в партизанские отряды.

Беда, обрушившаяся на Отечество, как никогда сплотила весь народ. Весь народ, вся огромная страна поднялись на смертный бой за святое и правое дело. Каждый пройденный день и на фронте и в тылу измерялся ответом на вопрос: Что сделал ты для фронта, для победы? Усилие всего народа - воинов, рабочих, колхозников, интеллигенции, были подчинены одной цели - отстоять Родину от фашистских варваров. И для этого он не щадил ни сил своих, ни жизни.

Особый смысл и значение обрело слово - патриотизм. Оно не требовало ни переводов, ни пояснений. Любовь к Родине стучала в сердце каждого советского человека: стоял ли он пятые сутки в цеху у станка или шел на таран вражеского самолета, отдавал ли свои личные сбережения в фонд обороны или кровь для раненых бойцов.

Уже в первые дни и недели войны в ее летописях были вписаны тысячи подвигов и беспредельного самопожертвования храбрейших советских воинов. Тогда еще не были известны имена большинства этих мужественных людей сражавшихся до последнего патрона, до последней капли крови.

Итоги этих дней и недель, самых тяжелых для советского народа и его воинов, уже свидетельствовали о первых провалах в выполнении гитлеровских планов «молниеносной войны».

Врагу не удалось уничтожить главные силы Советской Армии в приграничных сражениях, как он рассчитывал. Сопротивление наших войск росло с каждым днем. А в глубоком тылу ускоренными темпами готовились резервы для фронта. Было неимоверно трудно формировать, вооружать и обучать новые полки, дивизии Советской Армии, но с каждым днем на фронт шел все более мощный поток свежих резервов. Он значительно превосходил резервы врага, поступавшие на фронт для восполнения понесенных им потерь.

Сотни промышленных предприятий находилось в то время на колесах - перебазировались из угрожаемых районов в глубокий тыл страны. Требовалось время для установки оборудования и ввода в строй на новых местах. Наиболее активная часть рабочего класса и специалистов действовавших предприятий уходила в ряды Советской Армии. На предприятиях оставалась лишь небольшая часть квалифицированных рабочих и специалистов, без которых невозможно было начать массовый выпуск военной продукции. На смену уходившим на фронт приходили сотни тысяч женщин и подростков.

Но и эти трудности были преодолены в самые сжатые сроки. Выпуск вооружения, боевой техники, боеприпасов и разнообразного снаряжения для защитников Родины повышался с каждым днем.

Массовый трудовой героизм проявили и работники социалистического сельского хозяйства. Огромное количество тракторов и автомашин колхозы и совхозы передали на оснащение резервов войск. В этой отрасли экономики осталось еще меньше мужчин, чем в промышленности и на транспорте. И на селе решающей силой стали женщины и подростки. Именно им предстояло убрать урожай на громадных посевных площадях. Убрать в основном вручную. В прифронтовых районах уборка урожая нередко производилась под огнем врага. И, тем не менее, с помощью сотен тысяч горожан, студентов и школьников, труженики сельского хозяйства тоже справились с важнейшей для фронта и всей страны задачей - заложили в государственные закрома такое количество продовольствия, без которого было бы успешное ведение войны.

Всем своим ходом война показала, что мужество и героизм советского народа оказались несокрушимой силой, сумевшей предотвратить тяжелейшее преступление против человечества.